Da Capo

      в помещении тихо, покой нарушается лишь стрекотом лампочки над головой и звуком взрывающейся жвачки. серебряный волк, уместившись рядом со столом, продолжает вводить клацать пальцами по экрану, перемещая некоторые файлы. кафка, чуть запрокинув голову назад, опирается ладонями на соседний стол. они работают так почти всегда, общаясь строго по делу или бросая друг другу безобидные подколы. чего не скажешь о ней с келусом. тот, кстати, стоит напротив неё и молча наблюдает. никого данная ситуация не смущает и уж тем более не удивляет. всем в их команде известно об их близких отношениях. келус особо не скрывает, потому что не привык — ему проще сразу сказать всё в лоб, чтобы потом не возникло лишних вопросов. а кафка… она просто всё ему позволяет. а сейчас сама становится инициатором. нежное прикосновение её руки будоражит будто впервые. келус на автомате жмётся щекой ближе, не желая терять телесного контакта. ладони кафки тёплые, уже по-своему родные. кожа нежная и мягкая, она о ней заботится, не выходит на задания без любимых перчаток, но с ним всегда их снимает, чтобы, как и сейчас, касаться его, купая в своём тепле. но что оно в себе кроет? келус недостаточно глуп, чтобы не понять, что она всего лишь отвлекает его. За её спиной маячит серебряный волк, с нехарактерной для неё серьёзностью и сосредоточием клацая по кнопкам. парень мысленно усмехается: «похоже, в этот раз уровень выше положенного». — келус. кафка обжигает его лицо своим горячим дыханием. она совсем близко, он это чувствует. и когда поднимает голову, то подтверждает свои догадки. на него смотрят не привычные безжизненные линзы, а малиновый с вкраплениями пурпурного. её глаза глубоки, подобно бескрайнему бушующему морю, к которому та так любит возвращаться вместе с ним, наблюдая за пенистыми волнами, точащими каменистый берег. она живёт подобно этим волнам: бьётся об устои общества, каждый раз сталкивается с преградами, но всё же точит камень. элио говорит, что судьбу невозможно изменить: то, что предопределено, обязательно случится, независимо от обстоятельств. но кафка меняет. она словно тот самый неуловимый вирус системы: ты видишь его, но не в состоянии повлиять на его конечный результат. ты понимаешь, что он уничтожит все твои данные, сотрёт всё, что тебе так дорого, но всё равно тянешь к нему руки, потому что… — всё готово, — оповещает волк, с характерным звуком взрывая надутый пузырь. — надо поторапливаться, скоро сюда нагрянет легион. не хочу усложнять задачу. — хорошо, — кафка кивает, не оборачиваясь. её взгляд всё также нежен, но келус успевает уловить еле заметные ноты печали. он знает её слишком хорошо. — дай нам пару минут. серебряный волк молча ведёт плечом и отворачивается, доставая игровую консоль. Кафка поддаётся чуть вперёд, задевая его кончик носа своим, и на её губах проскальзывает слабая улыбка. ему будет не хватать, как, чёрт возьми, ему будет не хватать её. — когда я проснусь, я подарю тебе лето из цикла времён года вивальди. кафке его обещание, по-видимому, нравится, потому она коротко усмехается и уводит взгляд. всего на секунду, но для келуса этого вполне достаточно, чтобы понять: ей хочется. он помнит, что её пальцы созданы для того, чтобы зажимать струны скрипки, но она ими почему-то держит пистолет. помнит, что она создана носить бархатные пальто на своих плечах, но вместо этого носит непомерную тяжесть подчинения воли судьбы. и неужели её судьба, как и всех остальных, действительно предопределена? неужели этот мир обречён потонуть во тьме и исчезнуть? — тогда я разбужу тебя как можно скорее, — её нежный взгляд гуляет по лицу, пальцы касаются в районе локтя, скользят выше, ощупывают. он знает: она пытается его запомнить. её привычный беззаботный и весёлый образ рассеивается. перед ним она — та кафка, которая любит скрипку, шум океанских вод и бархатные пальто; та кафка, которая не испытывает страха ни перед чем и ни перед кем. но… почему же тогда её пальцы вдруг становятся такими цепкими, а глаза печальными? почему она смотрит на него так, будто боится потерять? — кафка, — она коротко промычала. пурпурные глаза устремились на него со всем вниманием. келус поддался вперёд и небрежным движением заправил прядь малиновых волос ей за ухо. — одна правда, одна ложь. — ты считал эту игру детской, — усмешка играет на подкрашенных губах недолго. выражение лица меняется, и кафка делает глубоко задумчивый вид, будто действительно придумывает вопрос. келус забавляется, понимая: она просто тянет время. хочет подольше побыть рядом? возможно. — что ты думаешь обо мне? он молчит. она знает ответ на этот вопрос, ведь спрашивала его об этом уже много раз. так к чему затеяла эту нечестную игру? если парень соврёт, она сразу поймёт. кафка хитрая и коварная, словно лиса. она всегда добивается того, чего хочет. — ты красивая. и её улыбка стоит этих слов, блеск в её глазах стоит того, чтобы повторять подобное как мантру, потому что… это кафка. она безупречна — с макияжем в любимых чёрных очках или помятая с конвоем за спиной. келус просто физически не может соврать в этом вопросе и в ответ выбирает тот, на который хотел бы знать ответ больше других. — ты готова отпустить меня? она отвечает незамедлительно. — да. келус вглядывается в её лицо, всё такое же по-привычному безмятежное, заглядывает в глаза, ставшие настоящим домом, пытается уловить хоть какой-то намёк на сказанную ему ложь или правду. но его не пускают. не так глубоко. — только не смотри так, — она посмеивается, пробегаясь пальцами по его плечу, и добивает своим наполненным нежностью взглядом. — ты злишься на меня? «за то, что сотру себя из твоей памяти, за то, что слепо следую своему предназначению» келус хмурится. он не злится на неё и никогда не ставит принятые ею решения под сомнение. если она это сделала, значит так будет лучше. ей хочется лучшего будущего, того, которое им предсказывает элио. а келусу хочется видеть кафку счастливой. но если он сказал правду в первый раз, то должен соврать во второй. — да. кафка только молчаливо вглядывается в лицо напротив. её ладонь скользит по искусственной кожи, из которой сделана его куртка, и замирает на плече. всё-таки этому пытливому взгляду он научился у неё. — последний вопрос, — шепчут лиловые губы. — удиви меня. и он удивляет. — кто я для тебя? на долю секунды на её лице мелькает замешательство, но она быстро прикрывает это всё коротким смешком. келус по глазам видит — путает карты. она всегда такая, когда ей задают неудобные вопросы: улыбается, смеётся и очень умело прячет свои истинные эмоции. однажды она сказала, что не в состоянии понять что у него на уме из-за того, что он хорошо прячет свои чувства. но, как оказывается, единственным человеком, кто всё прячет, является кафка. — кафка, время. серебряный волк напоминает о своём присутствии так же внезапно, как и начавшаяся тревога на станции. девушка открывает экран, быстро перебирая по нему пальцами, и заходит в систему наблюдения. рейнджеры здесь. кафка оглядывает комнату, окрасившуюся в красный (её любимый) от включившегося аварийного режима, задумчивым взглядом и таки встречается глазами с келусом. он понимает: ответа уже не получит. им нужно уйти целыми и невредимыми. — ты словно долорозо, — он улыбается как обычно, но не ловит ответной улыбки, кроме чуть вздёрнутых уголков губ. — позволь мне стать твоим фортиссимо. его ладонь ложится на щёку кафки, мягко гладит в районе скулы, перенося румяна на пальцы — запоминает. её духи оседают в лёгких: она всегда пахнет порохом, кровью и чем-то сладким. не приторным, не таким, что сводит челюсти, этот запах скорее… напоминает любимую сладость, которую ты давно не пробовал и наконец можешь посмаковать на языке. она ему улыбается, не так, как во все прошлые разы, улыбка эта выходит кривой, несуразной. её глаза не улыбаются вместе с ней, а руки лишь крепче сжимают тело. она говорит: — послушай. и келус слушает. — сейчас ты крепко-крепко уснёшь и забудешь меня. чуть позже… — она делает паузу, подбирая слова, и перемещает ладонь на чужую, покоящуюся на её щеке. — я приду за тобой. он молча кивает, медленно моргая, — уже засыпает. ноги слабеют, подкашиваются, переставая слушаться — кафка бережно обнимает его одной рукой, придерживает за спину, пока опускает на ближайший стул, и возвращает скользнувшую с щеки руку обратно, держит теперь в своей. она дарит ему последние секунды своего тепла. находится рядом, видя, как он засыпает. губами касается ладони, оставляет поцелуй прямо посередине и заглядывает в янтарные глаза. — тот, кого я люблю, — шепчет, всё-таки отвечая на вопрос. только келус её больше не слышит. кафка держит ещё несколько секунд его ладонь в своей, перебирает пальцы, а затем, скользнув вдоль маленького шрама, отпускает. они с волком обменяются понятными лишь им двоим взглядами, а затем в пустынной комнате раздаётся глухой стук — пустой стул, на котором совсем недавно сидел келус, падает. любишь. потому что любишь. и даже без признаний знаешь, что тебя любят в ответ.