Неправильная неприязнь

– Ты опять здесь? – Яков высокомерно хмыкает, пока руки Немо сжимаются. Только зашёл, а этот парень уже готов повесить на него все преступления на этом свете… – Опять шпионишь? Ожидаемо. Может быть, ты прекратишь ходить за мной хвостиком, пока я тебя не пристрелил? «Точно так, как я и думал. Ничего не меняется, особенно Яков». – Может быть, ты наконец прекратишь быть параноиком, который подозревает меня во всем? Сколько раз мне нужно повторять, что я не шпион, Яков? – Чем ты можешь это доказать, а, дезертир? Что-то я не вижу на тебе огромной печати от генерала, подтверждающей твою личность. – Ты же сам знаешь, что Вагнер запретил мне с ним пересекаться! – А вдруг вы все в сговоре? Твои слова это пустой звук, пред… – Да прекрати ты называть меня так! – голос неосознанно повысился, поэтому Яков спешно придавил сослуживца к пыльному шкафу в архиве, зажимая чужой рот. – Кричи, кричи, подонок. Ты ведь так хочешь, чтобы все прознали про сворованный тобою ключ.       Голова гудит от злости, когда парень усмехается, больно стискивая пальцами челюсть, заставляя запрокинуть голову, и взгляд шпиона выглядит до ужаса недовольным. – Отпусти, – кряхтит он, стараясь вырваться, но вскоре замирает, чувствуя, как в ребро впивается дуло револьвера. – С чего это я должен? Шпион не хочет проследить за моими действиями? – Отвали, – юноша выдохнул, поджимая губы. Он знает, что этот мудак сейчас попробует…       Яков жмётся к лицу и усмехается прямо в губы, правда через маску, но этого хватает, чтобы гнев сменился на милость, а может, разгорелся только сильнее. – Я задушу тебя. – Конечно, если я не сделаю это первым.       Язвительный, ехидный подонок…. Каждый раз, когда Немо оказывается рядом с этим человеком, остаётся просто разрываться на части от противоречивых мыслей. Хочется одновременно прижать этого замкнутого в себе человека, оставить следы о своём присутствии, а потом заставить задохнуться от ощущений рук на шее.       И неважно в каком смысле параноик тщетно будет глотать воздух. Усмешка расползается на лице совсем неосознанно.       Он знает, насколько Якову нравится, когда пальцы смыкаются на тонкой бледной шее… конечно, его паранойя порой убивает всё веселье, но, что до мурашек по спине приятно осознавать, спустя пару лет пребывания здесь, он начал доверять шпионский морде чуть больше, а потому и асфиксия стала гораздо желаннее, как бы нахал не отрицал это. Ухмылка не скрылась от Якова… она просто не могла, хах. Этот параноик слишком много видит, от его взгляда просто невозможно уйти. – Чего лыбишься, шпион? Что, продумываешь очередной план, с помощью которого попытаешься убить всех нас? – Думал, как хорошо мои руки смотрятся на твоей шее. И груди. И на бёдрах. Но знаешь, где они смотрятся лучше всего? На твоём…       Дуло револьвера меняет свое положение, теперь болезненно впиваясь в лоб. – Не продолжай даже, если жизнь дорога, – с неподдельными эмоциями Яков смотрит в чужие глаза, надавливая сильнее, и в голове мигом становится пусто.       Забавно наблюдать за тем, как сильно этот параноик ненавидит мистера шпиона, предателя и дезертира, зато до боли в сердце любит Немо. – Наконец признал своё место, ха? Правильно, молчи. – Я просто ждал, когда ты назовёшь меня так, как должен, – наверняка, солдат потерял свою мысленную подушку безопасности, так как Немо видит, что его левая нога еле дернулась после сказанных слов. Наблюдать за этим человеком и вправду интересно, но наибольший восторг вызывает то, как Яков тщетно хватается за остатки гордости, размазанной по стенке кастелянной ещё несколько месяцев назад. Поразительный. Правда, Немо бы сказал, что это слово производное от «паразит».       Они не могут терпеть друг друга настолько сильно, что, казалось бы, вены на лбу набухают от каждой нелепой перепалки в коридоре перед завтраком, на вылазке в кустах, даже на тренировке Леманн!       Правда, за последнее они платили не только словесным унижением друг друга, а вдобавок получали дополнительные задания от наставницы, от которых неделями могла ныть спина.       С каждым разом Яков становился все более невыносим, хотя, по мнению Немо, все должно было быть прямо противоположно. Его шутки плескались ядом, подколы становились все ехиднее, но убивало не это.       Всё чаще и чаще конфликты сводились к близости, как сейчас. Разве нормально это, что Яков так открыто позволяет себе прижимать сослуживца к какому-то шкафу в безлюдном месте? Конечно, память отшибло качественно и ни малейшего понимания о каких-либо ценностях и моральных нормах в голове не откладывалось, если об этом он не говорил с товарищами, но что-то ему казалось неправильным в подобном времяпрепровождении. – С чего это ты решил, что я тебе что-то должен? – А разве ты не тащишься с того, что я все время поддаюсь тебе в физической силе? Тебе следует знать, что я гораздо сильнее тебя, Яков, – рука в перчатке впивается в плечо, но Немо только продолжает улыбаться, не зная, куда заведёт его слабоумие и отвага в этот раз, – так что тебе следует вернуть мне должок.       Бездонные глаза в такие моменты становятся лишь темнее, и Немо всегда с упоением наблюдает, как Яков загнан в тупик. Самое лучшее зрелище на свете. Пусть он хоть тысячи раз скажет, что у него все под контролем и без исключений, но это наглое враньё, не подкрепленное фактами, которые так любит алхимик. Видимо, понимая плачевность ситуации, Яков решает отступить и делает шаг назад, но Немо тянет наглеца обратно. – Мистер Немо, вы потеряли свой мозг или же страха лишились? Ах да, нельзя потерять то, чего нет, значит ответ очевиден. Убери руки. – А не то что? – Немо виснет на шее параноика, победно ухмыляясь, пока из его коварных лап не попытались сбежать. И тогда пальцы сомкнулись на шее, заставляя Якова замереть, тут же укладывая свою ладонь сверху. – Ответа не послужит, хотя он очевиден, так? Тогда скажу за тебя. Ты не прострелишь мне голову, Яков. Потому что ты в моих руках сейчас, ясно? И я заставлю тебя задыхаться в своих попытках противоречить мне, так что не стоит.       Молодой человек рвано вздыхает, а Немо чувствует, да и видит, в принципе, как он сглатывает, а затем немного сильнее прижимает весьма грубые ладони, вскидывая голову с самоуверенным взглядом. – Так вперёд, мистер Немо. Задуши меня, если хватит духу. Покажи же, на что способен, слабак.       Рука тянется к маске, и шпион позволяет стянуть её на подбородок, наблюдая за невероятно довольным лицом Якова, ожидающего боли и нехватки кислорода. Вот же сумасшедший параноик… что ж, пожалуй, именно из-за всего этого высокомерия и безумия Немо и не выносит Якова. Только непонятно в каком смысле.