***
Он думал. Много, часто. По часу каждый день. Может и больше, он не считал. Вернее, пытался, но мысли в конце концов всегда поглощали его полностью. Без остатка. Да и он не нужен, если ты и так отдаешься насовсем. Но в этот раз не захотелось. Совершенно. Прям вообще. Ведь мысли о любви — самые дурацкие и, самое главное, въедливые настолько, что просто так от них избавиться не выйдет. Да и в общем заставить себя об этом не думать окажется ещё более плохим решением, чем застрелиться. Ибо сказать самому себе «не думай» легко, а вот заставить после этой фразы и вправду не думать об этом — нет. Ведь по-настоящему сложно переварить именно ту мысль, что тебя волнует сильнее всех, хоть он и нарочно говорил себе, что это не так. Но кого он пытался обмануть? Да и к тому же... Только раз и только сейчас ведь можно.***
День за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем. Обито и Дейдара напарники. И самые настоящие ненавистники друг друга. Даже враги. Они раздражаются даже от присутствия в одной комнате. Язвят, ссорятся, бьют. Не только посуду, но и друг друга. Особенно ночью. Блондин часто вскрикивает от болезненных толчков, в то время как брюнет шипит от острых ногтей, что царапают его спину. Но даже тогда они не чувствуют ничего настоящего. Во всех их перепалках нет чего-то живого. Чего-то существенного. Ведь оба просто отыгрывают выбранную ими роль. Ночью же они просто мстят друг другу за очередной ужасный и полный фальши день. Однако всему есть предел. В том числе и терпению. Был самый обычный день. Вернее, солнце уже клонилось к горизонту, так что точнее будет сказать вечер. Обито стоял позади молодого парня, пристально рассматривая его спину, будто бы видел его не каждое утро, день и вечер, плюсом ко всему ещё и ночь, последние месяца четыре. Черные глаза не сводили своего чуткого взора с прекрасных золотистых волос, которые тот видел перед собой и восхищался как в первый раз. Сам того не заметив, брюнет подцепил пару шелковистых локонов своим указательным и средним пальцами, что были, как и вся ладонь, покрытыми перчатками, начав большим медленно и осторожно поглаживать светлые волоски, будто они могли чувствовать всю эту непривычную нежность и аккуратность движений от грубого и холодного, как глыба льда, отступника. Обладатель этой роскошной шевелюры предпочитал всё так же молчать, никак не комментируя эти, якобы чувственные, проявления нежности. Учиха посмотрел будто в самую душу парня и выдал своим пронизывающим до костей, но, главное, настоящим голосом. — Ты когда-нибудь чувствовал что-то подобное? На что получил такой же отчеканенный и холодный ответ. — Нет. — Разве? А сейчас? Сейчас, что ты чувствуешь? Тот обернулся. Локон сполз с ладони брюнета и упал на спину хозяина. Дейдара слишком серьёзно посмотрел в отверстие спиральной маски и молча стоял, долго думая, что на это ответить. — Слабость. Обито понял сразу. Не отводя взгляда тот произнес ожидаемое. — Как и я. Блондин отвел глаза, посмотрев куда-то в сторону от Учихи. Парень опять медлил. И прекрасно знал, что подгонять его не будут. — И.. Ты хочешь услышать что-то ещё? Темноволосый вздохнул, собираясь с мыслями. — Дейдара. Только раз и только сейчас. Ты можешь побыть собой? Или твои игры во взрослого заставили потерять твою настоящую личность? — Да. Ровно также, как и твоя беготня за убитой детской и совершенно глупой любовью. Но, даже понимая то, к чему это ведет, мы всё равно продолжаем играть наши ненастоящие роли. Тогда смысл вообще что-то менять, даже на короткое время? Брюнет всё также не отводит своих чёрных омутов от лазурных радужек Тсукури, будто пытаясь ему сказать что-то только одним своим взглядом. — Чтобы побыть настоящими. Может счастливыми или грустными, возможно злыми, даже глупыми и, насколько это возможно, искренними. Или тебе настолько сложно стать собой, а? — Нет! Просто... — Просто ты боишься. Как маленький мальчик, правда ведь? И это и есть твои самые настоящие эмоции, того Дейдары, что не спрятан за маской безразличия и раннего взросления. А после тишина. Глубокая и в то же время нет. На лице голубоглазого играет что-то похожее на раздражение со злостью, ещё и в перемешку с недоумением. Брюнет наблюдает за этими эмоциями, считывая те, которых добивался в своей голове очень и очень долго. Ведь представить — одно, а увидеть вживую — другое. — Уже хорошо. Значит, не до конца себя потерял, да? Блондин впился глазами в землю, будто пытался испепелить и провалиться под неё. — Чего ты так боишься? — Позора. Разве это не очевидно? Обито усмехнулся, хватаясь за плечо стоящего напротив. — Отлично. Раз теперь я знаю твой главный страх, то ты бы не хотел узнать мой? Дейдара вздыхает и, будто ему совсем безразлично, отвечает. — Возможно. — Своей слабости. Брюнет, больше не медля, тянет длинноволосого на себя, прижимая того к своему телу за талию и большим пальцем цепляясь за острый подбородок. Рот Тсукури рефлекторно открывается буквально на пару секунд, которых проворный ниндзя хватает, чтобы нагло поцеловать и больше не отпускать. Но руки всё же отпускают чужое холодное тело, которое больше не имеет веса в реальной жизни, как и его искренность. Ведь теперь Тсукури Дейдара это просто очередной труп, который лежит на пути плана Великого Учихи Обито.