***
Пять утра. Нужно либо встать, либо продолжить лежать с закрытыми глазами еще пару часов, пока не прозвенит будильник и ей не надо будет собираться в министерство. От этих мыслей Гермиону отвлекает храп Рона, у которого никогда не бывает бессонницы. Он всегда хорошо спал, даже во времена войны. Это что-то такое, что было, есть и, кажется, будет всегда. Грейнджер переворачивается к своему парню и разглядывает россыпь веснушек на его спящем лице. Уизли спит глубоко, поэтому его нельзя разбудить взглядом. Устав от этой умиротворенной картины, Гермиона все-таки решает встать с постели. Она подходит к шкафу с одеждой и находит среди вещей старый потертый пиджак, в правом кармане которого лежит пачка сигарет. Да, она курит, более того Гермиона не может жить без долбанного никотина. Она не пьет, но, если честно, это вопрос времени. Когда-нибудь она соберет весь «букет» плохих привычек. Рон не знает, что она курит. Ну, или умело делает вид, а, может, ему вообще плевать, что его невеста медленно, но верно «катится» вниз по кривой дорожке. Грейнджер не знает правды, но положа руку на сердце ее это и не так уж сильно и волнует. На балконе немного прохладно, но Гермиона не хочет возвращаться в спальню за халатом, а потому продолжает стоять, облокотившись о перила, пока поджигает фильтр. Наконец, дело сделано и изо рта Грейнджер вылетает облачко дыма. Она почти счастлива, если бы не дурацкое чувство стыда перед самой собой. В кого ее превратил этот идиотский мир с его дебильным чувством юмора? Осталось ли в этой разбитой женщине хоть что-нибудь от нее прежней? У Гермионы вырывается горький смешок от этих дум и она начинает кашлять, попутно туша сигарету о перекладину. Грейнджер уже пару лет мучают кошмары, но девушка упорно не хочет идти в Мунго за помощью. Возможно, именно из-за этого она и начала курить. Сигареты — неплохой способ отключить голову и, хотя бы на какое-то время, отвлечься от страшного и монотонного «аттракциона», спонсором которого выступает ее мозг с ворохом жутких воспоминаний. Они вертятся в ее голове со скоростью света. Смерти, слезы, взрывы, несбывшиеся надежды, а в центре всего этого она сама, которая спасла не всех и собственный разум не дает ей это забыть. Грейнджер постоянно думает о том, что не должна была выжить, ей суждено было погибнуть, чтобы стать истинной героиней, но, нет, Гермиона жива и вынуждена раз за разом переживать все ужасы, что когда-то были ее реальностью.***
Драко выключает воду в кране и опускается вниз, прямо на грязный пол в туалете министерства. Еще хотя бы один такой день и он точно сойдет с ума. Искупление в виде поисковых работ для аврората вынимают из него всю энергию. Кожа вокруг метки припухла и кое-где пошла красными и зудящими пятнами. Через час рука начнет еще и болеть, но пока только зуд и страх, пропитавший, кажется, все его существо. Малфой закрывает глаза и начинает считать от одного до десяти. Помогает далеко не сразу, но другого выхода все равно нет. Панические атаки у него начались еще в Азкабане, правда, тогда он даже не догадывался о том, что это так называется. Он просто лежал на каменном полу и не мог дышать, в такие моменты ему казалось, что он вот-вот умрет. Сердце пыталось выпрыгнуть из груди, а в мозгу появлялись дикие мысли, заставляющее тело неметь, а кожу покрываться табуном мурашек. Всего каких-то полчаса назад это было с ним вновь, однако сейчас он даже мог дышать, хотя и так, как будто пробежал стометровку. Это обычные последствия его «рабочего дня», о которых никто никогда не узнает. Скорее всего, сегодня вечером он опять будет пить на пару с Забини. Блейз ничего никогда не спрашивает, хотя и догадывается, что с ним что-то происходит, но боится спрашивать Малфоя напрямую, ибо такая правда — это не то, что хочется услышать от близкого человека. Они оба это понимают. У Блейза нет метки и не было срока в Азкабане, однако он знает не понаслышке то, через что приходится проходить его лучшему другу. У Драко не забрали Малфой-мэнор, не отобрали средства к существованию, однако вырвали с корнем самое дорогое. Право выбора Он обязан искать прихвостней Лорда, животных с человеческими лицами, которые жили в его доме, угрожали его матери, а некоторые из них даже не раз «угощали» круциатусом, а теперь он должен встретиться с ними вновь, чтобы доказать теперь уже прихвостням «Святого Поттера», что он не один из них, что он просто жертва. Мальчик, которому не повезло родиться в семье чистокровного придурка, поклоняющегося выжившему из ума темному волшебнику, творящему АД на Земле. Драко выдыхает и поднимается на ноги, высушивая одежду, закатывая рукава черной рубашки и маскируя магией следы своей слабости с лица. Никто и никогда не должен видеть его таким разбитым и ничтожным. Это единственное, что он еще может себе позволить.***
Поправив черный колпак, Гарри выходит из забытой Богом лачужки и сжимает в руке маленький мешочек. Порошок приятно перекатывается в пальцах. Еще несколько минут и он будет у себя в кабинете и насыпет в стакан с кофе долбанное успокоительное, без которого его руки бьет дрожь, а по лицу пробегает судорога. Да, пить какую-то сомнительную дрянь из китайской палатки и не идти к медикам — это идиотизм, но он просто не может позволить себе рассказать кому-то о том, что в его голове. Его воспоминания — это тюрьма, из которой Гарри никогда не выберется, Поттер в ней на пожизненном. Они с Джинни расстались два года назад из-за его кошмаров. Каждую ночь Гарри вновь и вновь переживал события войны. Проснувшись, он не мог ничего сказать, Джиневра просила его обратиться за помощью, но он упорно продолжал уверять, что все в порядке. Потом он стал неделями не появляться дома, ища военных преступников и погружаясь в папки с делами… Когда он однажды пришел домой после очередного «забега», он обнаружил от Джинни записку и отсутствие ее вещей в их общей квартире. Кто-то рассказал ей о том, что он «бросается» под пули. Это было чистой правдой, Гарри не скрывал, что не хочет жить, однако после ухода любимой женщины последние крохи нормальности окончательно испарились и у бывшего гриффиндорца начался тремор. Без успокоительных он трясся и не мог ничего удержать в руках. Жизнь вновь обрела очертания выживания. Долгожданный просвет снова маячил едва заметной дымкой впереди. Гарри Джеймса Поттера вместо Лорда начал пытаться убить неподъемный груз прошлого… Он не знал, что проживают другие, Поттер только мог догадываться о том, что огромной тяжестью лежало на плечах тех, чьи братья, сестры или родители погибли на побоище, устроенном Реддлом. Вынырнув и раздумий, Гарри аппарирует в министерство. Его ждет очередной черный день и «призраки» войны, с которой он никогда-никогда не вернется…***
Кабинет целителя разума или же «мозгоправа» для волшебников наполняется запахом чая с чебрецом. Белокурая девушка в темно-синем костюме подходит к окну и смотрит на бегущих по улице людей. Все куда-то спешат, открывая яркие зонтики, чтобы апрельский дождь не замочил их светлые плащи. Во всей этой приятной суматохе она видит женщину в темно-зеленом плаще, стоящую под ливнем. По незнакомке катятся капли, но она будто бы не замечает этого, более того, она вдруг поднимает голову и смотрит на серое небо. Вода льется прямо ей на лицо. У Мирабеллы первый этаж и она прекрасно видит выражение, с которым замерла незнакомка. Женщина начинает смеяться, Монро не слышит смех, но уверена на сто процентов, что он истерический. Нервно сглотнув, колдомедик выбегает из кабинета, прихватив дождевик. Когда Мирабелла оказывается на улице, она видит, что незнакомки нигде нет. Она не могла аппарировать прямо посередине проспекта, скорее всего неизвестная нарушительница сложившейся будничной системы успела уйти в подворотню и аппарировать. Почему-то Монро была уверена, что эта особа-волшебница…