Вопреки всему

      — Маркеры, — Лу забирает винтовку из моих рук, меняя магазины, и направляет её дулом в стену, отстреливая боевой патрон, оставшийся в стволе. Для верности стреляет ещё раз. Слышится холостой ход и щелчок. — Порядок.       Азиатка отдаёт мне мою винтовку и со своим оружием проделывает то же самое. Я смотрю на стену с пулевыми отверстиями и понимаю, для чего в оружейной она нужна.       Каждый меняет подобным образом магазины в боевом оружии. Оружейная полна народа. Внутрь запускают по десять человек. Слышится бесконечный одиночный отстрел патронов.       В разгрузочный пояс добавляется ещё один боевой магазин. В городе всё ещё усилены патрули, но афракционеры поджали хвосты и уже не бузят.       В шесть утра собирается большая группа для тренировок на полигоне. На платформе мы ждём прибытия поезда, который возвращается после развоза патрульных отрядов по городу.       Мы спешно загружаемся в четыре вагона.       Сегодня не просто игры. Цель: подтянуть тактику ведения боя у неофитов и ещё шестидесяти семи Бесстрашных — тех, кто по разным причинам в своё время не вошёл в патрульные отряды, занимая более низкие посты: кухонные работники, работники бара, склада, гаража, обслуживающий персонал. Все они тоже Бесстрашные, тоже посещают Яму, поддерживают себя в форме, но не участвуют в основных рейдах. Этим людям нужна практика, поэтому несколько раз в год Фракция проводит выездные военно-полевые игры. Но сегодня, учитывая последние события, этих Бесстрашных необходимо привести в боевую готовность. Среди неофитов отсутствуют Юрайя, Питер, Эдвард и Лукас.       Оружие у всех заправлено холостыми патронами с красящими капсулами. За ходом боевых действий будет наблюдать Марк, так как Эрик и Макс остаются на своих местах для поддержания бесперебойной работы Фракции. Им сейчас не до игр. Марк, в свою очередь, на своём месте, так как он прежде всего инструктор по подготовке спецназа. Но он будет только наблюдать, не вмешиваясь в ход игры. Каждый участник должен проявить себя сам.       Сегодня я тренируюсь в условиях, приближенных к реальным, поэтому мы вооружены не тренировочными винтовками, а штурмовыми, чтобы в случае реальной опасности можно было заменить магазин с холостого на боевой.       Марк ещё раз проговаривает группам их задачи. Бойцы Бесстрашия и неофиты выступают в качестве афракционеров, всячески препятствуя «пятёрке» в освобождении заложника. В качестве заложника выступает болванка, на которую надели шляпу и посадили у окна в доме, чтобы условная жертва заслонила собой обзор для снайпера. С Джанин в тот раз поступили так же. Но сейчас другие условия и ограничение по времени.       Наш спецотряд, с жёлтым маркером на рукаве, должен прорвать оцепление и освободить заложника. У Небраски в снайперской винтовке красящие красные капсулы, у меня — зелёные, у Лу — синие и у Ены — голубые. Это нужно для подсчета количества «убитых». У остальных участников капсулы наполнены краской белого цвета.       Свести эту краску с кожи и с формы можно только специальным раствором. Человек считается условно убитым, если красящая капсула попадает в жизненно важные зоны на теле: голову, шею, грудь. Кроме штурмовых винтовок при каждом бойце ещё есть рация и личная аптечка. От падений никто не застрахован.       Марк приказывает всем настроить рации на определённую частоту. У «пятёрки» преимущество. Мы можем слышать переговоры условного противника и отслеживать его перемещение, а также общаться через свои портативные устройства, так как ни у кого, кроме Марка, трёх человек сопровождения и спецотряда «Пять», больше нет специальных браслетов. Мы частоту не меняем. Связываясь друг с другом, знаем, что нас прослушивают другие разведгруппы и Верховное командование, в частности Эрик, заинтересованный в моём обучении.       Я иду с Небраской в связке на исходную позицию. Лу и Ена расходятся. Тренировка начинается. На всё у нас есть шесть часов, но «пятёрка» обычно справляется с заданием за час. Они самые лучшие. Им доверяют такие сложные операции, где остальные терпят фиаско. Мне за короткий срок нужно хотя бы на йоту приблизиться к мастерству. Но понять принцип работы «пятёрки» я могу только здесь, на полигоне, работая в условиях, приближенных к реальным.       — Прикрываешь мой тыл, — говорит командир и мы начинаем свой путь к цели. Нам нужно занять удобную позицию. Небраска знает здесь каждый камень. Она знаками показывает мне, где свернуть. Мы проходим по узкой тропе между тесно стоящих друг к другу низких строений. Сворачиваем и поднимаемся на возвышение, пригибая головы. Сплетённые корявые ветви низкорослых деревьев цепляются за одежду и волосы. От стрелков нас скрывают каменные полуразрушенные постройки, в одну из которых мы заходим по насыпи. Небраска выбирает себе удобную позицию, снимает с винтовки оптический прицел и смотрит через него, оценивая обстановку снаружи здания. Я вижу краем глаза её действия, но стою у окна, отслеживая перемещение троих условных противников, идущих вдоль гаражей.       Прицеливаюсь, чтобы поразить цель, но неожиданно рука командира опускается на ствол моей винтовки, резко опуская её дулом в пол. Рывком дёргает меня назад, скрывая в тёмной части комнаты, дальше от окна.       — Ловушка, — шепчет она.       Мы перебегаем в соседнюю комнату и встаём по обе стороны от оконного проёма. Небраска быстро крепит прицел на винтовку, поднимает её и, недолго целясь, стреляет, затем ещё и ещё, производя быстрые выстрелы, после скрываясь за спасительным выступом. В ответ летит краска, окрашивая бойницу в белый цвет. Так она мне наглядно показала, что парни на дороге были приманкой. Наше местонахождение раскрыто.       — Меняем позицию! Живо!       Мы пробегаем несколько полуразрушенных помещений, сторонясь окон, сбегаем по лестнице вниз, покидаем здание с обратной стороны. Наш путь лежит сквозь узкие просветы между одноэтажными строениями к укреплённой крепости, с которой удобно вести наблюдение. Я снимаю одиночными выстрелами двоих бойцов, укрывшихся в завалах рядом. На моё счастье, они нас не видели.       Перебегаем открытый участок, прикрывая друг другу спины. До здания остаются считанные метры.       Слышу хлопок. Капсула окрашивает землю в нескольких сантиметрах от моего ботинка в грязно-белый цвет. Я ускоряюсь, петляю между островками зелени. Стрелок засел на балконе, но его снимает кто-то из «пятёрки», позволяя мне и Небраске добраться до здания и укрыться внутри.       — Разделяемся. Я прикрываю, — Небраска даёт мне направление, где держат условного заложника, и взбегает по лестнице, теряясь за поворотом.       Я остаюсь одна. Теперь мне нужно преодолеть внушительный кусок пространства, желательно не стать мишенью стрелков, побольше снять целей. Освобождение заложника не моя задача. Но я должна дойти до туда.       Выдыхаю. Вспоминаю инструктаж Марка и медленно скольжу вдоль серой стены, тихо ступая, вслушиваясь в каждый шорох. Винтовка — продолжение моей руки.       Параллельно мне, вдоль стены, снаружи идёт человек. Я слышу его осторожную поступь и хруст камней под подошвами ботинок. Двигаюсь тихо, достигаю оконного проёма. Дожидаюсь цель, держу её на мушке и плавно нажимаю на спусковой крючок. Выстрел. Зелёная капсула окрашивает затылок бойца. Человек останавливается и медленно оборачивается. Вижу удивлённое лицо Уилла. Он подносит руку к голове, стирая краску.       — Ты меня убила?       Я улыбаюсь и сношу вторую цель, подбегающую к первой. Уилл не успевает отшагнуть в сторону, как второму бойцу прилетает в лоб капсула, эхом брызг окрашивая зелёными каплями лицо друга.       — Да твою ж мать! — ругается он и отталкивает парня, налетевшего на него со спины. Завязывается драка. Но теперь я открыта для стрелков и спасаюсь в глубине комнаты.       Слышу тяжёлые шаги преследователя за спиной, успеваю дёрнуться в сторону, обороняясь и снимая третью цель. Зелёная капсула бьёт точно в горло бойцу. Слышу кашель. Видимо, попала в кадык. Но наслаждаться победой рано. Я обнаружена и ухожу из здания через чёрный ход, пытаясь издавать как можно меньше звуков, что нелегко, потому что под ногами каменное крошево.       Поскальзываюсь на нём и раню ладонь. Она, бедная, ещё со вчерашнего дня не зажила и получает новую кровоточащую рану, а возиться и брызгать йодом нет времени и возможности. Вытираю ладонь об штанину и снова вскидываю винтовку. Шаги приближаются, останавливаются. Похоже, моё спасительное отступление невозможно.       Пути отрезаны.       Я вызываю «пятёрку» кодом 273. Знаю, что Лу где-то поблизости, а Небраска — на крыше.       — Я в ловушке. Чёрный ход в крепость охраняют. Прошу помощи. Крис, — шепчу в браслет.       — Отвлеки их, я сниму цели. Лиса, — прилетает ответ.       — Принято.       Подкрадываюсь к двери, бью прикладом по полотну железной двери и делаю пару шагов назад. За ручку дёргают, раздается скрип и отборный мат.       — Выходи, — прилетает приглашение от Лу. — Всё чисто.       Я выскальзываю за дверь и сталкиваюсь нос к носу с парнем, на чьём лице красуется синяя краска. Хмыкаю и ныряю под его руку, перебегая в спасительные заросли у здания.       Моя рация на плече оживает. Слышу голос Марка, призывающий Бесстрашных покинуть полигон, если они отмечены краской, то есть условно убиты.       Слушаю разговоры нескольких бойцов, засевших где-то рядом. Они обсуждают свой план дальнейших действий. И через слово я понимаю, что это кухонные работники.       — Слышал? Наших перетрясают на профпригодность. Введут нормативы. Вроде, если не сдал, вали к Изгоям.       — Да ладно? — возмущается второй голос.       Я выключаю рацию и прислушиваюсь. Теперь эти голоса я слышу в стороне, но отчётливо. Бойцы явно забылись, где находятся, решив затеять беседу по душам. Я подбираюсь к ним и оказываюсь перед пятёркой бойцов, чётко и в упор «убиваю» их по одному, снова падаю в траву, откатываюсь и отползаю.       — Ну класс! Как теперь это вымывать из волос?! — слышится недовольный женский возглас.       — Да ладно, тебе даже идёт.       — Рот закрыл!       Я отползаю подальше от возмущённой компании и замираю на месте. Прислушиваюсь —ни звука, ни шороха, но едва я приподнимаю голову, как в мою сторону летит капсула, попадает в яркое соцветие травы и разбрызгивает белые капли. Несколько прилетает мне на рукав. Я качаю сбоку от себя траву и туда снова летит капсула. Одновременно выпрыгиваю из своего укрытия и стреляю в сторону, откуда прилетела краска. Зелёная капсула попадает в стрелка, взрываясь на его предплечье. Я снова стреляю, смещая прицел, и одариваю Бесстрашного выстрелом в шею. Мне прилетает ответный выстрел в плечо.       Падаю в траву.       — Чёрт, — ругаюсь, смотрю на отметину на форме и понимаю, как это было близко. Второй выстрел прилетает мне в шею. Я оборачиваюсь. За моей спиной стоит Трис. Она разводит руками в стороны.       — Ты убита, — говорит она. Я киваю и опускаю винтовку прицелом вниз и поднимаюсь.       — Очень хорошо. Есть время обработать раны, — киваю я и вижу, что Трис убегает. Оборачиваюсь и смотрю на того, кого достала выстрелом в шею.       Фор.       — Что с рукой? — интересуется он, когда я откладываю винтовку и достаю антисептик.       — Да так.       — Дай, гляну.       Фор очищает мне ладонь влажной салфеткой. Я смотрю на зелёные отметины на его форме.       — Ты для Трис подставился? — спрашиваю его.       — Так вышло, — отвечает он.       — Сомневаюсь.       Он поднимает на меня свой взгляд.       — Эрик тебя в «пятёрку» определил?       — Да.       — Спешит, — он качает головой. — До их мастерства годы тренировок. Ты ещё неофит. Неопытный птенец.       Он распыляет йод на рану. Я выдёргиваю руку и дую на неё. Ужасно щиплет.       — Погоди, надо перевязать.       Он тянет меня за ладонь, но именно в этот момент раздаётся душераздирающий крик со стороны чёртова колеса. Мы с Фором, не сговариваясь, хватаем винтовки и бежим в том направлении.       Туда бегут и другие. Все забыли о задании. Крик о помощи реален. Несколько голосов, перебивая друг друга, срываясь на крик, пытаются оградить от чего-то. Бесстрашные попали в беду.       — Папа, не надо! — орёт женский голос.       — Замри! Замри! — кричит мужской голос со стороны. — Мирра!       — Папа!       Раздаётся оглушительный взрыв.       Я вижу, как впереди взметнулись высоко в воздух комья земли и разлетелись в разные стороны. Фор резко толкает меня на землю и падает сверху, заслоняя от взрывной волны.       Впереди слышатся крики.       — Ирга, назад!       — Держите её, держите!       Фор вскакивает и бежит вперёд, я следом. Бесстрашные окружают полукольцом место трагедии. Два человека пытаются удержать девушку, оттаскивая её от ямы. У неё истерика. Она надрывно плачет и рвётся из рук.       Я подступаю к гребню воронки и вижу неестественно вывернутое тело поверх второго, окровавленного. Падаю на колени. Меня выворачивает. Многие подбегают и точно так же отшатываются.       Страха нет, страха нет, — пытаюсь мысленно отгородиться от страшной картины, с трудом поднимаюсь, отхожу в сторону.       По команде Бесстрашные меняют картриджи в винтовках на боевые. Марк уже здесь. Раздаёт команды, рации включены. Одни прочёсывают полигон, вторые охраняют его входы и выходы, третьи занимаются убитыми. Я иду в связке с Трис и Фором, медленно продвигаясь вперёд, и постоянно смотрю себе под ноги, чтобы не подорваться на новой растяжке. Винтовка в руках. А перед глазами так и стоит эта жуткая картина — тела в воронке.       Спустя час мы покидаем полигон и уходим на поезд.       На ватных ногах залезаю в вагон, сажусь прямо на пол. Рядом садится Трис. На её рукаве синяя метка.       — Смотри, меня тоже задело, — говорит она, чтобы отвлечь меня.       — Только ранило, — отвечаю, не глядя на подругу.       Она обнимает меня и утыкается лбом в моё плечо.       — Всё будет хорошо, — говорит она, а у самой дрожит голос.       Поезд уносит нас домой, стуча колёсами, скрипя тормозными колодками, и выплёвывает на конечной. Толпа втекает через широкие двери внутрь Фракции.       Я иду с остальными в тягостном молчании. В коридоре слышны только шаги и шёпот.       Вхожу в оружейную, оставляю винтовку и рацию, расписываюсь в книге прихода и, минуя все формы отчетности, ухожу в свою квартиру.       Ложусь поверх одеяла, не снимая форму и ботинки, подтягиваю ноги к подбородку, обхватываю колени, мыслями до сих пор пребывая на полигоне. Перед глазами стоят трупы. Отец и дочь. И девушка, рвущаяся к ним. Её крик до сих пор звенит у меня в ушах.       На браслет идёт вызов. Я не отвечаю. Мне не хочется отвечать.       Слышу, как открывают дверь ключом. Кровать приминается.       — Крис?       Эрик пытается меня растормошить. Я не откликаюсь, только смотрю вперёд, застывшим взглядом в одну точку.       Он поднимается.       Через какое-то время я улавливаю запах кофе.       Кровать снова приминается. Эрик подтягивает меня к краю кровати и усаживает на ней, спуская мои ноги вниз. В его руке оказывается чашка кофе. Он едва ли не насильно вливает его в меня, удерживая за плечи.       Я медленно пью горький вязкий напиток. Дрожь потихоньку отпускает.       — Приходи в себя. День только начался.       Он встаёт, отставляет кружку, садится передо мной на корточки, заглядывает в мои глаза снизу вверх.       — Сейчас сходи в сто пятый кабинет. Это рядом с оружейной. Нужно свести краску с формы спецраствором. Потом переодевайся и спускайся в Яму. Услышала меня?       — Да.       — Хорошо.       Он поднимается, берёт мою руку и переворачивает её ладонью вверх.       — Надо почистить рану и перевязать. Давай помогу.       Он тянет меня в сторону раковины. Смывает налипшую грязь под краном, берёт мой йод из кармана штанов и обрабатывает ранку. Щиплет сильно, но душевная боль сильнее. Берёт из своего кармана бинт и перевязывает мне ладонь. Обнимает меня, целуя в макушку.       — Приходи в себя. Переключайся на дела. Сейчас спускайся в сто пятый, потом переодевайся и иди в Яму.       Он выходит вместе со мной и оставляет меня в коридоре. Я не спеша иду в направлении оружейной. У сто пятого кабинета толпа: люди, передавая друг другу тару с жидкостью, оттирают краску с формы губкой, смоченной в этом спецрастворе. Беру у кого-то жидкость и начинаю чистить свою форму, но не достаю до спины. По идее, нужно снять куртку, но я, словно в воде, делаю всё медленно.       — Давай помогу? — образовывается рядом Сара. У неё в волосах голубая краска.       — С волос чем вывести? — спрашиваю я машинально, передавая ей смоченную в растворе губку.       — Говорят, само смоется шампунем со второго или третьего раза, — машет она рукой.       Сара оттирает краску с моей одежды. Я благодарю её и иду переодеваться. Надеваю другие штаны, водолазку. Прячу в рукаве лезвие. Выхожу из квартиры, запираю дверь и кладу в карман ключи. Дубликат. Мои у Эрика. Он их мне так и не вернул.       В Яме полно народа. Не то собрание, не то тренировка. По цветным волосам присутствующих я понимаю, что здесь все, кто был на полигоне: патрульные отряды с ночного рейда и две разведгруппы. Кто-то коснулся моего плеча. Я поднимаю голову — Ивен. Он стоит за моей спиной.       — Как ты? — спрашивает он вполголоса.       Я смотрю в пол, опустив голову. Кажется, я до сих пор слышу эти крики на полигоне. Я не отвечаю.       — Крис. Если Эрик поставил тебя в «пятёрку», значит чувствует твою внутреннюю силу.       Я поднимаю на него взгляд, а у самой по щекам текут слёзы.       Ивен касается моей щеки, стирая дорожку слёз.       — Орей тоже видела в тебе потенциал. Ты ещё всех удивишь, да?       Он мне подмигивает. Я отвожу взгляд.       На балконе второго яруса стоит Верховное командование. Вижу Эрика, Макса, Марка и нескольких командиров. На перилах повязаны траурные ленты. Их ровно столько, сколько погибло бойцов за эти сутки. Я не считаю. Их много. Кто-то из командиров привязывает ещё ленту, бросает на нас отсутствующий взгляд и отходит.       Макс берёт слово, поднимая руку, и в Яме наступает гробовая тишина.       — Никто не застрахован от смерти. — Негромко говорит он. — Эти дни показали, кто мы есть — сплочённая сила, способная дать отпор мрази, посягнувшей на жизни мирных граждан. Утро нового дня унесло жизни ещё троих бойцов. Но наши братья и сестры погибли не напрасно. Теперь мы знаем своего врага в лицо. И мы будем действовать жёстко, нашими методами. Мы наведём порядок на улицах города, у стены и за ней. В городе вводится военное положение.       Народ начинает шуметь. Все обсуждают новость.       Ивен слегка сжимает моё плечо.       — Идём со мной, — говорит он и тянет меня следом.       Мы обходим стенку с мишенями, идём по малому тренировочному залу к двери, ведущей в крыло, где мы поселили малыша. Щенок спит на подстилке. В его миске молоко и корм.       — Эрик нашел человека, который по часам кормит собаку, но воспитание на тебе, — говорит Ивен.       Я перемещаю лезвие с рукава в карман, подхожу к клетке и открываю её. Кажется, что ребёнок подрос, хотя я не видела его со вчерашнего вечера. Бой просыпается и, виляя хвостом, подходит ко мне, начиная ластиться. Я чешу его за ушком.       — Как и с «пятёркой», воспитание волкодава — эксперимент, — говорит Ивен, стоя рядом с клеткой. — Эрик испытывает тебя. Я точно знаю, что он не ошибается в людях. Поэтому он Лидер Фракции уже семь лет подряд. Ты, Крис, чем-то его зацепила. Спецотряд «Пять» был создан из лучших бойцов Фракции и существует более десяти лет. Состав его менялся не раз. Орей пришла в отряд, когда ей было двадцать два года, Небраска пришла на место брата, убитого в рейде, она в отряде дольше всех. Все бойцы в отряде урождённые Бесстрашные и только ты пришла в юном возрасте, из перешедших. Пусть многие считают его решение ошибкой. Но я верю в чутьё Лидера.       Ивен смотрит, как я играю с малышом. Вывожу его, отрабатывая команду «Ко мне!» и реакцию на имя.       — Что касается волкодава, — продолжает Ивен, — Все знают о непокорности этих хищников. Никто не пытается их приручить. Они — машина для убийств. Но если ты сможешь покорить его природу, воспитать как служебного пса, то как знать, быть может Бесстрашные будут разводить этих тварей для службы? Я бы хотел дожить до этого дня. Ивен оставляет меня и идёт на выход.       — Эрик просил тебя оставаться здесь.       — Ивен? — окликаю парня, когда тот почти скрывается за дверьми.       — Да? — кажет он голову из дверного проёма.       — Спасибо, — слабо улыбаюсь ему.       — Не грусти, птенчик, — говорит он и уходит, прикрывая за собой дверь.       Я смотрю на щенка. Беру горсть сухого корма из его миски и веду ребёнка во внутренний двор.       Забор залатали. Поверху пустили силовые кабели под напряжением. Я вижу знак «Под напряжением». Повесили две камеры слежения. Что ж, теперь сюда любопытным вход заказан.       Я отвлекаюсь на волкодавчика и разучиваю с ним команду: «Сидеть!», но щенку хочется бегать, а вот сидеть он совсем не хочет. Но теперь лакомство можно получить только после исполнения команды. Просто так выпросить, виляя весело хвостиком, уже не получится. Бой быстро понимает это. Может, даже слишком быстро, подмечаю я. Взгляд у малыша осмысленный.       Во внутреннем дворе появляется Эрик.       Я подхожу к нему, даю два «камушка» собачьего корма и шёпотом прошу, чтобы он подозвал щенка к себе.       — Ко мне! — приказывает Эрик.       Бой осторожничает. Но приказной тон заставляет его подойти. Получая лакомство, ребёнок доволен. Я стою рядом.       — Мы отбежим на расстояние, а ты потом подзови его. Посмотрим, послушается ли тебя снова, — объясняю Эрику свою мысль и отбегаю на три метра. Щенок бежит за мной следом. Я останавливаюсь и киваю Эрику.       — Ко мне! — приказывает он собаке. Бой колеблется. Повторный приказ, сказанный голосом, не требующим отказа, подстёгивает малыша броситься навстречу, получая из рук Эрика лакомство.       — Прогресс, — улыбаюсь я и подбегаю к любимому мужчине. Мы обнимаемся.       — Ожила? — спрашивает он. Я киваю. — Это хорошо. Пойдём перекусим, и у тебя тренировка в Яме.       — С кем? — интересуюсь я, подзываю Боя и направляемся к клетке. Эрик закрывает дверь во внутренний двор.       — С Небраской, — слышу его ответ, заводя малыша в клетку. — Она продолжит дело Орей. И, Крис...       Я запираю дверцу и оборачиваюсь.       — Да?       — Не распространяйся о том, что было в Эрудиции. Это внутренние дела Верховного командования.       — Я никому не говорила, — быстро отвечаю я.       — Хорошо. Ну идём.       Он пропускает меня вперёд и закрывает за собой дверь.