Вопреки всему

      Я сижу на козырьке корпуса и смотрю вдаль. У меня есть ещё несколько минут, чтобы насладиться тишиной и одиночеством и понять, как выстраивать свои действия в свете новых событий.       Сегодня я полчаса смывала с себя запах щенков, но думаю, Эрик учует его. Мои волосы ещё влажные после душа. Я плотнее натягиваю на голову капюшон, тяну за кулиски и смотрю вдаль.       Где-то там меня ищет Бой, и я боюсь, что его могут убить. Он каждую ночь является мне во снах. Я скучаю по нему и не нахожу себе места. Мои сны начинают сбываться: красная лавина с гор, стекающая бурной рекой – это месть волкодавов, осаждающих аэропорт в желании вернуть своих детей. Если семейные узы волкодавов так сильны, то Бой должен найти свой путь, если он ещё жив. Но он вырос с людьми, в ошейнике и никогда не охотился. Выживет ли он там один? Ромит сказал, что нет. Я попросила его помочь мне найти его. Но он отказал.       — Выбери себе щенка из помёта, и он будет твоим, — был его ответ мне.       — Никто не заменит Боя, — ответила я.         Мы не успели составить план, как намечали. Ромита отозвали на границу во время нашей совместной тренировки. Всё остальное время я была предоставлена самой себе. И единственное, что меня занимало сейчас, это щенки волкодавов. Я провела с ними весь день, просидев в одной из клеток в окружении рыжих комочков. После разговора с Ромитом, я выбрала себе сразу двух малышей. Лидера и его сестрёнку, с которой он не расставался.       Его я назвала Рой, а его сестрёнку — Юна, с ударением на «ю». Они были самыми приметными щенками из помёта, с белыми пятнышками на лбах.       Завтра мне предстоит познакомить бойцов со щенками. Я не уверена, что получится что-то путное. Пусть заводят себе одомашненных и работают с ними. У всех собак нюх отменный, но охаровцы замахнулись на волкодавов. Я не думаю, что Рой с Юной будут мне подчиняться, как Бой. Но Ромит дал понять, если проект не выгорит, щенки будут умерщвлены. Значит, я должна сделать всё, чтобы этого не произошло. Выжить любой ценой.       Мы этому научились в Чикаго.       Я научу этому щенят.         Сидя на козырьке здания, несмотря на запрет здесь находиться, я ощущаю свободу. Это место напоминает мне Пропасть в Бесстрашии. Здесь хорошо думается. Глядя в даль, я уплываю в своих мыслях далеко.       Я глубоко задумалась и поймала себя на том, что впилась ногтями в свои ладони. Разжала кулаки и посмотрела на красные отметины.       На душе было неспокойно. Остаток дня меня донимали тяжёлые думы о Бое, о побеге из Чикаго и желании сбежать из этого места вместе с Эриком. Больше всего мне хотелось в нашу квартиру. Мне не хватало наших утренних ритуалов с кофе, его растянутой футболки на моём обнажённом теле, игр с перетягиванием одеяла. В О’хара всё это находилось под запретом.         С неба спикировал первый корабль, садясь на площадку и отбрасывая трап. На плац выгружались бойцы и разрозненно по двое, по трое потянулись к корпусу.       — Кристина! — выкрикнули моё имя снизу. Я не отреагировала. Пронзительно просвистели. Пришлось подобраться и выглянуть за край бортика.       — Спускайся!       Парень махнул мне рукой, показывая жестом спускаться. Охаровец в чёрной военной форме выглядел внушительно: при оружии, но дроны вокруг него не кружили и перчатки на руке не было.       — Кто спрашивает? — без настроения спросила я.       — Спускайся. Прогуляемся, — ответил он с улыбкой.       — Куда?       Он усмехнулся и взглянул на ремешок на руке, где в голубой проекции светилась, по видимому, карта.       — Спускайся.       — Не хочу.       Я отодвинулась от края.       Новые корабли прибывали, садились на площадку, выгружали десант и взлетали. Охаровцы шли группами. Внизу становилось оживлённо и шумно.         — Фух! Ну ладно. Как говорится, если гора не идёт к Магомету, то Магомет идёт к горе!       Через несколько минут за моей спиной послышался тот же самый мужской голос. Я обернулась. Парень залез по стене и оказался на козырьке, выпрямился, одёргивая на себе край куртки.       Я отвернулась.       — Не в настроении? — спросил он, подходя ко мне.       Я не ответила.       — Что ж, официально представляться не вижу смысла. Меня зовут Арман.       Он присел рядом. Я снова не ответила. Какое-то время он молчал, глядя со мной в одну сторону.         — Ромит, возможно, резко выразился в отношении щенков, — сказал боец негромко, первым нарушая тишину, — но не он решает, кому жить, а кому умереть.       — А кто решает? — поджимаю губы.       — Военный совет.       — К чему эти разговоры? — сержусь я. Мне хочется свернуть тему.       — Понимаю. Никто не рвётся искать твоего пса. Повесили щенков на тебя в надежде, что ты сотворишь чудо. Тяжёлый труд, я знаю.       — Вам-то откуда знать? — огрызнулась я.       — Я отвечаю за бесперебойную работу этого военного комплекса. С вашим прибытием сюда нарушений стало больше, дисциплины меньше, но у вас высокая степень адаптации к окружающим раздражителям.         — Такими родились, — отвечаю уже осторожней.       — Согласен. Но ты, Крис, самый большой нарушитель спокойствия.       — Арестуете меня?       — А следует?       Арман смотрит на меня. Я поворачиваю к нему голову, глядя исподлобья.       — Волкодавы не станут делать то, что вам нужно. Вы думаете, что это просто, взять и приручить их? У вас ничего не получится. С детьми ещё быть может, но только не с ними, — показываю рукой на бойцов на взлётной площадке.       Отворачиваюсь.       — Детей, говоришь?       — Дети добрее.       — Давай я расскажу тебе о добре и зле, Кристина, — назидательно произносит он. — После войны мир раскололся надвое. Остались люди с человеческой природой, сохранившие ценности предков, искусство, продолжающие верить в светлое будущее, и не-люди — те, кому чуждо всё человеческое. Каннибалы, пожирающие себе подобных. Несколько кочевых племён раскиданы по пустынному плато бывшего континента Америки. Они называют себя «Красными духами», но на деле это варвары, убивающие всякого, кто окажется в пределах их территорий. Такими же они воспитывают своих детей: кровожадными и полными ненависти к миру. Кочевники научились выживать в пустыне и подчинять себе волкодавов особым зельем и заговорами. Ослеплённых яростью животных они отправляют нападать на форпосты, подобные нашему.       — Зачем? — встреваю я с репликой, поймав себя на том, что сижу лицом к парню и ловлю его слова с открытым ртом.       — Чтобы убивать. Они хотят уничтожить нас и занять наши территории.       — Убийство ради… убийства? — хмурюсь я.       — Да. Наша миссия — защита Провиденс — последнего рая на Земле.  Наша цель — уничтожить племена не-людей, кочующих по пустыне. Они уже подорвали один форпост, вырезали там всех, до кого дотянулись. И случилось это поутру, когда открылись гермозатворы, менялся караул. Сегодня ты была на волосок от смерти.       — Я думала, он пришёл спасать своего щенка.       — Кристина… — Арман глянул на меня с улыбкой, откидывая голову назад, хохотнул, — глупышка! Волкодав такого щенка враз порвёт. Он для него такая же добыча, как и ты. И скольких они уже убили… хороших бойцов…       Парень замолчал, глядя вдаль.       — Они передвигаются верхом на волкодавах, — сказала я неожиданно для себя, имея в виду кочевников.       — Да, — Арман легко согласился с этим.       Я смотрела на охаровца. Его взгляд всё ещё был устремлён вдаль. Разглядывая профиль парня, я поймала некое его сходство с Ромитом.        — Куда вы меня звали? — поднялась я с каменной поверхности, оправляя на себе край куртки.       — Решить бытовые вопросы относительно щенят. Ты говорила Ромиту, что им нужны подстилки, — поднялся он следом.       — Да. И ещё игрушки. Это для тренировки.       — Тогда идём?         Мы спустились вниз с козырька быстро и почти одновременно. Патрульный, завидев меня, открыл было рот, но тут же странным образом растворился в толпе. Мы с Арманом направились в корпус. Бойцы, завидев моего провожатого, незамедлительно вытягивались по струнке, отдавая честь. А парень им только кивал. Я поняла, что Арман здесь высокого звания, а я с ним так по-свойски поболтала, что даже неудобно самой стало.         В Зале было людно. Бойцы, прибывшие с патрулирования, переодевались, сбивались в компашки, общались, смеялись. Кто-то шел в душ с полотенцем на плече.       Я прошла мимо Калеба и поймала его за руку. Прайор проходил мимо меня с бутылкой воды.       — Калеб. Эрика не видел? — спросила я его по ходу, увлекая следом за собой под локоть.       — Нет.       — Скажешь ему, что я по делам задержалась, чтобы он не искал меня?       — Хорошо, передам.       — Спасибо.         Мы с Арманом поднимались в прозрачном лифте куда-то на верхний этаж.       — До того, как мне поручили щенят, я хотела просить, чтобы меня определили в отряд с Эриком и Фором. Теперь… — я запнулась.       — Теперь? — поинтересовался он.       — Я буду привязана к О’хара безвылазно.       — Но почему же безвылазно? — он положил руку мне на плечо. — У тебя тоже будут тренировочные вылеты.       — Правда? — перевела на него взгляд, полный надежды.       — Правда, —  кивнул он с лёгкой улыбкой и направил меня вперёд по коридору.         Мы входим в его просторный кабинет, который чем-то отдалённо напоминает мне рабочее пространство Джанин. Белые стены, много свободного места, овальный парящий стол у большого панорамного окна, которое очень живописно, но при приближении — это всё лишь мерцающая проекция, за которой угадываются привычные очертания красной пустыни. Но покачивающиеся зелёные кроны деревьев мне нравятся больше.       Парящие блинчики у стола служат стульями. Арман садится. Я взбираюсь на такой же.         Арман берёт в руки планшет: поверхность прозрачного стекла при соприкосновении с пальцем становится матовой. Ручка, которой он касается планшета, оставляет голубое свечение.       — Итак, я тебя слушаю. Диктуй, что необходимо для щенят.       Парень смотрит на меня, а я на него, собираясь с мыслями.         Когда список дополняется ещё несколькими пожеланиями, Арман смахивает его с планшета и тот встраивается проекцией в ремешок его часов, который одновременно служит портативным компьютером.       — А теперь составим твоё расписание.       — Тренировок? — уточняю я.       — Нет. Тренировки поставит тебе Ромит. Он твой наставник. Мы же решим всё по вопросу щенков.       — Волкодавчикам, — киваю я.       — Волкодавчикам, — улыбается Арман.         После его правок на мой ремешок прилетает расписание кормёжки и тренировок. Нет нужды дежурить в кубе каждые три часа. Еда для щенят подаётся автоматизированно, а дроид-уборщик подчищает лужи, не давая им застояться.         Мы задерживаемся до ужина. Я поднимаюсь из-за стола, иду к выходу и застреваю в дверях.       — Арман, — зову я парня, продолжающего сидеть за столом.       — Да? — он поднимает голову от планшета.       — Вы решили разводить волкодавов в неволе? — осторожно интересуюсь я.       — С чего ты взяла?       — Потому что там есть кобели и суки.       — Нет.       — Они могут стать неуправляемой силой. Как в моих снах.       — Твоих снах? — он делает удивлённое лицо.       — Волкодавы, словно красное море, текут с гор и заполняют всё собой.       Арман молча смотрит на меня, сцепив руки в замок перед собой.       — Забудьте. Это глупо. До свидания.       Я отмахиваюсь и ухожу.         Запомнила обратный путь, надеюсь спуститься тем же лифтом. Моя тату-ключ не срабатывает на открывание дверей. Я тщетно пытаюсь сладить с замком.       — Кристина? — окликает меня знакомый голос со спины. Это Мэттью. Он подходит ко мне и подаёт руку. Я пожимаю её в ответ.       — Ты какими судьбами здесь? — несколько удивлён он.       — Была у Армана. Как вызвать лифт назад?       — У Армана? — он меняется в лице, и в глазах испуг. — Ты под арестом?       — Я? С чего бы? — удивляюсь. — Нет, мы составляли расписание для моей работы с волкодавчиками.       — А, всё. Извини. Перепутал, — ударяет он себя по лбу ладонью и глупо улыбается. — Давай провожу?       — Давай.         Он проводит картой, и двери лифта приходят в движение. Мы едем вниз молча. Я рассматриваю всё с высоты птичьего полёта. Кабина движется мягко.       — Здорово тут всё придумано, — киваю я на окружающие меня предметы.       — Да.       Мы молчим.       — Как там Трис поживает? — спрашиваю парня. Тот кивает. Хотя Трис я видела ещё сегодня утром.       — Хорошо. Обживает новую комнату.       — Передавай ей от меня привет, как встретишь, — улыбаюсь ему.       — Хорошо.         Он провожает меня взглядом, когда я покидаю лифтовую кабину.       В Зале, в отведённом для столовой месте, народ стучит ложками о тарелки. Но судя по пустующим местам, дело уже катит к концу ужина.         — Птенчик! — меня подхватывает на руки Эрик и несёт мимо столов к выходу.       — А я очень голодная, — отзываюсь я, выхватывая взглядом пирожки на тарелках охаровцев, сглатывая слюну.       — А я-то какой голодный, ты даже не представляешь, — расплывается он в улыбке. Я вздыхаю, понимая, что еда мне ещё не скоро светит, и сдаюсь на милость любимого мужчины, от которого пахнет душистым мылом. Собственно, здесь так пахнут все после душа — и парни, и девушки.           — Мой сочный персик, — Эрик ведёт влажную дорожку языком вверх от моей груди и останавливает у уха. Обнимает меня руками, теснее сливаясь со мной, вжимая бёдрами в прорезиненную поверхность лежака, и шепчет в ухо требование: «Докладывай».       Толчок внутри обрывает моё дыхание. Я пытаюсь собрать разноцветные кляксы, плавающие перед глазами. В красном отсвете силуэт его лица. Я вижу только взмах его ресниц и чувствую обжигающее дыхание на своей коже.       — Я стану инструктором. Они здесь держат волкодавов. Я не должна рассказывать, это тайна.       — Они похищают детей, стирают им память, — шепчет мне в ответ Эрик, совершая быстрые движения бедрами, на миг застывает и валится на меня, часто дыша.       — Кочевников? — предполагаю я.       — Не знаю. Люди живут дикарями.       — Арман сказал, что кочевники — каннибалы.       — Кто такой Арман? — напрягается Эрик, куснув меня в шею.       — С верхнего этажа. В военной форме. Все его боятся.       Мой шёпот тонет в поцелуе. Мимо нас скользит парочка. Эрик вовремя затыкает меня.       — Будь и ты осторожна, птенчик. Нам много врут.         Мы одеваемся. Я позволяю Эрику ухаживать за собой: ему доставляет большое удовольствие одевать меня.       — Я хочу домой… — вжимаюсь головой в его широкую грудь.       — Пока рано, птенчик. Нужно собрать больше информации.           Мы возвращаемся в Зал задолго до отбоя. Принимаем душ, и у нас остаётся время перед сном. Эрик находит для меня еды от ужина и несёт в наш закуток большой поднос. Я сижу на кровати, обложенная вкусняшками, поедая с его рук, и слушаю пересказ событий пограничной заставы. Его дежурство на границе было интереснее моих душевных метаний, коротая время на козырьке здания. Они хотя бы наведались к кочевникам и побегали с пушками.         Ночь приносит новые сны, пугающие своей реалистичностью, от которых я дважды просыпаюсь с хрипом, пугая Эрика.       Первый раз я задыхалась, тонув в красных зыбучих песках. Второй раз была сметена лавиной волкодавов, стекающих с гор, и оба раза я погибала.       Уснула я только к утру.