— Мам? Можно я сегодня не пойду в школу? Меня тошнит и- — Вообще обнаглел? Иди в школу, там пройдёт. И не забудь пропылесосить, как вернёшься. — Мам? Я померила температуру, мне очень плохо. — Конечно, дорогая, оставайся сегодня дома. Несправедливо.
Сколько Скарамуш себя помнит или вспоминает урывками свою жизнь в доме с матерью и сестрой, его всегда обделяли вниманием, заботой и хотелками, в то время как его младшей сестре покупали всё, что она хочет, и действительно относились, как к дочери. Скарамучча сравнивал свою внешность с их постоянно, но ведь он был таким же, как и они! Почему ему никогда ничего не доставалось? Одежда? Сестре. Планшет? Сестре. Уборка по дому, мытье посуды, готовка ужина? Скарамучче. Вечный отдых и отсутствие давления по поводу учёбы? У сёстры. Постоянные слова о том, что он бездарь и ничего в жизни не добьётся, разумеется, Скарамучче.— Почему ты так ко мне относишься? Чем я хуже Сегун? — Я содержу тебя, ты живёшь в доме, спишь на мягкой постели и ешь нормальную еду, чего тебе ещё нужно, неблагодарный? Любви, мама.
Смириться с тем, что ты не нужен собственной семье — тяжело, но вполне возможно, если копить в себе негатив. А вот держаться, когда тебя бросают и люди, которым ты верил, которых, казалось бы, знал лучше всех, к которым сильно привязался — практически невозможно. Особенно когда всё это время ты копил в себе отрицательные эмоции. В итоге бух — копилка разбилась. Без возможности починки. А когда Скарамучче исполнилось восемнадцать, мать выгнала его из дома, сжалившись только над его финансовым положением. Пережив такой удар, Скара долго не мог собраться и начать что-то делать, страдая синдромом отличника и постоянно пытаясь кому-то понравится. Всё его дружелюбие, надежды, ожидания — всё это осело толстой пылью за шкафом внутренних переживаний и сошло с души, словно тяжёлый камень, растущий все эти годы. Скарамучче стало всё равно. Он больше не хотел любви своей матери, не завидовал сестре и практически забыл о прошлых друзьях. Но кое-что осталось. И оно не давало Скарамушу кому-то довериться или подпустить ближе, чем на метр. Он стал бояться. Бояться, что снова сильно привяжется к кому-то и будет страдать, снова пытаться понять, что с ним не так. Но с ним-то было всё нормально. Дело не в его внешности или количестве родинок на его теле. Просто люди давно забыли, какого это — пережить что-то неприятное, обидное, душераздирающее. Они совсем не видят, насколько хрупок внутренний мир тех людей, от которых они так легко отказываются. Так просто, будто бы порвали бумагу, а у тех людей мог перевернуться весь мир. Неужели никто совсем не думает, что будет с кем-то, кто сильно привязался ним? Ответ: нет, большинство считают это не собственной ошибкой, но в итоге становятся причиной чьих-то фобий, слез и травм.— Подожди... Но я... Я думал, что- — Значит не надо было думать. Ты какой-то скучный, без обид. Скучный? Тогда зачем ты проводил со мной всё это время? Для тебя правда ничего не значат наши воспоминания?
Удивительно, как сильно можно ранить человека простыми словами. Такому учиться не надо, любое слово может оказаться таким, какое доведёт человека до слез. И почему люди вообще считают нормой отмахнуться от человека, словно тот не является такой же личностью со своими собственными чувствами? А после толкуют о важности морали и толерантности по отношению друг к другу, ругают кого-то, кто пренебрегает кем-то, когда сами оставили за спиной немало таких же несчастных. Чья-то жизнь — это не побочная история, её нельзя так обесценивать. Никто не хочет страдать и быть один, только потому что кому-то захотелось пообщаться всего лишь на несколько недель, прежде чем бросить.. ݁₊ ⊹ . ݁ ⟡ ݁ . ⊹ ₊ ݁.
Мне никто не нужен. Никто не нужен. Не нужен. Как мантру повторял Скарамуш, абсолютно промокший под сильным ливнем, заставшем его врасплох. Он уже очень сильно замёрз, а его автобус всё не приходит. Более того, людей на улицах уже очень мало, что делает только хуже. Тёмным, холодным вечером стоя на остановке, Скарамучча дрожит от холода и желает оказаться сейчас в чьих-то объятиях. Почувствовать себя в безопасности. Ветровка и вся остальная одежда неприятно прилипла к телу, а волосы плашмя упали на лицо, с них стекала вода. Так холодно. Видимо, чтобы сделать ему вечер ещё хуже, проезжающий автобус будто бы специально едет так близко к бордюру, забрызгивая и так мокрого Скарамуша дополнительной водой. Не сдержавшись, темноволосый в голос матерится и желает водителю мучительной смерти, параллельно чихая. Видимо, уже заболел. Ситуация ужасная. Особенно когда его автобус даже не останавливается у остановки, так как забит до потолка, а ведь это был последний. Топнув от злости, Скарамучча обнимает себя руками и дрожит, сползая по прозрачной стене остановки, чувствуя себя брошенным в плохую погоду котёнком. До его квартиры отсюда очень далеко, денег на такси нет. Что же делать? От отчаяния Скара просто закрывается капюшоном и, уткнувшись лицом в колени, плачет. Снова. На самом деле он часто плакал. Потому что обидно, потому что больно и плохо. — Вы в порядке? Сначала Скарамучча вовсе игнорирует чужие слова, решив, что говорят определённо не ему. Но когда вопрос повторяется ещё ближе к нему, Скара нехотя поднимает голову, тут же встречаясь со взглядом алых глаз, смотрящих на него как-то обеспокоенно. Что за бред? Всем всё равно на него. — А тебе какое дело? — бурчит Скара, отводя взгляд. За грубость становится стыдно, ведь никто ему ещё ничего плохого не сказал. Однако незнакомец не спешит уходить и злиться на него, просто присаживается рядом на корточки, держа зонт в руке. — Ты, наверное, замёрз? Почему сидишь здесь? — чужой голос звучит мелодично и приятно. Видно безграничную заботу и доброту. —... Автобус уехал. Блондин немного молчит, рассматривая его лицо и вид. Промокший, озябший и явно опечаленный. Вздохнув, незнакомец протягивает ему свою руку. Скарамуш недоуменно смотрит на него, почему-то решив, что тот требует у него деньги, как какой-то наглый вымогатель. Но в следующую же секунду снова чувствует стыд за собственные мысли, хоть и показывает только нахмуренное лицо, способное отпугнуть кого угодно. Но, видимо, не этого парня. — Что? Блондин улыбается, не двигаясь с места. — Не хочешь переночевать у меня? Скара замолкает на добрых несколько, а может и десяток минут, всматриваясь в лицо напротив и чувствуя внутреннюю борьбу с самим собой. Одна сторона всеми руками пытается ухватиться за возможность согреться и получить помощь, а другая вопит и кричит похуже звука свистка, приказывая Скарамушу не двигаться с места и не доверять чужому. В итоге появляется страх, нерешительность, очередная волна стыда и желание провалиться сквозь землю. Несмотря на долгое ожидание, незнакомец всё ещё ждёт. Он такой упрямый и действительно хочет помочь? Что ещё за подвид людей? Скарамуш таких не встречал. Видимо, темноволосый выглядит настолько плохо, что блондин решил проверить его температуру, прикоснувшись ко лбу. Несмотря на то, что всё тело холодное, лоб горячий. Возможно, сейчас у Скарамуччи вообще высокая температура, поскольку его сильно знобит. — Пожалуйста, позволь мне помочь. Ты весь горишь. — почти умоляет незнакомец, всё ещё не сводя своего взволнованного взгляда с лица Скарамуша. Но Скарамучча всё ещё не уверен, стоит ли ему идти с ним. И даже собственное плохое самочувствие для него пустой звук по сравнению со страхом и неприятной тревогой. —... Ладно. — неожиданно для самого себя говорит Скарамуш, даже не успев ничего обдумать. Блондин улыбается и подаёт ему руку, помогая встать. Скарамучче приходится опереться на него, потому что собственное тело не держит из-за слабости. — Меня зовут Каэдэхара Кадзуха. —... Скарамучча.. ݁₊ ⊹ . ݁ ⟡ ݁ . ⊹ ₊ ݁.
Всё это время Скарамуш ждал подвох. Да, всё то время, пока они шли до дома Кадзухи, пока тот набирал для него тёплую ванну и искал подходящую одежду, пока сам Скара согревался, пока смотрел, как Каэдэхара готовит ужин. Но ничего не было. Никакого подвоха. Простая помощь. И сейчас он сидит за кухонным столом, тепло одетый и молча шмыгающий носом, словно маленький ребёнок, подхвативший простуду. Кадзуха суетился вокруг него как мама, и Скарамушу было невдомек, почему он всё это для него делает. Ну, заботится. Даже его собственная мама никогда не заботилась о его самочувствии. Но, по-видимому, Каэдэхара другой? — У тебя дома есть лекарства? Скара мотает головой, уставившись на кухонный стол с печальным видом. Каэдэхара сразу заметил, что тот как-то странно воспринял чужую заботу. Видимо, никогда её не получал. — Почему ты помог мне? — наконец задаёт темноволосый волнующий его вопрос, напряжённо вглядываясь в фигуру, стоящую около плиты. — Как это почему? — Каэдэхара оборачивается и улыбается. — Потому что мне не всё равно на твоё здоровье. С ним точно что-то не так. Не может обычный человек взять и привести чужого в квартиру, пусть тот и в плохом состоянии. Ну ладно. Скарамучча ещё понаблюдает.. ݁₊ ⊹ . ݁ ⟡ ݁ . ⊹ ₊ ݁.
Их знакомство продолжилось и переросло в дружбу. Ну, так очевидно считал Каэдэхара, а вот Скарамучча сомневался и часто забивал свои мысли всякой ерундой, иногда принимая заботу Кадзухи, но большую часть времени избегая его. Каэдэхара не понимал, почему Скарамуш так себя ведёт, поэтому решил спросить у знакомого психиатра. — Судя по твоему описанию... Возможно, что-то у него случилось. Похоже на тревожно-избегающий тип привязанности. Он подсознательно хочет быть к тебе ближе, но избегает из-за страха быть брошенным. И вот тогда Кадзуха начал пытаться донести до Скарамуччи, что их дружба настоящая и не рухнет просто потому, что кому-то станет скучно с другим. Скара, разумеется кивал, но ни в какую не верил, не позволяя себе слишком много проводить с ним времени. Он так сильно старался избегать Кадзуху, что сам не заметил, как ему стало плохо без него. А уж когда Скарамуш понял, что уже привязался, ему стало по-настоящему страшно. Он всё ещё пытался избегать Каэдэхару, внушить самому себе, что не дорожит им, но в реальности же всё было с точностью наоборот. Скарамучча уже не мог без него. Не мог без его тёплой улыбки, доброго отношения, ярких алых глаз, согревающих лучше любого чая. Скарамуш не мог отказываться от его присутствия и начинал сам лезть к нему, обнимать и подолгу сидеть рядом просто так. Кадзуха подумал, что темноволосый наконец ему доверяет, но оказалось, что тот просто пытается всеми силами удержать рядом с собой блондина. Это ни в коем случае не оттолкнуло Каэдэхару. Наоборот, он старался, чтобы Скара перестал думать о его возможном уходе. Получалось не очень. Темноволосый настолько сильно боялся, что даже не терпел рядом с Кадзухой его друзей, становился мрачнее тучи, видимо, думая, что ему уже нашли замену. — Ты незаменимый, Муш. — в который раз повторял блондин, гладя его по голове в успокаивающей манере. И Скарамучча верил. Но верил недолго. Другими словами, прошло около года. Долгие двенадцать месяцев, прежде чем наступила стадия почти полного доверия. Скарамуш начал более или менее спокойно относится к друзьям Каэдэхары и никогда не сомневался в том, что он ему нужен. Принимал заботу не как что-то сверхъестественное, а вполне реальное и существующее только со стороны Кадзухи. — Я горжусь тобой, Муш. Ты очень сильный. Ты заслужил всё хорошее. — продолжал ласково повторять Каэдэхара, улыбаясь и держа Скарамуччу в своих объятиях, целуя его в макушку, в лоб, в щеки, куда угодно. Стало тепло. Теперь не было холодно и одиноко. С Кадзухой было хорошо. Он точно его любит. Теперь он нужен.