Всё смешалось в сердце Коровьева

— Что ты сделал? Зачем ты это сделал? Спрашивает Воланд у Коровьева. Он не орёт, нет. Не задаёт вопрос слишком громким голосом. Наоборот, спрашивает тихо и спокойно. От этого становится не по себе, и сам Воланд прекрасно это знает. Коровьев запретил одной девушке участвовать в том преображении в «Варьете». «Салон парижских мод» был вовсе не для неё. В глазах всех тех людей, которые участвовали, мужчина видел много пороков, которые они даже и не прятали. Слишком много времени они провели на стороне беспросветной тьмы, как бы это и не звучало с именно его уст. Но сама она была чиста, а глаза горели огнём. Девушка была явным символом спокойствия и белоснежного оптимизма. И Коровьев не смог просто так оставить своё сердце в покое. Да, он влюбился. Это было очень странное ощущение для существа, которое не испытывал этого слишком уж давно. Поэтому и не позволил ей участвовать. Да и как, чёрт возьми, позволить ей сделать это? Даже если этого и требует сам чёрт. — Ну, что ты скажешь? Что ответишь? Продолжает Воланд, всматриваясь в лицо представителя своей свиты. А что Коровьеву ответить? Ему впервые за много лет не хватает той теплоты и страсти, которой он так невольно лишился, став неким шутом для представителя высшей степени власти. Но он уже не человек, требующий чувствовать всё, что только можно. Он уже давно не мужчина, который вновь влюбился в красивую девушку. Это и делает вновь сердце чёрствым. Если не можешь чего-то достичь, то чего и думать об этом? Не стоит вновь разламывать сердце на куски. Лучше пренебречь чувствами в очередной раз, заставив себя вспомнить, кто он и для чего здесь вообще нужен. Явно не для любви. Он будет вновь помогать Воланду, становится тем, кем он и должен быть всё это время. И навсегда. Коровьев что-то мычит в своё оправдание, пытается сгладить все углы, ведь только Воланд и может оправдать его. Кажется, магистр чёрной магии остался полностью доволен ответом, раз на его лице появляется такая загадочная улыбка. Но не загадочнее, чем он сам. — Отлично. Теперь можешь ступать. Надеюсь, что такого больше никогда не повторится. — Да, поверьте мне. О да, это чистая правда. Коровьев этого больше никогда не допустит.