Надежда, приготовленная на подсолнечном масле

      Проклятые цветы… Угораздило же попасть в такое дикое место. Слыханное ли дело — абсурд на острове Бармаглот продолжался, открыв перед Хаджимэ огромное поле высоких подсолнухов. В самом деле, таких мутантов ещё поискать надо!       Хаджимэ бежал вглубь солнечного поля ровно с одной целью: вернуть кусамоти, которые украл Нагито по одному только Богу ведомой причине и теперь нёсся прочь от парня. Хината бы ни за что не стал вестись на такие детсадовские провокации, если бы под угрозой не стояли кусамоти. Этого он не мог бы простить никому, даже Нагито. Особенно, когда тот убегал и умудрялся смеяться и заигрывать, совершенно не осознавая пагубности своего положения. Хаджимэ злился на шалость парня, но недостаточно сильно, чтобы посыпать Комаэду японскими проклятиями.       «Мне больше интересно, как это человек с лимфомой бегает быстрее меня. Да, он в ремиссии. Но в остальном-то!» — такая мысль пронеслась в голове Хаджимэ прежде, чем он осознал, что потерял Нагито из виду.       — Вот же чёрт... Комаэда! — Хината начал оглядываться по сторонам и звать молодого человека. — Комаэда!! А ну вернись! Это не для тебя сделали!       Молчит, зараза. Стоять на одном месте не было смысла, поэтому Хаджимэ принялся раздвигать плотные зелёные заросли, чтобы проложить себе путь к заветному лакомству. Но жёлтые лепестки лезли в глаза, мешая пробираться вперёд. Можно было руки стереть о стебли, не поддававшиеся пальцам далеко не слабых рук. Хаджимэ вскоре бросил эту затею. Того и гляди — сам застрянет где-нибудь на потеху Нагито! Этого парень не мог допустить. Да и здравый смысл ненавязчиво шепнул на ухо, что вряд ли Нагито скрылся за плотными зарослями. Он наверняка пробежался по уже кем-то протоптанным дорожкам, пыль с которых оседала на кроссовках. Вот только дувший ветерок проявлял заботу к везучему парню, заметая за ним следы. Только наблюдательного Хаджимэ было не обмануть: следы от ботинок Нагито всё ещё отчётливо были видны на земле. Идя по ним, Хината чувствовал, что с минуты на минуту настигнет незадачливого похитителя и поймает его в лучших традициях погони за мелким воришкой из фильмов.       Хотя, в случае двух парней посреди поля с подсолнухами — в лучших традициях сёнен-ай манги… ну или с пометкой «18+» — у Нагито всё-таки иногда бывают обострения. А у Хаджимэ, как у здорового взрослого парня — крепкий стояк от заигрываний такого нахала, как Комаэда.       …Даже сейчас эти мысли преследовали. Даже тогда, когда Хаджимэ всего лишь бежал за любимыми сладостями, он задним умом понимал, что Нагито просто так не отдаст их и наверняка что-нибудь выкинет эдакое. И тогда Хината останется обескураженным.       Поразительно, но так и произошло. Ведь седой товарищ не был бы собой, если бы не додумался запутать свой след, чем, в конце концов, поставил Хаджимэ в тупик. «Великолепно. А теперь покажи свою морду, Комаэда, — думал Хината, вытирая пот с подбородка. — Глаза. Мне нужны твои бесстыжие глаза, и…»       — Зачем тебе мои глаза, Хината-кун? — послышался томный голос позади.       Рука и железный протез легли на плечи Хаджимэ, толкая парня вперёд. Тот же, обессилев, едва не упал на колени, но тотчас поднялся, развернулся и схватил за грудки зазевавшегося Нагито, повалив его этим движением на спину.       Попался.       — Я хочу в них посмотреть, — отчеканил Хаджимэ, крепко держа изумлённого Нагито. — Где кусамоти?       — Это тебя так Нидай-кун натренировал? — пролепетал Нагито со своей привычной полуулыбкой и интонациями загнанного в угол кролика.       — Не увиливай. Где? — Хаджимэ не дал парню соскочить с темы. — Где кусамоти?       Поняв, что отвертеться не получится, Нагито сперва отвёл взгляд в сторону, вместе с тем повернув голову вбок. А после и вовсе закрыл лицо руками, добавил в голос драматизма.       — О-ох, прости меня, Хината-кун! — запричитал Нагито, заелозив под Хаджимэ. — Я настолько сильно захотел есть, пока убегал от тебя в этом поле… так что!..       — Ты что… — у Хаджимэ закономерно задёргался глаз. — Ты… ты! Ты всё слопал?!       — Д-да…       Чётче крокодиловых слёз на лице были видны пара мелких зелёных крошек в уголке губ Нагито. С ситуацией пришлось смириться, Хаджимэ слишком долго преследовал парня. Что ж, в таком случае…       — Хината-кун? — улыбка вновь вернулась к Нагито, но на сей раз она приобрела нервный оттенок.       И неспроста: Хаджимэ согнулся над парнем и слегка приподнял его к себе. Нежностью к провинившемуся Нагито Хината никогда не отличался, а потому достаточно грубо слизнул оставшиеся от кусамоти крошки, затянув парня вместе с тем в жаркий поцелуй. Комаэда оказался крайне смущён этим действием, но это он ещё не знал, что его ждало впереди.       — Х-Хината-кун! — Нагито перехватил Хаджимэ за плечи, чтобы оторвать его от себя: воздуха совсем не хватало. — Ну и дела! Ты готов расправиться с мной… из-за кусамоти… прямо в этом поле?       — Да, — безапелляционно сказал Хаджимэ, строго смотря Нагито прямо в душу. — Снимай штаны.       Выражение лица Нагито в тот момент было просто изумительным. Жаль, что в классе 77-В не было Абсолютного Художника — наверняка он бы сумел с фотографической точностью воспроизвести эту вспыхнувшую, как маков цвет, мордашку! Хотя, вряд ли бы он захотел лицезреть дальнейшие действия, происходящие между двумя парнями (если он не фетишист какой, конечно). Разглядывая мнущегося Нагито, Хаджимэ подумал, что тот чем-то даже похож на подсолнух. Уставший от жизни подсолнух. И только эта краска, прилившая к лицу, возвращала цветку былую красоту. Очень льстило, что это всё благодаря стараниям его — Хинаты Хаджимэ.       Но изучать язык цветов на Нагито не вышло. Залюбовавшийся на него Хаджимэ и сам не заметил, как тот приник к нему с извиняющимся поцелуем.       — Ха. Этот номер не пройдёт, — Хината отказался щадить парня. — Снимай штаны.       — Гх!.. Е-если Хината-кун так хочет… — дрожа, проговорил Нагито.       Миг, за который безропотность сменилась властностью, оказался ничтожно короток.       — …то пусть губу не раскатывает, — с совершенно иной интонацией закончил свою фразу Нагито.       Для Хаджимэ мир тотчас перевернулся — теперь не он смотрел на Нагито сверху вниз, а наоборот. Жар хлынул в голову, заполняя собой каждый сосудик в голове. Хаджимэ почувствовал, что даже уши нещадно горели.       А Нагито знай себе, улыбается, победитель! Склонившись над Хаджимэ, он нежно прижал его правую руку к земле, а свободной ладонью ухватился за подбородок парня, чтобы тот не смог отвести взгляд.       — Знаешь, заставать людей врасплох — безусловно, талант, которым ты точно обладаешь, — серо-зелёные глаза неотрывно смотрели на растерянное лицо Хаджимэ, точно гипнотизировали, погружая в транс. — Но к несчастью для тебя… — спираль отразилась хитрой змеёй в радужке глаз, что преобразило каждую чёрточку лица Нагито. — …моя удача больше твоей.       — Слезь с меня, я с тобой ещё не закончил! — пропыхтел Хаджимэ.       — Ах, ну, прости, что я забрал у тебя такую возможность, Хи-на-та-кун! — протянул Нагито, хихикнув. Рука с подбородка Хаджимэ соскользнула вниз, с дразнящим нажимом на чувствительные места направляясь к ширинке тёмно-синих джинсов. — Но ты ведь даже не против того, что я собираюсь с тобой сделать.       Комаэда… этот чёртов Комаэда утверждал, а не вопрошал — он прекрасно знал, что Хината на самом деле чувствовал. А вёл так себя просто по привычке. Но это нравилось Нагито, ведь между парнями больше не было никакой вражды. А все перепалки, в том числе из-за кусамоти — так, баловство. Правда, смущало, что большая часть из них приводила к сеансам крепкой мужской дружбы.       Хотя… кого парни обманывали? Ни черта это не смущало!       Чертовски заводило!       А кого стесняться, если никто не смотрит?       Вот и Хаджимэ вскоре перестал строить из себя недотрогу. Раскрасневшееся лицо — просто алая тряпка для быка по имени Нагито. При одном только взгляде на такого Хаджимэ Комаэда буквально изнывал от желания пригреть юношу, нежно покусать его чувствительную шею, чтобы наконец-то перейти к основной трапезе. Долгие прелюдии в такое время суток были просто немыслимы. Затянется процесс дружбы — товарищи искать начнут. И было бы крайне неловко, если парней кто-нибудь обнаружит.       А посему Хаджимэ не просил Нагито быть помедленнее или уделить ещё немного внимания шее и ключицам. Тонкие пальцы Комаэды легли на чужой член, и, пока возвратно-поступательные движения продолжались, сопровождаемые приглушёнными стонами Хинаты, парень, занявший пассивную позицию не преминул поиграться с шаловливым языком партнёра.       Нагито любил покусаться, в то время как Хаджимэ предпочитал язык — кусать осторожно он почти не умел, оставлял самые настоящие синяки. Зато быстро нашёл способ развлечь Комаэду, пока у того были заняты руки. Пожалуй, для Нагито было трудной задачей: надрачивать Хаджимэ, бороться с напором его языка и вместе с тем — с желанием плюнуть на не самое удачное место для соития и снять собственное напряжение известным методом. Но надо держаться, даже если это практически невозможно. В конце концов, смазку Нагито в кармане плаща не таскал, пускай, с его удачей всё могло быть правдой. Но сейчас парень был в этом уверен.       А Хаджимэ тем временем старался не дышать, периодически ловля воздух то носом, то ртом. И во втором случае с его припухших от зубов Нагито срывались тихие стоны. Хаджимэ даже в пылу страсти умудрялся вести себя сдержанно. В отличие от Нагито он не стонал до потери голоса. Но именно в этом Комаэда находил главную прелесть своего любовника. Во вредном характере. Хмурое лицо, сменяющееся на умиротворённое — какая картина для созерцания могла быть лучше?       Любые сомнения вмиг отпадали, когда игра становилась грязнее. Страстный поцелуй был разорван, оставляя за собой влажную нить, что быстро разорвалась. Нагито в последний раз взглянул на тяжело дышавшего Хаджимэ и положил голову на его плечо, чтобы добраться до красных ушей.       — Пора кончать с этим, Хината-кун, — томно прошептал Комаэда, прикусывая мочку чужого уха. — Обними меня… пожалуйста…       Ненавязчивая просьба была тотчас выполнена. Хаджимэ сжал Нагито в крепких объятиях, напоследок поцеловав его в щёку, и уже приготовился к нескольким точным движениям, которые должны были всё разрешить.       Но вдруг всё вокруг начало темнеть, а тело Хаджимэ стало расслабленным, будто его накачали наркотиками. «Точно… здесь ведь так жарко было, а тут мы ещё с Комаэдой, — пришла в мутнеющую голову мысль. — Жаль, что я отключусь до того, как смогу кончить. Комаэда, поторопись, чёрт тебя побери! Я не хочу остаться неудовлетворённым! А всё ты виноват!.. Нечего было…»       — Проснулся, Хината-кун?       Ещё спрашивает… издевается, что ли?       «Стоп, погодите-ка…»       Хаджимэ ещё некоторое время моргал, пытаясь сфокусироваться на вернувшейся реальности. До мозга слишком медленно доходила информация, и сложно было сказать, что в этом виновато больше: сонливое состояние Хаджимэ или переизбыток этой самой информации?       Вероятно, второе больше, ведь Хината достаточно быстро пришёл в себя и понял, в каком интересном положении оказался.       А понял он, что лежит в кровати Комаэды Нагито, скорее всего, ещё и в его домике, вместе с Комаэдой Нагито, без одежды, равно как и седой парень, член стоит колом, а его обхватили тонкие белые пальцы.       …Все потоки ругательств и возмущений были тотчас перекрыты ладонью Нагито.       — Ну, Хината-кун! Ты же сам мне спать не давал своими стонами! — с укоризной приговаривал Комаэда. — А потом ещё и член твой стал упираться мне в спину. Как тут не протянуть руку помощи?       — Какую ещё нахер руку помощи? — гусем прошипел Хаджимэ, схватив Нагито за плечи. — И какого я во сне стонал, по-твоему?!       — Люди во сне просто так не стонут с каменным достоинством, — в голосе Нагито настолько явно заструился загадочный тон, что можно было подумать, будто он только что изрёк мудрую и красивую мысль, достойную хайку. — Есть только один вариант. Верно, Хината-кун?       Из Хаджимэ выходил скверный лжец: его лицо всегда подсказывало Нагито, о чём тот подумал в те или иные моменты. Осознав, что попал в яблочко, Комаэда ухмыльнулся и продолжил елозить вдоль всей длины члена, вынудив тем самым Хинату сильнее вцепиться в плечи парня напротив и стиснуть зубы.       — Что же тебе такое снилось интересное? — поинтересовался Нагито, коварно начав теребить головку члена Хаджимэ. — Там был я?       — Там были… подсолнухи… — пролепетал Хаджимэ, приоткрывая зажмуренные глаза. — Перестань так смотреть на меня. А то отвернусь.       — Какой вредный Хината-кун… — притворно расстроенно пробурчал Нагито, усилив напор. — Хорошо, можешь поворачиваться. Да, давай-давай, — повторил он, встретив удивлённый взгляд Хинаты. — Может, я не увижу твоего лица, но это ничего страшного. У каждого положения свои плюсы.       Смысл этого загадочного предложения дошёл до Хаджимэ, как только после смены позы между ягодиц ему упёрлось достоинство Нагито. «Ага, размечтался. Мы не будем это делать с утра пораньше. Тем более, что очередь поставлять задницу твоя», — подумав так, Хината всё-таки прервал поток рьяных раздумий, чтобы сосредоточиться над подкатывающим экстазом. Всё-таки, Нагито не собирался заставлять своего парня ждать и мучиться от нестерпимого желания излиться.       Хватило нескольких усиленных движений, чтобы Хаджимэ, издав рваный выдох, кончил на живот и в руку Нагито. Пытаясь отдышаться, парень пытался из воздуха выцепить заветный кислород, но в домике стояла невыносимая духота, которая после мастурбации лишь усилилась. А тут ещё Нагито решил усугубить ситуацию. Но не мог же он оставаться в таком состоянии!       Проблема была лишь в том, что стонал он звучнее и громче, чем Хаджимэ. Каждый такой стон отдавался эхом в ушах, Хината уже хотел попросить Комаэду быть потише — не хотелось снова возбудиться. Приглушённые хрипы, придыханье, и Нагито при этом даже не думал отлипать от Хаджимэ. Наполняя его уши своим голосом, приобретавшим нотки приближающегося оргазма, он хотел, чтобы Хината прочувствовал каждую секунду сладострастного действия. Тот, впрочем, сопротивлялся, держал себя в руках так, как только мог. Что у него с трудом, но получилось.       А ещё у Нагито получилось снять напряжение, заляпав при этом спину Хаджимэ. Что ж, во время своих дружеских действий они и не так умудрялись перепачкаться в семени, но Хаджимэ не очень любил, когда оно оказывалось где-то на пояснице. Привыкший приводить себя в порядок самостоятельно, парень не любил просить партнёра о помощи в этом деле. Но сейчас, сгорая со стыда и наступая своей гордости на горло, Хаджимэ всё-таки пробубнил Нагито, чтобы тот помог ему вытереться. Отдышавшийся Комаэда только рад был помочь.       В этот момент в дверь домика робко постучали. Хаджимэ, раздумывая, насколько ужасно началось это утро для него, со вздохом закатил глаза и решил промолчать. Всё-таки, он не помнил, что вчера было и в чьём домике он сейчас находился. Конфуз уже произошёл, подливать масла в огонь не хотелось. Пускай, Хаджимэ не знал, кто стоял сейчас за дверью, но робкий стук в компании класса 77-В мог производить только один человек.       — Э-это… Хината-сан, если Комаэда-сан с-сейчас с вами в домике, то поднимайтесь, пожалуйста, в-время завтрака!..       Этот дрожащий лепет и быстро удаляющиеся шаги. Цумики. Смачно выругавшись (от Фуюхико нахватался, не иначе), Хаджимэ зарылся под одеяло без малейшего желания вставать сегодня с кровати. А Нагито, понимая стеснение парня, молча и заботливо вытирал ему спину от белёсой жидкости.       …Как выяснилось позднее, поле с подсолнухами действительно существовало на острове Бармаглот, и снилось оно парню не просто так: во время прогулки по нему Хаджимэ выхватил солнечный удар, после которого несколько дней почти не вставал с кровати. Микан вместе с Нагито ухаживали за полубессознательным телом, и именно в тот момент, когда Хинате полегчало, ему приснились злосчастные цветы. А Комаэда просто оказался рядом в нужное время.       Сны — весьма странная штука. Иногда они бывают полезными, иногда страшными. А Хаджимэ просто был рад, что сон напомнил ему добавить цветы в список вещей, что он будет ненавидеть до конца своей жизни.