Подчинись мне или умри

      — Посмотри на меня, — твердит стальной сухой тон, когда он открывает глаза, сидя на бетонном полу холодного подвала, и ощущает, как в его лицо прилетает ковш ледяной воды. — Добро пожаловать домой.       Вокруг гадко, склизко, неприятно. И он чувствует каждую рану, что кровоточит на его теле. Словно отныне они занимают не меньше девяноста процентов его тела. Она топит его, и она как болото. Вязкое, бездонное, безжалостное. Он уже видел этот жестокий взгляд, но сейчас всё равно боится, сопротивляется. Тварь в нём пока спит, но это ненадолго. Однако Аддамс всегда на шаг впереди. Отныне она знает, как бороться со злом, ведь сама им является.       — Это не мой дом, — отвечает Тайлер, практически уверенный, что он в Аду. Перед ним своими чёрными зеницами сверкает сама Уэнсдей Аддамс, и до настоящего времени он был практически уверен, что она мертва, но, видимо, не повезло. — Где я и что здесь делаю?!       Девушка испепеляет, как кострище, оставляя за собой выжженную землю. Она мечтает мстить, мечтает порабощать. И точно знает свой план. Она не остановится ни перед чем, ведь мечтает иметь такую тварь в своём подчинении.       — Учишься, — отвечает брюнетка, издевательски глядя на него, и держит в руке шприц со знакомой голубой жидкостью. — Ты же этого хотел, да, Тайлер? Лорел мертва. Угадай, чьим псом ты будешь теперь?       Звучит остервенело. Вылетает, словно пушечный заряд, попадая прямо в грудную клетку и разрывая на части. Тайлер ощущает все двенадцать пар рёбер, будто они проткнули его насквозь, и это не просто неприятно. Он не хочет быть ничьим слугой. Он уже знает, чем это чревато, и что будет с ним, когда он исполнит все указания. Чокнутая стерва решается поиграть.       — Блядь, да пошла ты нахрен, — сплёвывает он на пол, пытаясь вытереть губы о собственное плечо.       Повсюду кровь, но Тайлер даже не помнит, что с ним делали. Слишком часто он отключается. Девушка изучает страх в его глазах и улыбается безумной, ранее невиданной им улыбкой. В её глазах горят губительные огни. Мученически съëживаясь перед ней, он лишается смысла говорить дальше. Она всё равно не послушает и не смилостивится, такова природа карателя.       — Галпин, ты предсказуем, — Уэнсдей продвигается ближе и молниеносно подводит иглу к его загорелой коже.— Если будешь дëргаться, проткну насквозь, — заявляет она недовольно. — Ты вырвал мне сердце.       Его скукоживает от этих слов, но они настоящие и живые, будто ему впервые говорят что-то такое. Что-то, что заставляет его думать о том, что он — чудовище.       — Уэнсдей, пожалуйста, не надо, — просит он прощения, да так, что желваки дëргаются. Он и сам по уши погряз в этом. — Я всё осознал.       — Пффф, — глумливо посмеивается Аддамс, вгоняя жидкость в его вену, и парень почти сразу испытывает жжение и невыносимую жгучую боль, будто с него лоскутами слезает кожа.       Будто сам Сатана должен показать ему, как очиститься, как смыть с себя его внутреннюю грязь. Он закрывает глаза от агонии, ощущая, как кости перемалывает в мясорубке, и как изысканно она вгоняет в его сердце свой яд. Она никогда его не простит, и Тайлер точно это знает, но мысленно он находится в том самом месте, где она может сделать это. Пока белладонна растекается по его телу, он слаб, Аддамс подходит ближе и слизывает кровь с его пересохших губ жадным движением своего языка, касается ладонями его напряжённых мышц, ощущая, как всё его тело изнуряет и сопротивляется. Она знает точную дозу, знает, как ему больно, и что нужно, чтобы он не обернул против неё свою силу. Девушка проворачивает ключ на металлических оковах, коими скреплены мужские запястья, и он падает на мокрый пол коленями практически в полубреду.       — Ты ещё помнишь меня? — склоняется она перед ним и жёстко хватает за окровавленные волосы, оттягивая голову назад. — Ещё хочешь, не так ли?       Девушка садится на него, сжимая на нём свои прохладные бёдра. Его кожа горяча, как вулканический пепел у самого жерла.       — Оставь меня, — изнемогающе молвит он, но она — искусный мучитель, и ни за что не сдастся перед его уловками.       — Давай, Тайлер, — обхватывает она ладонями его затылок. — Ты же этим занимался, да? Ты и Лорел? Пока я, как идиотка, позволяла тебе ходить рядом. Если ты думаешь, что тебе сойдёт это с рук, то…       Тайлер звенит оковами, скидывая их с себя, и нахально просовывает руки за девичью спину. Он дышит так, что сводит их обоих с ума, и неизвестно, кто из них больше животное. Он или она.       — Тебе больно… Не так ли?       Её голос всегда звучит как издëвка, как грязь в лицо. Она либо жалит, либо угнетает.       — Чего ты хочешь? Говори прямо, — сильнее прижимает он её к себе, но в руках нет этой самой силы, о которой он так грезит.       И Аддамс нравится, что теперь перед ней слабый человечишка. Её губы рвано целуют его, от напряжённых скул до надгрудинной ямки, где особенно чувственно, горячо и невыносимо. От этого ему хочется шипеть, хочется стонать, потому что боль в его венах слишком нестерпимая, она не должна граничить с этим сумасбродством.       — Остановись, ладно? Прошу тебя, — ослабленно, практически безжизненно выдыхает он, ощущая, что тело внизу начинает реагировать.       Настолько сильно, что неподвластно разуму и законам физики. Ведь боль должна выместить любые желания, но не выходит. Её маленькая фигурка в чёрной полосатой форме издевательски трëтся об него, вызывая искру между двумя телами. И они оба готовы вспыхнуть от ненависти и вожделения в едином пламени. Но она продавливает его. Именно она сейчас здесь главная.       — Сожми меня, — Уэнсдей кусает его ухо до крови, но Тайлер уже не чувствует этого.       Тело распалено до предела, настолько, что тяжело дышать. Но когда он заводит руку под ткань её белоснежной рубашки, она тут же одëргивает её, едва он касается мраморной кожи. Теперь он точно не понимает, чего она хочет, но уверен в том, что это закончится для него плохо. Аддамс смотрит ему в глаза, пожирая его каждую секунду времени, что имеет. Её пальцы расстёгивают пиджак, она выгибается, как змея на его теле, укус которой неизбежно приведёт его к смерти. И в его зелёных глазах она видит свою жертву.       Следом за чёрной к чёрту летит и белоснежная хлопковая ткань. И это слишком прекрасно, чтобы у него не кружилась голова. Уэнсдей чуть склоняется и облизывает его грудные мышцы, ощущая металлический вкус его крови. Со стороны она выглядит как одержимая бесами. Но для Тайлера, сознание которого плывёт от мучительных спазмов по всему телу, это лучшее зрелище из всех имеющихся. Прозрачная ткань её чёрного сетчатого бюстгальтера, девственная кожа, на которой уже имеются его следы, но он нихрена не помнит. Не помнит их секс, и точно ли это его засосы?       — Что это, — Тайлер шепчет куда-то в пол, опуская глаза и пытаясь вытеснить из поля зрения эти неприятные ссадины на её теле.       — Следы твоего подчинения. Ты же знаешь, как это делается, да? — она всё время извивается на нём, и он чувствует, что вот-вот поплывёт от этой зависимости к её запаху, вкусу и сумасшедшему поведению.       — Мы что… Мы уже делали…? — спрашивает он, нахмурив брови.       Уэнсдей касается большим пальцем правой руки морщинки, что появляется меж них.       — Такой сексуальный, когда хмуришься, — констатирует она хриплым голосом и опускает руку ниже, еле касаясь кончиками пальцев его торса, а затем чуть приподнимает свою юбку, дав ему понять, что под ней ничего нет.       Парень чувствует это, и его взгляд меняется. Её талия тонкая, словно тростинка, и если он обхватит её, его пальцы сойдутся обручем под её ребрами, которые он мечтал бы сосчитать кончиком носа. До её трясущегося живота.       — Я огорчена, что ты ничего не помнишь… — говорит Уэнсдей, заводя руки за спину и расстëгивая застëжку. — Я надеялась, что хотя бы боль останется в разуме, — её тонкие руки выпрямляются перед ним. — Сними его.       Девушка ждёт, когда его тёплые пальцы сделают это, и знает, что вскоре он станет сильнее. Вскоре он сделает это так, как ей нужно. Парень почти стал её слугой до самых своих внутренностей. Тайлер тянет ничтожную тряпку вниз, и картина, что перед ним открывается, заставляет его выть от беспомощности. Если бы он только мог, он бы сделал всё быстрее, но руки еле слушаются его.       Аддамс сама привстаёт, прижимаясь к его губам грудью. Пожалуй, именно сейчас он хочет умереть. Вкус её кожи, как нектар для пчелы. И Тайлер прекрасно осознаёт, что пока она даёт ему это, он чувствует себя живым. Его рука нагло проталкивается между её ног, пальцы разглаживают влагу по всей промежности и слегка погружаются внутрь неё, пока он посасывает её твердый, набухший от его натиска, сосок.       — Сильнее… Чувствуешь? — стонет она сверху, заставляя его чуть приподнять взгляд.       — Чувствую, — выдыхает он ей в грудь, слегка прикусывая её, пока она скачет на его пальцах и течёт, словно сука на привязи при виде своего кобеля. Это нельзя назвать любовью, но так выглядит подчинение. Так выглядит эмоциональная зависимость. — Уэнсдей…       — Ты хороший мальчик, Тайлер… Расслабься, — выдыхает она ему в ухо, ëрзая по его пальцам вдоль и поперёк, но он хочет большего, а расслабиться не получается, ровно как и взять себя в руки.       — Уэнс, пожалуйста… — просит он её, и видит, что она садится обратно, глядя на него своими чёрными и бездонными глазами.       — Ты не дал мне кончить… — хмурится она, взяв его руку, и облизывает мужские пальцы, на которых держится её вкус, а затем целует его с языком.       Глубоко и сильно, отчего он слегка откидывается назад. Его торс каменеет, а она обожает это. Ведь не зря её так привлекла его физическая форма.       — Кончишь вместе со мной, — чуть сильнее придавливает он её за тазовые косточки, и она ощущает этот прилив силы, который терпеливо ждёт от него.       Тайлер стягивает с себя чёрные боксеры и до сих пор не помнит, что между ними было. Но, судя по её поведению, было абсолютно всё. Он сжимает её ягодицы, и помутневший рассудок начинает плыть сразу, как только головка его члена касается её влажной кожи и проталкивается внутрь неё. Этот импульс прошибает его настолько, что он вспоминает прошлый раз. Вспоминает стоны, но и эти оглушают его не меньше предыдущих.       Сумасшедшая. Абсолютно неадекватная.       Она целует его так, будто знает, что им отведено только «сегодня». Руки скользят по взмокшему телу. Он толкается глубже, сжимая нежную кожу под её осиной талией. И это невозможно, потому что он ощущает, как её стенки пульсируют, как она скулит в его ухо, и он рычит от того, что чувствует с ней. И это немыслимо. Это сильнее, чем секс. Сильнее, ибо он знает, каким тот бывает. Это превозносит их обоих. Чёртова схватка без победителей, где они готовы утонуть друг в друге, лишь бы не ощущать взаимосвязь, которую невозможно отрицать. Но Аддамс знает, что теперь он — её животное. Девичьи пальцы прибивают его огромные руки к полу, и она заползает ими в его шершавые и железные, без устали ëрзая на его члене.       — Я хочу трогать тебя, — говорит он, сжимая своими пальцами её ладони и двигая вверх тяжёлыми массивными бёдрами, заставляя её похныкивать от чувства приближающегося оргазма.       Только представляя её на четвереньках перед собой, он уже готов подчиниться и пасть перед ней на колени добровольно.       — Думаешь, мне не всё равно, что ты там хочешь, милый? — стонет она в его ухо, специально подначивая, раскаляя его до предела.       — Заноза, — еле слышно выдыхает он, двигая бёдрами, и ощущает, что пальцы на руках перестают неметь. — Я ведь сильнее…       — Я знаю, — наклоняется она ниже, оттягивая его нижнюю губу зубами и забредая внутрь рта языком. Его движения становятся медленнее и глубже. Словно каждый толчок оставляет о себе жгучее воспоминание, а потом возвращает эти чувства обратно. — Но, если я захочу… Ты будешь тряпкой в моих руках, Тайлер.       Слыша это, кровь в его жилах закипает сильнее, он вновь ведётся на те же самые манипуляции, противясь ей и прижимая к себе хрупкое тело, а затем переворачивая её на живот одним резким умелым движением. Нос зарывается в её загривок, и он вновь проталкивает свой член внутрь, уже с силой обхватывая ладонью её напряжённый живот. И она кажется ему невероятной. Невозможной. А ведь раньше он чувствовал только злость и превосходство над нею.       — Ты — совершенство, — стонет он, вдыхая запах её идеальной кожи, и совершает такие резкие толчки, от которых она совершенно теряется.       Его руки перестают быть слабыми, и он трогает её везде и сразу, оставляя на девичьем теле далеко не невинные следы его доминирования. Но Уэнсдей знает, чего хочет. Она никогда не боялась подобной боли, а лишь восхищалась ею. Его ладонь ложится на её спину, и он грубо вдавливает её в пол, заставляя лечь и полностью отдаться этому оргазму, который перекрывает им обоим доступ к кислороду, заставляет её выдаивать из него всё, что он ей оставил. Аддамс покрывается иголками от его объятий, и он чувствует это, даже не глядя на неё. Она точно знает, что будет хотеть его снова, но всё, что ей действительно нужно — это хайд, что сидит в нём. Тайлер расслабляет руки, и Уэнсдей приподнимается, поворачиваясь к нему лицом, и терпеливо смотрит, лаская кожу на его щеках.       — Скоро ты станешь полностью моим… И не важно, какой ценой. Главное, что мы вместе. Подчинись мне или умри… Тайлер…