***
Вечером этого дня в доме Бяши было нереально много людей. Здесь были и их одноклассники, и параллель, и классы младше, и старшие. Музыка громко играла, исходя из гостиной, и заставляла поддаться её ритмичности. В воздухе витал запах спиртного и каких-то то ли фруктов, то ли конфет. Присутствующие занимались каждый своими делами: кто-то танцевал, кто-то общался, кто-то просто воровал еду со стола. Хозяин дома же, полностью отдав в распоряжение других и дом, и еду, и напитки, сейчас сидел на кухне за столом и играл в «Дурака» с несколькими парнями, в число которых, что было несильно и удивительно, входил Антон, который уже трижды выиграл и дважды вышел раньше всех. — Победа снова моя. - Антон кидает на стол козырной туз, который оставшийся Бяша отбить не может, и улыбается, видя растерянность на лице напротив. — Да как ты! - Бяша ударил рукой о стол, тяжело вздохнув, и взял стакан с пивом. — Короля нужно было кидать два хода назад. - отзывается Рома, сидевший рядом с ним, но не принимающий участие в игре. — Раз умный такой, то давай с нами, на. - Бяша взглянул на него с вызовом в глазах. — Нет. - скучающе протянул Пятифан, крутя в руках стакан, в котором плескалась ярко-оранжевая жидкость. — Пидора ответ. Заебал уже, на. - буркнул бурят, собирая карты и начиная их тасовать для следующего раунда. — Ладно, я курить. - хмыкнув, говорит Рома и встаёт из-за стола. Он выходит с кухни и, преодалевая толпу людей, обходя каждого, выходит на улицу, на задний двор, куда не выходит больше никто. Достаёт из кармана пачку сигарет, поджигает одну и затягивается. Полная луна скользит по небу, освещая местность. Ветер колышет деревья и слегка развивает волосы. Сверчки стрекочут где-то в кустах. Здесь такая тишина, что кажется, что он перешёл из одного мира – шумного и пёстрого настолько, что глаза слепило – в другой – спокойный и умиротворенный. Он выдыхает дым, смотря на небо неприкрытое облаками. Любил он вот так стоять где-нибудь и наслаждаться тишиной окружающей среды. Было так спокойно, что навсегда хотелось остаться в этом моменте. Нет никого, кто надоедал бы вопросами, рассказами. Лишь ты, природа и тишина. В такие моменты он полностью отдаётся моменту, полностью освобождаясь от проблем, от мыслей и переживаний. Просто наслаждается свежим воздухом, освежающим ветром и неярким освещением луны. — Вау. - раздаётся где-то сбоку, прерывая тишину, из-за чего Рома вздрогнул, испугавшись, и посмотрел на того, кто пришёл. — Красивый ты. - Антон ещё какое-то время смотрит на него, а потом подходит и, пока Рома отворачивается от него, становится рядом, так же смотря на небо. Он тоже молчал, будто разделяя настроение и настрой Пятифана полностью и не желая прерывать этот момент. Стало ли хуже после его прихода? Нет. Роме даже показалось, что стало даже лучше. Как-то более уютно и ещё спокойнее, чем было. Он не мог этого понять, ведь впервые он чувствует не раздражение, когда его вырывают из любимого момента. Обычно он злится, хочет чуть ли не убить человека, который прервал его. А сейчас наоборот – стало только лучше, комфортнее. — Я тебя как друг вообще не интересую, только честно? - тихо интересуется Антон, голос которого впервые не такой весёлый и радостный, будто он миллион выиграл, а спокойный. Рома промолчал в ответ. — Ты вот только не игнорируй. Прямо скажи и всё. Нет шансов, ты так и скажи. - он опустил взгляд вниз. Голос его стал какой-то неуверенный, погрустневший. Рома вздохнул. — Нет. - коротко отвечает он, выкидывая сигарету на землю. — Нет, в смысле нет, интересую, или нет, не интересую. - голос был такой же тихий и немного поникший. — Нет, интересуешь. - Рома пожимает плечами и тоже опускает взгляд. Честно, было сложно это произнести. Он хотел промолчать, но если бы сказал иначе, то соврал бы. Антон правда начал его интересовать, с ним и правда хотелось подружиться. Впервые за очень долгое время он захотел довериться кому-то, кроме Бяши. И он это полноценно осознал сегодня, когда пришёл домой и снова остался сам с собой. Размышлял долго, анализировал, долго спорил сам с собой. Принимал и понимал, что Антон не такой как другие, что он как-то успел его зацепить за такое маленькое количество времени, но боялся, что, если Петров добьётся своего, то ему надоест и он уйдёт, бросив Рому, как игрушку. Да, Рома понимал, что это отчасти глупо, но он правда боялся. И сейчас боится, что Антон скажет: «А вот ты меня уже нет», и уйдёт. Но он стоял рядом и посмотрел на него, подняв голову из-за разного роста. Какое-то время он молчал, а потом посмеялся, заставив улыбнуться и Рому, даже не понимающего над чем они смеются. Стало так легко, будто с плеч целая гора упала, а из лёгких ушёл ком, что мешал нормально дышать. Антон успокаивается и снова наступает успокаивающая тишина, прерываемая теперь не только сверчками, но и приглушённым звуком музыки из-за того, что Антон не закрыл дверь, когда выходил. Петров аккуратно, будто боясь, что сможет спугнуть, пододвигается ближе, заставляя Рому замереть в ожидании дальнейших действий. Ещё через время он с той же аккуратностью обхватывает его руку, обнимая, и укладывая голову у него на плече. В этот момент Рома вообще выпал из этого мира, забыв как дышать. Касаться себя он давал только другу, ведь зачастую ему были противен физический контакт с кем-то, ему это не нравилось. Но сейчас не так. Было приятно, чего не было даже от объятий с тем же Бяшей. По телу разлилось какое-то тепло, а сердце забилось быстрее. Антон всё больше удивляет, являясь "исключением" из многих "правил" жизни Пятифана. И кажется, что удивлять продолжит и дальше, если это "дальше" будет, хотя Рома думает, что да, будет.Часть 1
17 февраля 2024 г. в 21:00
Рома всегда казался всем отстранённым и холодным. Если он пришёл в школу, что бывает редко, то он показывает явную незаинтересованность в уроке, который сейчас идёт, и просто спит на парте. За общением с кем-то его тоже редко можно застать. Единственным, с кем он общался, был Бяша, с которым они чуть ли не с пелёнок, и который уехал с матерью неделю назад и будет только через месяц, поэтому сейчас он не разговаривает ни с кем. Были люди, которые хотели с ним общаться, дружить, а некоторые девушки и что-то больше, но они либо сразу после холода в свою сторону оставляли это дело, либо какое-то время пытались привлечь внимание, но потом тоже бросали, видя, что бесполезно стараться. Он не искал дружбы или отношений с кем-то, ему и так, находясь в одиночестве, жилось неплохо, по его мыслям.
Всё началось со смерти отца. Пока он был жив, мальчик был, наверно, самым счастливым на всём белом свете. Они с ним ходили охотиться, помогали маме по дому, проводили много времени вместе, папа его всему учил. А потом, когда они под вечер возвращались домой, их встречала улыбающаяся мама с горячим ужином, запахом которого пропах весь дом. Позже они садились смотреть вместе телевизор или играли в настольные игры. Игры – это их старая традиция. Каждую субботу, по вечерам, они тратили в среднем по два часа на них. Но потом всё резко поменялось. Отец ушёл исполнять свой долг перед страной, но уже не вернулся. После того, как пришло письмо с этой новостью, жизнь превратилась во что-то непонятное – серое и унылое. Мама, раньше обещающая, что всегда будет рядом и всегда будет готова помочь, ушла с головой в новую работу, забыв про ребёнка, которому ещё и 10 лет не было. Они могли видеться всего раз в день, и то если повезёт. Каждый раз, видя мать, он видел уже другого человека – уставшего от всего, с пустыми глазами, потерявшего любые чувства. Но с начала это было не так страшно, ведь потом мама запила. Если она и была дома, то только в нетрезвом состоянии. Она игнорировала сына, будто уже и не видя его. И даже до сих пор она не взаимодействует с ним более 7 лет.
Он был привязан и любил отца, но судьба забрала его. Он был привязан и любил мать, но судьба забрала и её, оставив его одного. Это было очень трудно принять и продолжить жить дальше, тем более для маленького ребёнка, который о плохом и думать не мог. Эти события и повлияли на него в дальнейшем. Именно из-за них он боялся привязаться к кому-то ещё, боялся, что судьба заберёт и его, как это было с родителями. Поэтому он не связывается с людьми, отталкивает их, чтобы снова не чувствовать ту боль, чтобы снова не захлёбываться в слезах и не биться в немой истерике.
Он бы продолжил дальше жить, следуя по своей дороге волка-одиночки, но месяц назад к ним перевёлся новенький. Антон Петров всегда светился, будто он был родственником солнца. Яркий, весёлый парень, что в первый день смог подружиться с Морозовой, а во второй день уже со Смирновой на спокойных тонах болтал. Учителям он нравился своим стремлением к учёбе, примерным поведением и хорошей учёбой. Через неделю после его прихода, он на переменах уже с классом постарше здоровался и обменивался короткими репликами. Внешне он напоминал какого-то зверька – то ли белого зайчишку, то ли белого котёнка. Ярко-зелёные глаза, скрывающиеся за стёклами круглых очков, светились весельем, что сразу заражало хорошим настроением и того, кто в них смотрит. Белоснежные волосы, что были в лёгком беспорядке, добавляли какой-то чистоты, будто ребёнку, не повидавшему жизнь. Одежда всегда опрятна – белая рубашка и, что удивительно, светло голубые джинсы вместо классических черных брюк.
Он был светлым и чистым, как ребёнок, и что только могло его заинтересовать в человеке, который был полностью ему противоположен? Антон, будучи общительным, пытался найти общий язык со всеми, но к Роме он приклеился, как банный лист к коже, и каждую перемену выводил его на разговор, что всегда успехом не венчалось, но он не сдавался, как другие, чем выделялся и заставлял Рому часто думать о нём: думать, как от него отцепиться; думать, как бы намекнуть, чтобы он отстал; и подобное. Сколько бы Пятифан не показывал, что его не интересует никакое общение с новеньким, но тот всё равно возвращался к этому делу, и с улыбкой рассказывал о каких-то случаях, произошедших лично с ним, ведь уже понимал, что слов в ответ вряд-ли дождётся.
А Рома, что раньше не слушал, в последнее время и правда вслушивался, но делал вид, что нет. Даже не понимая этого, он ждал, когда к нему снова подойдут, когда снова заговорят. Каждый вечер он прокручивал мысли в голове, думая, что, может, стоит попробовать подружиться с ним, стоит хоть раз за 7 лет перешагнуть через себя и дать шанс хоть одному человеку. Но давний страх почти сразу перечёркивал все мысли о том, что да, можно было бы. Он снова брал верх и заставлял вспомнить всё то, через Рома уже прошёл, и через что проходить больше не хочет.
— Мы когда играли в приставку, Оля на раз-два обыграла меня за 10 минут. - Антон снова рассказывал о том, как прошёл его вчерашний день, но с некоторым протестом и несогласием. Он как обычно сидел на соседнем стуле, расписывая свой рассказ в максимальных красках, будто передавая всё настроение ситуации. Рома от скуки записывал в тетрадь решение одной из задач по алгебре, что были заданы на дом, и слушал, внешне выглядя сосредоточенным на домашке. Он знал об Антоне, наверно, всё, что только можно: и увлечения, и каждого члена семьи, и неловкие ситуации, и истории с прошлой школы. Чего он только не рассказывал. — Я не знаю, помнишь ты кто такая Оля или нет, но...
— Помню. - прервав Антона, тихо отзывается Рома, не успевая даже понять этого.
Лицо Антона в этот момент нужно было видеть. Поняв, что тот замолчал, Рома перевел на него взгляд и увидел чистой воды шок. Эмоции Петров всегда показывал ярко, поэтому сейчас можно было понять, что он вообще пытается сначала полноценно поверить в то, что он услышал. Глаза и рот были широко раскрыты, что выглядело даже отчасти комично. Когда Пятифан посмотрел на него, рот у него раскрылся ещё шире, отчего он прикрыл его рукой и издал какой-то непонятный звук, явно показывающий насколько огромных размеров был его шок. Он на секунду отвернулся и снова быстро вернул взгляд на собеседника, который до этого всегда молчал. Рома, завидев его новое выражение лица и осознав, что он сделал, вздохнув, отворачивается и продолжает делать задание, хотя цифры складываться в числа перестали. Радость очень ярко была показана на лице Антона: ярко-светящиеся глаза, что, до этого казалось, что они вообще не могут так сиять; широкая улыбка, оголяющая ровный ряд белоснежных зубов; высоко поднятые брови – всё показывало даже не радость, а детский восторг, чуть ли не счастье.
— Мне не показалось? - протянул он, чуть наклонившись. В голосе играл задор.
Рома прикрыл глаза, понимая, какой он дурак, и сжал челюсти, пытаясь скрыть улыбку, которая, как на зло, так и рвались наружу.
— Не ждали, ебать, на?! - в кабинет вошёл Бяша, сопровождающийся громкий ударом двери о стену, и привлёкший внимание всего класса. Он быстро прошёл к концу кабинета, здороваясь на ходу с одноклассниками, и, когда Рома поднялся с места, по-дружески обнял его, похлопав по спине.
— Тебя не было неделю, а ты вошёл так, будто год. - Рома слегка улыбнулся.
— Ой, ты будто не рад, а, на. - Бяша махнул рукой.
Рома был рад, да, это сложно отрицать. Хоть он и привык к тому, чтобы быть в одиночестве, но без давнего друга детства стало определенно сложнее, хоть Антон и чуть разбавлял эту серость и скуку.
— Опа, у нас новенький? - бурят обратил внимание на новое лицо, появившееся в классе.
— Да. Антон. - Петров тоже поднялся и, улыбнувшись, протянул руку для знакомства.
— Бяша. Приятно познакомиться, на. - Бяша, что был такой же жизнерадостный человек, как Антон, протянул руку в ответ и пожал чужую ладонь, улыбнувшись. — Редко здесь можно увидеть таких ярких людей. Ты откуда?
— Спасибо. - Антон снова улыбнулся и поправил упавшую на лицо прядь. — С Москвы.
— Ого. - бурят глянул на друга, который отвернулся к окну, показывая незаинтересованность в их разговоре, и хмыкнул, продолжая. — Городские у нас тоже не часто появляются, на. Прям комбо. - он посмеялся, ударив Петрова по плечу. — Кстати. - протянул он и, развернувшись, осмотрел одноклассников. — У меня туса сёдня, ребзя, на! - громко крикнул он и получил в ответ кучу радостных вскриков и коротких положительных комментариев. — Ты тоже приходи. - он снова посмотрел на Антона, который, вновь улыбнувшись, кивнул.