Peregrinatio pro Sibi

Молю, да слово силы грянет, Да скажешь: "встань!" душе моей, – И мертвая из гроба встанет И выйдет в свет Твоих лучей Tim

***

На дворе стоял удивительно солнечный день для начала мая в Лондоне. Солнце по-весеннему ярко освещало погрязший в унынии город, который две недели не просыхал от дождей, и дарило так необходимое тепло. Лучики света ласково касались лиц прохожих, оставляя после себя невольные улыбки. Даже бы самая темная лужа в Лютном переулке радовалась бы этому дню, если бы у неё была такая возможность. Однако на лице Гарри Поттера, великого волшебника, по мнению многих магов всея Британии, не было и тени улыбки. Сидя за своим столом в Аврорате и тоскливо смотря в волшебное окно, которое ни в коем разе не пропускало настоящий солнечный свет, Гарри себя великим не чувствовал. В этот момент он как никогда остро ощущал всю тленность бытия и понимал, что все его представления о работе аврора были простыми иллюзиями, грёзами. Он считал, что каждый день будет насыщен, что не придётся сидеть в офисе и вариться в собственном котле, зелье в котором, кажись, уже протухло. А Гарри и правда считал себя протухшим. Застоявшимся. Будто он утратил то, что позволяло ему двигаться вперед и расти над собой; то, что заставляло превозмогать все трудности и становиться сильнее; то, что давало цель в жизни. Ему казалось, что он потерял некую опору, из которой состоял его смысл жизни. И то, что его лучшие друзья нашли себя, вызывало у него и восхищение, и досаду. Гермиона полностью посвящала себя повышению качества жизни магического населения, включая всех волшебных существ. Рон же, в свою очередь, понял, что Аврорат не будоражит его душу и ушел в спорт. Причём не только в квиддич. После того как Гермиона устроила ему маггловское спортивное свидание, Рон зажегся идеей, что в их волшебном мире не хватает видов спорта, начав развивать и популяризировать свои идеи. Но главное, они были друг у друга. А что он? Гарри день ото дня делает одно и тоже: ловит нарушающих законы темных магов, которые, между прочим, не растут на деревьях; ищет и изымает запрещенные темные артефакты, что напоминает ему иногда те дни, когда он искал крестражи; но большую часть его времени занимают отчеты и прочая бумажная макулатура. Если вначале это его манило, то потом всё скатилось в неприятную рутину, которая не доставляла ему радости. Но еще больше его расстраивало, что он не знал, что могло бы его заинтересовать. Или кто. Потому что с личной жизнью у него тоже было всё тухло. – Что делать, Гермиона? – как-то обратился Гарри к своей умной подруге. – Почитай книжку. Она ответила ему, не отвлекаясь от каких-то документов, которые заполонили кабинет в их общем с Роном доме. Здесь было очень светло и прибрано, несмотря на кучу бумаг, поскольку они располагались по площади ровными и аккуратными стопками. На комоде громоздились башни из журналов, которые она с занятным усердием выписывала. Здесь также стоял стеллаж для книг, которыми она пользуется чаще всего, и распашной шкаф для редких изданий и некоторых артефактов. Рядом с камином располагалось удобное с виду кресло. Всё было выдержано в пастельных тонах. Словом, это была только её обитель. – Что? – не понял Гарри, как чтение книжки может помочь ему в данной ситуации. – Да хоть что-нибудь, – по-своему поняла его Гермиона и продолжила: – Историю, «Магический вестник», рукописи величайших магов прошлого тысячелетия или же «Спицы и лимонные дольки». Говорят, что последней Рита Скитер посвятила шесть страниц в «Ведьмином досуге». Гарри продолжал непонятливо на неё смотреть. Она тяжело вздохнула, закатила глаза, будто его мать (Гарри не знал матери, но он почему-то был уверен, что у неё было бы точно такое же выражение лица), и разжевала всё то, что так и не смогло до него дойти. – Ты говоришь, что тебе не хватает развития. Ничего так не способствует развитию, как новые знания, умения и навыки. Их можно получить несколькими путями. Я тебе предлагаю самый простой: чтение. Приобретешь новые знания, попробуешь какие-то из них на практике. Возможно, найдешь то, что пришлось бы тебе по душе больше, чем бытие аврором. Она пристально на него посмотрела. Когда её карие глаза были обращены на него таким образом, Гарри казалось, что она освоила легилименцию, чем напоминала одного небезызвестного зельевара. Он слегка поежился. – Гарри, ты же знаешь, что ты не обязан быть аврором? Он знал это. Правда знал. Да, это то, что все от него ждали. Но выбор он сделал сам, просто потому, что считал это своим призванием, ко всему это несло стабильность в его нестабильную жизнь. А в тот момент он устал кататься на кочках судьбы, которая, кажется, не сдавала права на вождение. Гарри просто следовал туда, куда она его несла. В тот момент, он не хотел копаться в себе. Но вот спустя столько времени он здесь. – Ты волен делать всё, что тебе захочется, – мягким голосом сказала она, но потом насмешливо добавила: – в рамках закона, конечно. Просто попробуй, если не знаешь, с чего начать. Если не поможет, мы с Роном всегда рядом. Ты же это знаешь? Мы просто хотим, чтобы после всего, что было в твоей жизни, ты обрёл счастье. Гарри тоже желал этого. Он думал, что обретёт счастье, когда избавиться от главной проблемы его жизни – Волдеморта. Но тогда его одолевала лишь усталость. «И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой, да?» И вот он вполне живёт спокойно, даже несмотря на работу в Аврорате, а счастья так и нет! Пророчество его не гарантировало. Оно предрекало ему лишь покой, и он получил его. В этот момент нечто странное отозвалось в нём. Он на миг подумал, что было бы, если Волдеморт был жив. И коктейль из противоестественных эмоций взбудоражил его. Гарри не мог точно определить его название, но был уверен, что он не должен чувствовать ничего подобного. Гарри покачал головой. «Что-что было бы? Много смертей было бы. Вот что, Гарри!» – он мысленно костерил себя. «А если… Том Реддл?» – Гарри? – обеспокоенно потянулась Гермиона к нему через стол, желая растормошить его. – Ты в порядке? – А? Прости, я задумался. – Судя по выражению твоего лица, ты опять обдумывал что-то опасное. – Не беспокойся, Гермиона, – Гарри сделал небольшую паузу, а потом сменил тему, желая выбросить из головы те мысли. – Я попробую. – Правда? – Гермиона просияла. И ей это очень шло. Она казалась такой юной, что Гарри ностальгически улыбнулся. – Правда. Гарри ещё какое-то время провел с Гермионой, пока она занималась своими делами. Он решил просмотреть её полки с книгами, но быстро понял, что ничего из того, что любит читать его подруга на досуге, не подходит ему. А потом домой вернулся Рон, и вечер стал в сто крат веселее. За ужином Рон делился забавными историями, которые случались с ним, пока он старается внедрить новую спортивную игру в стены Хогвартса.

***

Гарри еще неделю не решался начать менять свою жизнь к лучшему. По крайней мере, он надеялся, что к лучшему. Гарри понимал, что в книгах ничего страшного нет, хотя за годы учебы он мог бы с этим поспорить. Однако ему казалось, что он стоит на перепутье. Его интуиция пока ещё тихо, но кричала, что обязательно что-то должно произойти. И только убедив себя, что он не Трелони, чтобы беспокоится о далеком будущем, Гарри направился в Косой переулок. Он привык, что всю нужную ему литературу ищет Гермиона, с поправкой на то, в какой переплет они все попали в тот или иной момент. Однако на этот раз он должен действовать сам. Это был его путь. Первым делом он зашел во «Флориш и Блоттс». Оказавшись в обители книг, он порадовался, что здесь никто не обращает на него внимания и не показывает на него пальцем. Несмотря на то, что времени прошло достаточно, находились недалёкие люди, которые поминали ему набившее оскомину прозвище. Он незаметно протиснулся к дальним стеллажам мимо стоящей в центре зала разношерстной толпы. Гарри вспомнил подобную сцену на втором курсе, когда в этом самом магазине Локонс раздавал автографы великовозрастным леди. Тогда здесь была настоящая давка. Сегодня же, несмотря на то, что людей было не меньше, все вели себя настолько благопристойно, что это побудило интерес Гарри к происходящему. За столом в окружении стопок книг восседал молодой мужчина с обворожительной улыбкой, которой он одаривал каждого просящего автограф. Его темные кудрявые волосы обрамляли лицо и падали на широкие плечи, облаченные в чёрную новомодную мантию. В какой-то момент их глаза встретились. Гарри уже хотел скрыться за стеллажом, боясь того, что его узнают. Конечно, сейчас побелевший шрам скрывала отросшая чёлка, а на лице находилась трехдневная щетина, поэтому его было трудно узнать, но иногда это не играло никакой роли. Мужчина украдкой поманил его пальцем, одаривая и его своей ослепляющей улыбкой. Она не была приторная, как у того же Локонса, но сбивала желание хоть как-либо сопротивляться. Будто на него наложили лёгкое Империо. И Гарри поддался вперёд. – Поттер, – тихо сказал мужчина, который вблизи казался смутно знакомым. – Держи, это тебе. Гарри, ничего не понимая, взял протянутую к нему книгу. На зелёной обложке были изображены спицы и раскрытая пачка лимонных долек. Одна из спиц прокалывала выпавшую из пачки одинокую дольку. «Странная картинка», – подумал Гарри. – А зачем? – Сам бы ты вряд ли подошел. – А… – Гарри потянулся к кошельку. Он не знал, зачем ему эта книга, но раз она сама пришла в руки, то единственное, что он мог сделать – заплатить за неё. – Это подарок. Гарри хотел хотя бы спросить имя этого мужчины, но тот уже подозвал следующего в очереди. Его оттеснили в сторону. И тогда он решил, что на сегодня с него хватит магазинов. Гарри пришел за книгой, и он её получил. Его смущала только мысль, что это был не его выбор, его сделали за него. Впрочем, это не так важно. Ему нужно было начало. Толчок. Его ему дали. После недолгой прогулки по Лондону, Гарри вернулся в дом. Он находился в живописном районе Ноттинг-Хилла и совершенно не походил на то мрачное здание, которое ему досталось в наследство. Он не стал жить на Гриммо, так как не особо любил этот дом, поэтому бывал там довольно редко. Однако это было то немногое, что осталось у него от крёстного, и Гарри хотел сохранить его, отчего недавно начал там ремонт. Может быть, когда-нибудь он подарит его своему крестнику. Фасад его таунхауса был покрыт бледно-бирюзовой краской. Глядя на него, у Гарри появлялось чувство свободы, будто он парит высоко в небе, где никакие проблемы его не достанут. Перед домом он посадил куст гортензий сорта Букет Роуз. До начала его цветения остался месяц, и Гарри с нетерпением ждал этого времени. Тогда окружающий мир вдохнёт новую жизнь, раскрашивая пространство, наполняя его прекрасным ароматом и вдохновляя Гарри. С интерьером Гарри особо не утруждался, оставив всё, как было при покупке. Он подумал, что если ему что-то не понравится, то он исправит это в процессе. Пока что поменялся только камин в гостиной, так как предыдущий был слишком мал для посетителей. Недалеко от него находилось два кресла, в одном из которых Гарри и расположился с приобретённой книгой. – Матиас Найт. Спицы и лимонные дольки. – Гарри прочитал вслух, что значилось на обложке. – О, вроде про неё говорила Гермиона? Перевернув книгу, на задней обложке Гарри обнаружил надпись: «Сплети свою судьбу в магическом вихре любви с кислой ноткой лимонных долек». Он наморщил лоб, пытаясь понять, что за книгу ему вообще подсунули. Он думал, что она про вязание и сладости, что-то типа бытовой магии. Гарри хотел полистать её, но не смог, наткнувшись на лёгкие защитные чары, которые бы остановили разве что школьника. Ему же не потребовалось вытаскивать палочку, чтобы снять их. «Их встреча оказалась для Ленни роковой. С Дрейком он познакомился в кафе, где тот приготовил для него самый лучший лимонный пирог с меренгой. Всю жизнь у Ленни была только одна слабость – лимоны. Поэтому их аромат и нежность выпечки покорили Ленни в самое сердце. Разговор между ними завязался сам собой, и Ленни не заметил, как пирог был съеден, а он был переполнен желанием попробовать самого Дрейка.» Прочитав этот отрывок, Гарри нервно сглотнул и отложил книгу на столик. Он находился в смятении. Его настигло понимание, почему на эту книгу были наложены защитные чары. Он никогда не читал ничего подобного. Его опыт был довольно скуден и состоял из маггловских детских книг, которые попадали Гарри в руки, пока он был у Дурслей, и школьной литературы. Он, конечно, читал газеты и журналы, но Гарри не думал, что их можно было учитывать. А на работе по большей части были документы. Поэтому содержание этой книги взволновало его. В этот самый момент Гарри порадовался, что взял отпуск и завтра ему никуда не надо. Он долго трудился без отдыха, так что его чуть ли не с радостью выгнали из Аврората, сказав возвращаться не раньше, чем через месяц. Гарри было это только на руку. Он вновь взял в руки книгу и с головой окунулся в неё. На воображение Гарри никогда не жаловался, поэтому перед глазами как наяву вставали сцены, описанные неким Матиасом Найтом. Гарри никого не знал с таким именем, но этот мужчина очень сильно ему кого-то напоминал, только он никак не мог понять кого. И судя по всему, тот очень хорошо знал Гарри, поэтому он предположил, что это псевдоним. «Дрэйк провел языком по шее Ленни, вызывая дрожь во всем теле. Будучи прижатым к стене, он простонал, прося ускориться. – Всему своё время, – сказал Дрэйк и принялся ритмично тереться вставшим членом о ложбинку аппетитных ягодиц.» Гарри запустил свободную от книги руку в трусы, обхватив вставший член. Он медленно его поглаживал, одновременно пытаясь читать. Но в какой-то момент Гарри просто откинул голову на спинку кресла, закрывая глаза и представляя, будто это его прижимали к стене и тёрлись членом о его задницу. Его потряхивало от внезапно сильного возбуждения. Гарри закрыл книгу, стянул с себя штаны вместе с нижним бельём и удобнее устроился в кресле, закидывая ноги на подлокотники и раскрывая себя. Гарри пребывал в каком-то другом мире, где ни капли не задумывался о своих действиях. Наколдовав смазку, он покружил пальцем вокруг ануса и вставил его внутрь. Гарри грезил о чужих губах на своей заднице и языке внутри, пока методично трахал себя пальцами и поглаживал кончиком пальца головку члена. Он не мог однозначно сказать, кого представлял в этот момент. В своей фантазии Гарри шарил рукой в чёрных волосах и замечал тёмные глаза, наполненные страстью. Только находясь на пике наслаждения, Гарри собрал весь образ воедино. – Блять! Гарри широко распахнул глаза и тряхнул головой, пытаясь избавиться от того видения, которое его посетило. Прошло довольно много времени, и у него не находилось объяснения, почему он дрочил воображая, как его ублажает Том, Мордред его раздери, Реддл. Воспоминания со второго курса наложились на мужчину, который подарил ему книгу, поэтому Реддл выглядел старше в воображении Гарри. Однако это всё равно до чёртиков напугало его. Гарри глянул на валяющуюся на полу книгу и перевел взгляд на испачканную руку. – Такого я о себе знать не хотел!

***

Гарри два дня отходил от осознания, что дрочил на Волдеморта. Да, тот выглядел не как безносая и лысая тварь, но это его совершенно не утешало. Другой вопрос, что он возбуждался от мысли, как его удовлетворяет мужчина. Она его немного пугала. Ведь он всегда хотел жену и детей. Хотел свою собственную семью. И как ему теперь быть? После этого Гарри настойчиво представлял всех девушек, которые у него были (скудный, надо сказать, список). Но это не приносило ему никакого удовлетворения. И он раз за разом скатывался на злорадную ухмылку Тома Реддла, которая его неуловимо привлекала. К своему ужасу он как-то раз представил другой его образ. То, каким он был перед смертью. Гарри в тот же момент хотел позвать Гермиону, чтобы она наложила на него Обливиэйт. – Может сказать ей, что опыт с книгами вышел неудачный? – бубнил Гарри, пока бился головой о все поверхности в своём доме. – Только как я ей это скажу? Она же обязательно попросит подробностей! Гарри передёрнуло, и он решил, выкинуть всё из головы. Поэтому даже не стал вытаскивать книгу Найта из-под кресла, куда она невесть как забурилась. И к концу второго дня он подумал, что нужно попробовать ещё раз. Как сказала бы Гермиона, для полноты и достоверности статистических данных. Так он оказался на площади Гриммо. Гарри вспомнил, что в его распоряжении целая библиотека благороднейшего и древнейшего семейства Блэк. Возможно это не лучшая идея Гарри, поскольку в этом доме господствовали предметы, связанные с тёмными искусствами. Но за годы своей службы Гарри понял одно – даже от тёмной магии бывает польза. Она не может вредить сама по себе, её создают маги. Поэтому Гарри особо не волновался по этому поводу. Его больше беспокоило, что вся эта затея изначально провальная. Он долго перелопачивал залежи книг, прежде чем нашел что-то, что привлекло его внимание. Главное – не говорить Гермионе, где он достал старинный талмуд, который ударил его током, как только он взял его в руки. Она просила быть в рамках закона, а эта книга значилась в списке запрещенной литературы на территории магической Англии. По правилам своего ведомства, он должен тотчас её уничтожить и доложить вышестоящим о проделанном акте вандализма, как это называет всё та же Гермиона. Но когда его вообще волновали правила? Название на обложке почти стёрлось, и Гарри с трудом смог разобрать его. Там значилось: «Возвращение души. Услышь себя». Ему показалось, что в его ситуации, это может быть довольно полезным. И не прогадал! На ветхих страницах, которые были исписаны вручную, Гарри обнаружил один ритуал, который должен был помочь ему понять и принять себя. Слова было сложно разбирать, так как Гарри редко приходилось сталкиваться с текстами на древнеанглийском. От него практически ничего не требовалось: вещь, принадлежащая душе, к которой собираешься взывать; концентратор магии; неумолимое желание и магические слова. У Гарри всё это было. Недавно он нашел в своих вещах биографию Альбуса Дамблдора, которую они когда-то взяли с собой на поиски крестражей. И перечитав одну главу, у Гарри появилась кое-какая догадка по поводу предпочтений почившего директора. Он раньше не обращал на неё особого внимания, но сейчас… Сейчас ему просто было необходимо поговорить со своим бывшим наставником. Поэтому он направился туда, где может найти всё необходимое для ритуала. К белой мраморной гробнице. Гарри радовался, что для проведения ритуала было всего одно условие: должно быть раннее утро воскресенья. Это удивляло и не походило на тёмную магию. Однако Гарри предполагал, почему его посчитали таковым. Всё дело было в душе и силе! Он не собирался никого воскрешать. В его руках когда-то был Воскрешающий камень, и он не мог дать ему то, что Гарри желал. Он знал, живое должно жить, а мёртвое должно быть мертво, как бы ни хотелось другого. И Гарри не думал, что этот ритуал как-то этому противоречит. Гарри часто думал о том, чтобы вернуться на поляну и найти камень. Но каждый раз отдёргивал себя. Это было нездоро́во. Он не хотел быть зависимым от этой вещи и старался оставить прошлое в прошлом. Гарри хотел жить полноценной жизнью после всего, но он не был уверен, что у него это получается. Когда перед Гарри оказалась белая мраморная гробница, его охватили смешанные чувства. С одной стороны, ему это было нужно, а с другой – ему казалось, что он поступает точно так же, как и Волдеморт когда-то. Тут можно было бы спросить, почему он просто не мог прийти в Хогвартс и поговорить с портретом Дамблдора. Зачем прибегать к таким мерам? И Гарри бы ответил: портрет-то висел, но бывшего директора в нём не наблюдается вот уже пару лет. Когда постоянное его отсутствие стало очевидным, то некоторые решили посмотреть, не схоронился ли он на каком-нибудь другом портрете замка. Но нигде не было и его тени. А прочих его портретов не было, и куда он мог деться никто не знал. Отчего надпись на крышке саркофага Дамблдора, виделась Гарри символичной. На ней значилось: «Perigrinatio est vita». Ещё на первом курсе Дамблдор сказал Гарри, что «для высокоорганизованного разума смерть – это очередное приключение». И судя по всему, он отправился в своё странствие в посмертии, чтобы жить. Как бы странно это ни звучало. А Гарри собирался наглым образом вырвать Дамблдора из этого странствия. Ко всему прочему, Гарри нужен был концентратор магии, и он посчитал, что ничего так не подойдет к ситуации, как Бузинная палочка. Только один раз. Он собирался воспользоваться ею всего один раз. Она Гарри ни в коем разе не нравилась. Он предпочитал свою родную, ничем несравненную палочку, которая не раз спасала ему жизнь. И он ни за что бы не променял её на какую-либо другую. Но в этом ритуале ему понадобится сила, возможно, которой он не владеет. Увы, ритуал был описан слишком расплывчато. И нигде не говорилось о конечном результате и его последствиях. Это был плохой знак, но он понадеялся на свою интуицию и удачу. В конечном счете, когда-то он смог использовать темную магию вообще о ней ничего не зная. Правда, вышло всё довольно плачевно, и теперь Малфой по-слизерински напоминает ему о былых ошибках, иногда ослабляя галстук и обнажая грудь покрытую мелкой россыпью шрамов. Они едва были видны, все же Снейп мастер своего дела, и краем глаза их сложно было заметить на его бледной коже, если не приглядываться. Только Гарри знал, что они там есть. У Гарри появилось подозрение, что он уже тогда засматривался на мужчин, но не догадывался об этом. Потому что сейчас мысль о голой мужской груди вызывала у него определенную реакцию, которая, в свою очередь, обрушила на него ворох воспоминаний о недавней дрочке. И, пожалуй, Гарри не нашел бы более неподходящее место и время, чтобы об этом думать. – Так, Гарри соберись! – Он шлепнул себя по щекам, возвращая концентрацию на деле, а потом мановением палочки отодвинул крышку гроба. Он не был готов, что увидит тело Дамблдора таким. Оно не изменилось ни на йоту. Гарри надо отдать должное чарам, препятствующим разложению, так как характерного запаха не было. Он не готов был видеть Дамблдора истлевшим. Гарри хотел сохранить его образ нетронутым. Дрожащей рукой Гарри взял палочку, которую сам же сюда вернул. Ему на миг почудилось, что вот сейчас Дамблдор откроет глаза и укоризненно взглянет на него. А он не найдёт ни одного достойного аргумента, оправдывающего его действия. Гарри с трудом сосредоточился на ритуале, пытаясь думать о любимом директоре, а не о том, что он вступает на дорожку Волдеморта. Себя он успокаивал тем, что он пока что никого не убил (если не считать Волдеморта, конечно). Он закрыл глаза, нараспев произнося текст заклинания, поэтому не видел, как поменялось окружение. Ветер разбушевался не на шутку, чистое солнечное небо заволокло облаками, и неподалеку птицы забились в истошном клёкоте. Заклинание давалось ему с трудом. Он чувствовал, как оно вытягивает из него энергию. Гарри еле держался на ногах. А затем всё резко стихло. Будто сама природа замерла в ожидании последствий проведенного ритуала. Звонкий треск привёл Гарри в чувство. Он завалился на бок, и только рядом стоящий гроб не позволил ему упасть. Гарри медленно осел на землю и посмотрел перед собой. – Ох, ты ж ёпт… Гарри не поверил своим глазам. Перед ним стоял Том Реддл в количестве восьми штук, разных возрастов и форм, но потом внезапно две фигуры слились, и их осталось семь. – Полный пиздец! – констатировал Гарри. – Здравствуй, Поттер! – хором сказали все Реддлы. – Скучал? Гарри был растерян. Он не мог понять, что пошло не так. – Почему ты? – выдавил из себя Гарри, пытаясь встать. Силы понемногу возвращались к нему, и он не хотел представать перед Волдемортом таким слабым. Но пока этого было недостаточно, и он повалился обратно. – А кого ты хотел увидеть? – ехидно ухмыляясь, склонился к нему один из Томов. Он выглядел старше шестнадцати, но младше привычного ему Волдеморта. Этот всё ещё был красив, его волосы элегантно лежали волной, напоминая Гарри образ, на который не так давно он бесстыдно дрочил. Гарри нервно сглотнул. – Неужели ты нам не рад? Гарри пытался уклониться от пальцев Тома, когда тот протянул руку к его чёлке, закрывающим бледный шрам. Однако Том так и не смог коснуться его: пальцы прошли сквозь Гарри. Гарри забыл, что это всего лишь душа. Точнее кусочки души Волдеморта. Тот не мог коснуться его, даже если бы сам Гарри этого захотел. – Почему ты? – твердо повторил Гарри. Он немного успокоился, когда понял, что ничего непоправимого ещё не произошло. – Мы уничтожили твою душу вместе с крестражами. – Потому что ты ничего не смыслишь в этом, Гарри. Точно так же не понимал и он, – Том взглядом показал на лежащего в гробу Дамблдора. – Вы уничтожили вместилища, но никак не их содержимое. Душу мага нельзя уничтожить, она может только раствориться в магии, что её породила. Ты знаком с такой вещью, как Библия? Том отошел от Гарри, присоединившись к другим кусочкам души Волдеморта. – Причем тут Библия? – Гарри ничего не понимал. – И возвратится прах в землю, чем он и был; а дух возвратился к Богу, Который дал его, – претенциозно процитировал Том помладше. – Теперь понимаешь? Магия – это и есть Бог! – Я, конечно, знал, что ты сумасшедший, но не знал, что настолько, – спокойно сказал Гарри, наконец поднимаясь с холодной земли. – Кто мог подумать, Том Реддл – религиозный фанатик. Но что ты сейчас от меня хочешь? – Это что ты от Нас хочешь? Ты нас призвал! – Я не призывал ни одного из вас, я вообще не понимаю, как так вышло! Я всего лишь хотел поговорить с Дамблдором! – взорвался Гарри. Самодовольные выражения лица кучки Волдемортов выводили его из себя. – Ты испортил мне жизнь, и ты ещё смеешь думать, что я что-то расскажу тебе? Да катись ты туда, откуда вылез! Все вы катитесь! Гарри со злости захлопнул крышку гроба Дамблдора и направился к антиаппарационной границе Хогвартса, желая поскорее оказаться у себя дома. Он был недоволен результатами. Он так надеялся, что у него всё получится. Но больше всего Гарри был недоволен собой. Он собственными руками вновь впустил в мир того, кого с таким трудом уничтожили, даже если он сейчас просто призрак! И Гарри совершенно не представлял, что ему теперь делать.

***

– Вы можете наконец исчезнуть? Гарри не думал, что после его ухода, Волдеморты просто возьмут и исчезнут сами собой, но не ожидал, что они последуют за ним и внезапно возникнут у него на кухне, пока он будет готовить себе кофе. – Мы не виделись столько лет, а ты уже хочешь от нас избавиться? – возле него пристроился младший Том, вместилище которого Гарри без сожалений когда-то уничтожил клыком василиска. – Двенадцатилетним ты мне нравился больше. – А ты мне больше нравился мёртвым! – Твои знаменитые зелёные глаза потухли, раньше в них было полно жизни, – Том проигнорировал его выпад, отчего-то пытаясь залезть ему в душу. – Что с тобой случилось? Гарри молчал, делая вид, что всё его внимание сосредоточено на джезве. Он не хотел разговаривать о своих проблемах выбора с тем, кто украл у него выбор, когда ему было год. – К твоему сведению, мы никуда не уйдем, пока ты не решишь то, ради чего проводил ритуал, или найдешь ритуал отмены. – Зачем ты говоришь мне, как от вас избавиться? – Гарри с подозрением посмотрел на Реддла. У него явно был какой-то план, и Гарри был уверен, он включает в себя очередное воскрешение. Но он не имел ни малейшего понятия, как это вообще реально сделать. Дамблдор говорил, что «никакое заклятие не может оживить покойника». Правда, Гарри казалось, что у Реддла свои представления на этот счёт. – Чтобы ты смог довериться нам. – Довериться? – у Гарри поползли брови вверх от изумления. Волдеморт хотел, чтобы он ему доверился. Курам на смех. – Ты совсем рехнулся в своем посмертии? – Если тебе так легче, считай, что так. Так что же с тобой случилось? – Да ты со мной случился, Мордред тебя раздери! Ты! – вскричал Гарри. – Вся моя жизнь с самого рождения крутилась вокруг тебя. Твоей неумолимой жажды убить меня. Я не знал родителей из-за тебя. Я жил с теми, кто меня ненавидел, из-за тебя. Потерял друзей тоже из-за тебя. В моей жизни была только одна цель – убить тебя, стараясь выжить самому. И что в итоге? Я даже не знаю, что мне делать со своей с трудом полученной спокойной жизнью! – Так я был смыслом твоей жизни? – Реддл отчего-то радостно заулыбался, и это выглядело гораздо более жутко, чем привычное отвращение ко всему сущему. – Ты меня совершенно не слушаешь! – Я тебя не только слушаю, но и слышу. Как бы ты ни отрицал, но я был центром твоей вселенной, и когда ты избавился от меня, твоя вселенная посыпалась, лишилась основания. Спорим, что ты даже пошел в авроры, так как ничего не мог, кроме как сражаться. Это было тебе привычно. Верно? Гарри скрипнул зубами. Он смотрел на свою ладонь с блеклой надписью, навсегда запечатленной на его коже: «Я не должен лгать». – Верно, – всё же выдавил из себя Гарри. – Ты слышал что-нибудь о peregrinatio pro Christo? – внезапно спросил другой Том, еще не утративший свою привлекательность полностью. Гарри радовало, что они не говорят все разом, а то у него бы поехала крыша. – Нет, впервые слышу. Гарри налил приготовленный кофе себе в чашку, надеясь, что он поможет переварить семерых Реддлов в его доме. – Это странствие ради Христа, когда верующий покидает свою родину, чтобы нести свет веры, посетить святыни, однако некоторые понимают это еще и как путешествие, позволяющее понять самого себя. В Европе есть некий аналог для аристократов: гран-тур. Он позволяет юным отпрыскам богатых семей не только повидать мир, узнать много нового, получить опыт и применить свои знания в непривычных условиях, но и понять, чего они на самом деле хотят. Тебе стоит подумать об этом! – Ты говоришь, как Гермиона, только у неё совершенно иной подход к проблеме, – усмехнулся Гарри, вспоминая, как она говорила о новых знаниях, умениях и навыках. Гарри расположился в излюбленном кресле гостиной, думая о том, что сказал ему Том. Гарри не понимал, почему Реддл такой спокойный, ведь Гарри убил его, уничтожил якоря, держащие на земле покалеченную душу. А тот вместо того, чтобы пытаться как-то навредить ему, читает спасительные лекции. – Это в такое путешествие ты уехал после того, как уволился из «Горбин и Бэрк»? – спросил Гарри, хлебнув горячего напитка. – О! – изумился Реддл. – Ты изучал моё прошлое? Это лестно. Гарри отчего-то смутился. Он же не восторженная фанатка, которая узнает всё о своем кумире, ему просто нужно было больше информации для убийства Волдеморта. «Чего он такой довольный?» – подумал Гарри, рассматривая выражение лиц всех имеющихся в наличии Реддлов. Он не знал, как к ним всем обращаться, и считать ли их за одного человека или за нескольких. Гарри воспринимал их как призраков, хоть призраками они не выглядели. Если бы Гарри не знал, что они могут проходить сквозь предметы, решил бы, что Реддлы вполне себе живые. Том, не дождавшись ответа Гарри, уселся в кресло напротив, закидывая ногу на ногу и продолжил: – Да, я путешествовал около двадцати лет по другим странам в поисках информации. – О бессмертии? – Не только, меня интересовало множество вопросов, ответы на которые я искал. Я изучал Темные искусства разных стран, знакомился с величайшими умами магического мира, постигал то, что родные земли не могли мне дать. – Но почему всё же бессмертие? Кто вообще хочет жить вечно, когда все его любимые люди умирают? Ему реально было интересно. Он понимал, почему Николас Фламель с женой пили эликсир для продолжения жизни. Они нашли друг друга и хотели быть рядом вечно. А вот что было в голове у подростка, когда тот решил, что его жизнь достойна вечности, Гарри не предполагал. Волдеморт рассмеялся. Гарри показалось, что это был истерический смех. – Что смешного? – насупился Гарри. – О каких любимых людях ты говоришь? Я рос в приюте, кого там вообще можно любить? Мне было достаточно, что я любил себя. – Но… а как же друзья? – О, Гарри, – просмаковал Реддл его имя, – люди предают, тебе ли это ни знать? Меня предала мать, умерев и дав имя этого презренного маггла. Меня предал Дамблдор, когда по его указке мне отказали от места в Хогвартсе, а я, между прочим, искренне считал его своим домом. По сути он им и является, его создал мой предок. Меня предал Снейп… Даже смерть предала меня! – Моя мать умерла из-за тебя, – тихим голосом начал Гарри. – Я тоже считаю Хогвартс своим домом, и когда я каждое лето отправлялся к Дурслям, это было, ну, неприятно, но я не посчитал бы это предательством. Когда во время поисков твоих крестражей, Рон ушёл, я мог бы посчитать это предательством. Может быть в порыве гнева я так и считал какое-то время, но это была твоя вина. Всё это было из-за тебя. Гарри выдохнул. Он старался не сорваться на крик. В данный момент Реддл бесил его. Хотелось взять за грудки и вытрясти из него весь оставшийся дух. – Ты не думал, что в некоторых случаях ты виноват в том, что люди от тебя отворачиваются? – Нет, я мог дать им знания, силу и власть! А чем они мне отплатили? – глаза Реддла зажглись опасным красным огоньком. – А любовь? Ты мог бы дать им любовь? Гостиную опять наполнил смех. Гарри вздохнул. Он ужасно устал за этот день. В какой-то момент он даже подумал, что скучные будни Аврората не так уж и плохи. Но Гарри должен был признаться себе: ему нравилось препираться с Волдемортами. – Опять любимая присказка Дамблдора! На лице Реддла была улыбка уверенного в себе и своих убеждениях человека. Он даже после смерти не мог принять, что его представления о мире могут быть ошибочны. Что в его жизни есть место светлым чувствам. – В вопросах любви, по большей части, я с ним солидарен. Она может спасти, когда ничего больше в мире не может справиться со злом. – Гарри посмотрел исподлобья, думая, понял ли его собеседник намёк. – Любовь – эта сила, которая заставляет людей двигаться, свершать подвиги, сворачивать горы и рушить стены. Она способна на всё! Она и есть залог верности, а не страх, к которому ты любишь прибегать. Ты говорил, что Бог – это магия. Я считаю, что магия – это любовь! Несмотря на несогласие с ним, Реддл задумался и замолчал на несколько минут. Гарри в этот момент чувствовал вкус победы, такой же прекрасный, если бы он сражался с ним на дуэли. Но он был в стократ слаще, потому что Гарри не раз побеждал его, но ещё никогда Волдеморт не пытался прислушаться к нему. – Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь, – через какое-то время выдал Реддл, с которым он общался практически весь вечер. – Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нём, – добавила совершенно другая часть души Волдеморта, стоящая за спинкой кресла Гарри. На какое-то время он забыл о существовании других. – Нам надо подумать, – сказали все разом и исчезли. Гарри остался в одиночестве. Но он не чувствовал себя одиноким, как тогда, когда приходил в пустой дом после работы. Гарри ощущал, что внутри него звенит некая струна, которая добавляла ему невиданных сил, которая пряталась так глубоко, что он не имел о ней ни малейшего понятия. И это чувство ему понравилось.

***

Несмотря на то, что он получил некое удовольствие от общения с Реддлом, Гарри посчитал, что ситуация требует решения. Поэтому он второй раз за неделю находился в ненавистном доме на Гриммо. Реддл же с момента исчезновения не беспокоил его, но Гарри даже малейшей мысли не допускал, что это навсегда. Так что даже не удивился, когда тот появился, стоило Гарри переступить порог дома. – Скучал? – Не дождешься! – ответил Гарри, но не настолько эмоционально, как обычно. Кажется, он довольно быстро смирился с присутствием Волдеморта. Да и что тут такого? Гарри слишком часто в своей жизни имел с ним дело, ещё один раз же погоды не сделает, ведь так? Гарри только открыл рот, чтобы спросить Тома о том, что тот надумал за то время, пока отсутствовал, но коридор наполнился душераздирающим визгом. Он давно не закрывал её портрет портьерами. Начав в этом доме ремонт, Гарри избавился от всей возможной рухляди, до которой у него дошли руки. Правда пока только на первом этаже. И давно поеденные молью бархатные портьеры он выбросил в первую очередь. Поэтому крик Вальбурги ничего не заглушало. – Отребье! Мерзкий полукровка! Какого грязнокровку ты привёл на этот раз в мой благородный дом?! Вон отсюда! – Если я уйду, с кем вы будете препираться всю оставшуюся портретную жизнь? – спокойно спросил Гарри. – У вас же никого не осталось! – Кричер! – крикнула миссис Блэк. Её лицо побагровело от ярости. – Не старайтесь, вы прекрасно знаете, что до начала каникул он в Хогвартсе. – Гад! Убожество! Позорный плод греха! Вальбурга разразилась новым потоком брани в сторону Гарри. Она ничего не замечала вокруг, пока сцеживала свой копившийся в одиночестве яд. Гарри давно перестал обижаться. По правде говоря, они давно нашли общий язык, но это стало их традицией, своеобразным ритуалом, который они совершают каждый раз. Потому что их сердца всё ещё болели от потерь, даже если одно из них давным-давно мертво. – Хм, – подал о себе знать Реддл. Ему явно не нравилось, когда его игнорировали. Миссис Блэк резко замолчала и с изумлением посмотрела на кучку Волдемортов за спиной Гарри. Её лицо стало бледнеть на глазах. – Здравствуйте, Вальбурга, – вежливо поздоровался молодой Реддл и обворожительной улыбнулся. – Как поживаете? Гарри знал, что в своё время Реддл нередко прибегал к своему темному очарованию, когда имел дело с женщинами, но почему-то наблюдать за этим воочию ему не понравилось. Это неприятное чувство скрашивало только выражение лица портрета миссис Блэк, которое выражало крайнюю степень эмоционального потрясения. – Мой Лорд! – она пришла в себя со скоростью истинной леди и присела в реверансе. – Это честь принимать Вас в моём доме. Вынуждена просить Вашего снисхождения за то, что он находится в непрезентабельном виде. Нынешний хозяин не уделяет моему наследию внимания в той мере, которая требуется в нашей непростой ситуации. Оставляя Волдемортов разговаривать с покойной жертвой их юношеского очарования, Гарри закатил глаза и направился вглубь дома. Ему было необходимо ещё раз пролистать тот древний талмуд с описанием ритуала, чтобы понять, что пошло не так, и как это исправить. – Простите моё любопытство, – донесся до него голос Вальбурги, когда Гарри уже поднимался по лестнице, – но почему вас шестеро? Гарри бы сам хотел знать, почему их шестеро. Насколько он понял, это как-то связанно с последствиями разделения души, но Гарри не был полностью в этом уверен. «Стоп! Она сказала шестеро?» Он в одно мгновение спустился обратно в коридор и не поверил своим глазам, но их реально было всего шесть. Гарри на мгновение задумался, а потом вспомнил, что в самом начале их было восемь. То есть части души из крестражей и последняя часть, которая скиталась, а потом возродилась. Однако две их них слились так быстро, что Гарри успел забыть об этом факте. «Но что тогда будет, когда все кусочки души Волдеморта встанут в один целый пазл?» – подумал Гарри. – «Он исчезнет навсегда? Или…» От пришедшей мысли у Гарри по спине прополз холодок. – Действительно, Том, я бы тоже хотел знать, почему вас стало шестеро! Реддл посмотрел прямо в глаза Гарри и невозмутимо ответил: – Я не знаю. – Ты не знаешь? – Гарри не поверил его честному выражению лица ни на секунду. – Но предположение у тебя есть, так? – Так, – не стал увиливать он. – И? – Прошу меня извинить, Вальбурга, но мы вынуждены оставить Вас. Гарри развернулся обратно к лестнице и направился в библиотеку, будучи уверенным, что все Волдеморты следуют за ним. Он опустился в кресло возле стола, на котором стопками высились неубранные книги и свитки, в том числе и злополучный талмуд. Гарри жестом показал Тому, что тот может начинать вещать. – Как ты уже, наверно, догадался, все мы это одна душа, разделенная в момент произношения заклинания над покойным, и каждый выглядит так, как в тот самый момент. Гарри кивнул. Это было очевидно. Он всё ещё старался не смотреть на того, который больше всего походил на привычный для Гарри вид Волдеморта. Раньше их было двое. В них было больше змеиных черт, глаза отливали багрецом, и Гарри невольно тянулся за палочкой, всем своим существом желая произнести два заветных слова. Может поэтому они общались с ним меньше всего, так как на симпатичных Реддлов у Гарри такой реакции не было. Он лишь изредка хотел их пристукнуть, потому что тот часто говорил странные вещи, находящиеся вне образовательного поля Гарри. Рассмотрев их всех, Гарри мысленно обозначил их следующим образом: Том-дневник, Том-кольцо, Том-медальон, Том-чаша, Том-диадема, Том-Гарри. Последний был самым странным, так как насколько помнил Гарри, недавно он выглядел по-другому. – Вы изменяетесь после слияния? – вслух произнёс Гарри мучающий его вопрос. Том-диадема, который почему-то чаще всех с ним разговаривал, довольно улыбнулся. Будто Гарри был его учеником и блестяще справился с какой-то головоломкой. От этого у него потеплело в груди. Он не думал, что такое показное довольство от Волдеморта может быть приятной. Заслуги Гарри признавало почти все магическое сообщество Англии, однако признание от врага получить было для него куда ценней, даже по такому мелкому поводу. – Верно. – А почему тебя это так радует, ты же с такой усердностью создавал крестражи? И по какому принципу происходит слияние? Что для этого нужно? И что будет, когда вы сольетесь воедино? Гарри прорвало градом волнующих вопросов. Он не думал, что Том сможет ответить на все, но всё же задал их. Хотя Гарри догадывался, что он вообще бы предпочёл на них не отвечать. – Отвечу по порядку, – благодушно начал всё тот же Том-диадема. Гарри уже начал считать, что, пребывая внутри легендарного артефакта, он проникся его особенностями. – Для более глубокого понимания приведу одну цитату: «Сам же Бог мира да освятит вас во всей полноте, и ваш дух и душа и тело во всей целости да сохранится без порока в пришествие Господа нашего Иисуса Христа». Без порока, понимаешь? – Смутно, – Гарри нахмурил брови. – Но меня всё больше интересует, почему ты связываешь магию и религию в одно целое. Разве религия не признает проявление магии, как нечто дьявольское? – В моём понимании, магия и религия это две стороны одной медали. Они связаны друг с другом, я бы даже сказал, одно вытекает из другого. В сущности, их различает то, что магия предполагает решение задачи самому, когда как религия взывает к высшим силам. Я считаю, что магия основополагающая часть мира. Она породила всё сущее, и когда побочный продукт деградации магического общества видел проявление магии, воспринимал её как божество. Так родилась религия. Та же магия, но для ущербных. Том скривился. А у Гарри зарождалось чувство, что после решения последствий ритуала у него поедет крыша, и отпуск придётся догуливать в Мунго. – Продукт деградации? – не понял Гарри. – Магглы, – пояснил Том-кольцо. – Когда-то у каждого человека на земле была магия. Магглы же появились в процессе совокупления многих поколений сквибов, которых изгоняли, как преступников против Магии. Они были скитальцами, основавшими свое поселение, со временем расплодившись так, что их стало больше, чем магов. Грязнокровки – это те немногие, кому даровано прощение магией. Но мы отошли от темы. Почему же мы не сопротивляемся слиянию? Потому что это знак того, что магия прощает и нас. – То есть ты хочешь сказать, что разделение души для магии равносильно греху, который карается вечными муками, и если вы все сольетесь воедино, то будет считаться, что она вас простила, и ты сможешь обрести покой? – Но Бог избавит душу мою от власти преисподней, когда примет меня, – сказал он, не давая однозначного ответа. – И как это понимать? – Как хочешь, так и понимай. Что касается того, от чего зависят слияния, то нам это тоже не ведомо, как и тебе. Гарри решил зайти к проблеме с другой стороны и, игнорируя всех Реддлов, пододвинул талмуд поближе к себе. У него был шанс избавиться от них до того, как узнает, что произойдет, когда они сольются. Но сколько он ни листал книгу, он не находил обратного ритуала. Его просто не было. Единственное, что он понял, это в чём заключалась его ошибка в ритуале. Ему было необходимо держать вещь Дамблдора в руке и взывать к чувствам, которые вызывал этот человек, а что сделал Гарри? Бузинная палочка давно принадлежит Гарри, а перед ритуалом он думал о том, как дрочил на Волдеморта, и вот и получай Гарри, они все здесь! – Чего ты так тяжко вздыхаешь? – один из симпатичных Томов подошел к нему сзади, наклоняясь к книге. Гарри явственно почувствовал его присутствие. И он захотел проверить. – Коснись меня, – тихо попросил Гарри. Что странно, Том даже ничего спрашивать не стал, а сразу протянул руку к его щеке. И он реально ощущал это прикосновение, оно было как легкий ветерок, но он чувствовал его. А ведь раньше рука Тома проходила сквозь него. Том не остановился на щеке и скользнул пальцами по его губам. В его глазах зажегся опасный огонёк, и он расплылся в лукавой ухмылке. Гарри был заворожен. Том воспользовался моментом и наклонился к нему, коснувшись губами его губ. К своему стыду, Гарри был недоволен не тем, что Волдеморт поцеловал его, а тем, что он не смог в полной мере почувствовать его губы. – Вот же ж чёрт, – прошептал Гарри. – Достаточно или ещё? – Иди ты… – Ты сам попросил, помни об этом. – Я не просил меня целовать! – Да? Ты не уточнял! Том весело рассмеялся, что ввергло Гарри в ещё больший ступор. Он сейчас как никогда был похож на обычного паренька, у которого была просто сложная судьба. И Гарри усилием воли подавил в себе желание потрепать его по голове. Он знал, что он почти не почувствует их, но как же ему хотелось… Гарри пугали его реакции, он только недавно осознал, что его привлекают мужчины, и он был совершенно не готов увидеться с тем, кто, казалось, привлекал его больше всего. Гарри считал, что его жизнь была бы проще, если бы он не лез туда, куда не следовало бы лезть.

***

Не найдя того, что было бы полезно в библиотеке, Гарри решил вернуться домой. Обычно Гарри предпочитал маггловский способ передвижения между своим имуществом, благо дома находились не так уж и далеко друг от друга. Чтобы добраться с Гриммо до дома на Ноттинг-Хилл, ему требовалось сесть в автобус и на станции Кингс-Кросс Сент-Панкрас сделать пересадку на метро до станции Ладброк Гров. Это занимало у него где-то полчаса. Однако Гарри не хотел светиться с Волдемортом за спиной, поэтому между аппарацией и камином, выбрал аппарацию. – Забавно, – сказал Том-чаша. – Что такое? – Забавно, говорю, что тот, кто с таким пренебрежением говорит о бессмертии, сажает у себя гортензии. – Это-то здесь причём? – Гарри грозило навсегда остаться с закатанными глазами, если он будет так часто общаться с бывшим Тёмным Лордом. – В Китае этот цветок называют «цветком Восьми Бессмертных». Восемь старцев в даосской мифологии считаются обладателями секрета бессмертных. – Знаешь что, Том, я раскрою тебе секрет, а то вдруг ты не в курсе, – тяжело вздохнул Гарри. – Я не китаец. – Ладно, – Том напустил на себя театральную серьёзность, – а что если я скажу, что этот цветок виноват в том, что ты до сих пор одинок? Есть такое поверье, что девушка, которая перед домом посадит гортензии, не сможет выйти замуж. – Ты это сейчас серьезно? – Гарри понимал, что над ним шутят, но он не верил в тот факт, что Волдеморт вообще способен шутить. – Тогда я раскрою тебе ещё один секрет: я не девушка. Том расхохотался и просочился сквозь дверь, проникая в дом. Все оставшиеся Реддлы последовали за ним. И Гарри обратил внимание, что одного не хватало. Значит, пока Гарри не видел, они опять слились. – Да и пофиг! Гарри уже устал ломать голову о том, что произойдёт после. «Как бы там сказал Том? Пути Господни неисповедимы?» – подумал он, а потом его передёрнуло. «Кажется, это заразно!» – Вообще-то при покупке гортензий мне рассказали об их свойстве защищать от злых духов, что оказалось сомнительным утверждением, учитывая тебя в моём доме, – сказал Гарри, зайдя в дом и обнаружив толпу Волдемортов прямо на пороге. – Кстати, не думал, что у тебя такие познания в флориографии. – О, это был мой годовой проект по травологии. Возможно, этот огромный свиток всё ещё можно найти в библиотеке Хогвартса. Герберт Бири, бывший во время моего обучения преподавателем травологии, так проникся этим проектом, что собственноручно передал его на учёт библиотекарю. Гарри никогда особо не интересовала травология, но, наверно, узнай об этом факте Невилл, тот бы был потрясен до глубины души. – И какие же, в таком случае, цветы тебе нравятся больше всего? – поинтересовался Гарри. – Розы. Красные как кровь Христа. – Ты подарил Хэпзибе Смит свои любимые цветы? – бровь Гарри невольно поднялась вверх. – Меньшее, что я мог сделать, принести в знак благодарности за помощь самые лучшие цветы. – Ты же убил её! – Издержки на пути к величию, – скучающим тоном сказал Том-чаша и направился в гостиную. – Считай, я заранее справил Розалии. Гарри уже было хотел разразиться бранью на тему его моральных принципов, как в его голову пришло неожиданное воспоминание, не ясно как задержавшееся в его памяти. – Грязнокровки! – воскликнул он, на что на лице Тома отобразилось лёгкое удивление. – Не ожидал услышать это слово из уст последователя идеологии Дамблдора. Но ты это к чему, дорогой мой Гарри? Гарри пару секунд впал в ступор. Том вальяжно расположился в его любимом кресле, под которым валялась злополучная книга. И Гарри старался не представлять всего того, что он вообразил тогда, только теперь с реальным Реддлом. Ну ладно, наполовину реальным. Но об этом вообще лучше не задумываться. – Так что там с грязнокровками? – поторопил его Том. Гарри специально медленно обошел кресло, стоящее напротив Реддла, испытывая его терпение, и уселся в него, ища удобное положение, а потом также не спеша поведал: – Когда твои последователи захватили Министерство, вышла брошюра «Грязнокровки, и чем они опасны для мирного чистокровного сообщества», на которой была изображена красная роза и душивший её сорняк. Её составила Амбридж, которая в ту пору носила медальон Слизерина. И у меня к тебе вопрос: имеешь ли ты к этому отношение? Вопрос Гарри адресовал Тому-медальону, посчитав это более логичным, чем спрашивать у Тома-чаши. Хотя они были одной душой, Гарри не был уверен, знает ли каждый всю жизнь Волдеморта, или только то, что происходило до момента их создания. Также он не имел ни малейшего представления, сохраняется ли у них подобие сознания, пока они заключены в предметах. Это не описывалось ни в одной книге о крестражах, которую он когда-либо встречал. – Не могу с точностью сказать, был ли я той причиной, побудившей её выбрать такое изображение, – вступил в разговор Том из медальона, который стоял возле камина, – но я всегда считал, что красная роза олицетворяет чистокровного волшебника. – А какие твои любимые цветы? – спросил тот, что из дневника, незаметно подойдя сбоку и присаживаясь на подлокотник кресла. Том склонился к нему так, что их носы почти соприкасались. Гарри облизнул резко пересохшие губы. «Да что же это такое?» – пронеслось у него в голове. Он считал, что хотеть целоваться со взрослым Волдемортом не совсем нормально, а когда он выглядит настолько молодо, это вообще находилось за гранью его моральных устоев. Но Гарри ничего не мог с собой поделать – ему хотелось. И это разрывало его изнутри, будто одна часть противилась всему этому, а другая давно смирилась. – Лилии, – хрипло прошептал Гарри. – Так звали мою мать. – Забавно, – опять сказал Том, но уже не тот, что до этого. – Что на этот раз? – Ты избрал себе лилию, как Господь, – глаза Тома сверкали. Он, казалось, находился в блаженном экстазе фанатика. – Лилия считается символом чудесного зачатия Христа. Он смотрел прямо в ярко-зелёные глаза Гарри, будто пытаясь передать взглядом всю глубину своего понимания. Но Гарри не понимал. Он скептически посмотрел на Тома и произнес: – Ты это сейчас пытаешься намекнуть, что я что-то вроде Иисуса, что ли? – Поживём – увидим, – прошептал он таким тоном, будто это было чем-то сакральным. И в этот момент произошло то, чего не ожидал никто. Камин вспыхнул зелёным пламенем, из него вышла эффектная рыжеволосая женщина с широкой озорной улыбкой, которая сменилась сначала глубоким удивлением, когда она обнаружила Гарри в такой неоднозначной позе с каким-то парнем. Но стоило ей рассмотреть того, кто сидел подле Гарри, в её глазах отразился непомерный ужас. Она узнала его, понял Гарри, не могла не узнать. И он не представлял, как разрешить эту ситуацию так, чтобы выйти из неё, не оказавшись в том же Мунго. – Привет, Джинни, какими судьбами? Гарри попытался сделать вид, что ничего странного не происходит, и сейчас в его доме не находится кучка Волдемортов. Но его невинный облик не смог её обмануть, и она разразилась криком в лучших традициях своей матери: – Гарри Джеймс Поттер! Потрудитесь объяснить, что тут происходит! – Джинни, только спокойствие, ничего не происходит. Всё в полном порядке и находится под контролем. Джинни не верила ни единому его слову, прожигая взглядом Тома, который и на дюйм не сдвинулся от него, всё так же сидя возле него. Гарри пытался намекнуть ему, что неплохо было бы, если бы он делся куда-нибудь на ближайшие полчаса. Но тот упорно игнорировал любые намеки, разглядывая готовящуюся взорваться фурию. – Том? – Да, дорогой? – томным голосом сказали все Реддлы разом. Не ожидая ничего подобного, Гарри затопила волна смущения. Джинни, которая внимательно следила за ними, выглядела как выброшенная на берег рыба. – Том, – шепнул Гарри, – пожалуйста, дай поговорить с ней наедине, либо это может кончиться катастрофой. Реддлы переглянулись, а потом всё же покинули гостиную, напоследок бросив на Джинни злобный взгляд. – Гарри, что у тебя дома делает мёртвый Волдеморт? – голос её слегка подрагивал. Теперь, когда они остались наедине, она не скрывала, что присутствие Реддла напугало её и выбило из колеи. – Ты только не волнуйся и, пожалуйся, не говори ничего Гермионе. Она меня убьёт. Гарри состроил жалобно-просительную рожицу, которая когда-то на неё безотказно действовала. – Да, я тебя сейчас сама убью! – несмотря на слова, взгляд Джинни смягчился. – Что случилось? На самом деле Гарри очень повезло, что это была именно она. Если бы, к примеру, к нему захотела заскочить та же Гермиона, он так легко бы не отделался. С Джинни же был шанс, что небольшое упущение в ритуале не обернётся для Гарри новым Армагеддоном и пятичасовой лекции на тему, какой он идиот. Он весьма кратко поведал Джинни о ситуации, в которую он попал, не вдаваясь в такие подробности, как сущность ритуала, основная причина его проведения и детали, связанные с Томом Реддлом. – Если у тебя были какие-то проблемы, то ты должен был обратиться к нам. Мы же твои друзья! Зачем было необходимо прибегать к чему-то подобному?! – воскликнула Джинни. – Я и обратился! К Гермионе. Я решил последовать её совету. – Она посоветовала тебе возродить Волдеморта? – глаза Джинни стали как у Хедвиг, когда на них с Роном нёсся Хогвартс-экспресс. – Нет, конечно! И вообще… он неживой, – буркнул Гарри. На короткий миг в гостиной воцарилась тишина. Джинни что-то обдумывала, смотря на него со всей серьёзностью. – Хорошо, я пока ничего не буду говорить, но если всё выйдет из-под контроля, я тут же сдам тебя Гермионе и Рону. Я могу тебе чем-то помочь? Гарри посмотрел на Тома, маячащего в открытых дверях, и покачал головой. – Спасибо, но это то, с чем я должен справиться сам. – Как знаешь. Я пришла лишь сказать, что вернулась, и пригласить на пиалу мороженого. Но вижу, тебе пока не до того. Увидимся позже. Джинни вошла в камин и исчезла в сполохах магического огня. После чего его сразу окружили Реддлы. – Она нам не нравится. Мы не собираемся делиться с этой одержимой тобой девчонкой. Гарри в начале опешил от такого заявления, но потом злорадно улыбнулся и сказал: – В таком случае у вас много общего. Ведь ты не оставляешь меня даже после смерти! – Ты виноват в этом сам, – издевательским тоном произнёс Том, в котором уже слилось четыре части души Волдеморта. Он протянул руку и убрал отросшую чёлку со лба Гарри, нежно коснувшись шрама, давая тем самым понять, что теперь ему это доступно. Он с каждым слиянием становился плотнее. И то, что Том не скрывал изменения, происходившие в нём, в понимании Гарри, было неким жестом доверия. Гарри не знал, что Том пытался донести до него. Может, то, что он оживает? Или он хочет показать уверенность в том, что Гарри ничего не будет делать с этой информацией? А может, Реддл правда просто хотел касаться его? Гарри не мог прочитать истинные смыслы, вкладываемые в его действия и слова. По правде говоря, он не особо и пытался. Ему действительно нравилось проводить с ним время. Гарри был готов признаться себе, что ему нравился и сам Том. Поэтому в этот раз он первым сделал шаг навстречу и поцеловал Реддла. Первый поцелуй был словно прикосновение пёрышка, сейчас же он стал гораздо ощутимей. Но Гарри всё ещё было недостаточно, и он тихо разочарованно застонал. Том взял лицо Гарри в ладони и властно заявил: – Ты всё ещё принадлежишь мне. Ты всегда будешь принадлежать мне, – и он поцеловал его лоб, аккурат в то место, где находился шрам. – Магия всегда оставляет следы, – прошептал Гарри когда-то сказанные ему слова Дамблдора и закрыл глаза, примиряясь с таким положением дел.

***

На следующее утро Гарри вновь обнаружил, что количество Волдемортов сократилось до четырёх. Они были всё ближе к развязке: исчезнет навсегда или воскреснет вновь? Гарри было не по себе от обоих вариантов исхода. И если бы у него был выбор, то это было бы самое трудное решение в его жизни. В прошлый раз он однозначно выбрал погибель Волдеморта, но теперь он не был так категоричен в своих суждениях. Да и Реддл не был похож на поехавшего Волдеморта. Он обладал многими знаниями, которыми не стеснялся делиться с Гарри всё то время, пока слонялся по его дому. Когда Волдеморты прекратили соединяться, по большому счету им нечем было заняться всю неделю, кроме как беседовать, время от времени целуясь (даже если эти поцелуи не доставляли того удовольствия, какое могли, будь Реддл жив). – Том, ты же в своём путешествии много где бывал, – начал как-то раз Гарри, – а какое место тебе понравилось больше всего? – Я бы мог рассказать, но ты не думаешь, что лучше показать? Гарри порадовался, что знаком с семьей Уизли, так как благодаря ей он имеет довольно обширные связи в различных областях. Благодаря тому, что в Отделе магического транспорта работает Перси Уизли, ему удалось в кратчайшие сроки добыть портал в Албанию, а именно эту страну назвал Реддл. Гарри не видел препятствий в том, чтобы в свой отпуск съездить заграницу, пусть и в такой странной компании. Когда Гарри оказался в Тиране, столице Албании, ему предстал весьма милый город, но он не видел в нём ничего примечательного, что могло понравиться Реддлу, поэтому вопросительно на него посмотрел. – Тирана – это часть Албании, но не вся Албания, – загадочно сказал Реддл. – В Шкиперии, а именно так называют страну местные, полно скрытых тайн. Именно здесь я встретился с единственной подругой своей жизни – Нагайной. – Подругой? Я думал, ты презираешь само слово «дружба», – Гарри был в недоумении. – Ты же сделал из неё крестраж! Она умерла за тебя! Гарри попытался представить, как он из своей любимой совы делает такую мерзкую штуку, и не смог. – А разве друзья не умирают друг за друга? Сколько друзей умерло за тебя, Гарри? Гарри вмиг замутило. После войны он научился понимать, что он не был виноват в том, что случилось. Однако Реддл вскрыл давнишнюю рану, которая всё ещё глубоко сидела в нём. Гарри хотел наорать на него, но тот приложил палец к его губам, и, несмотря на то, что это не было препятствием для Гарри, он слегка успокоился. – К тому же она по собственной воле приняла в себя часть моей души. Когда мы впервые встретились, она была простой женщиной, которая пыталась найти в этих местах решение своей проблемы. Мне никогда не нравились женщины. Их речи всегда казались мне пустыми и не достойными моего внимания. Нагайна была исключением. – Она была человеком? – ужаснулся Гарри. – Да, Гарри, когда-то она была человеком. В глазах Реддла он видел тоску, которая поразила его. В прошлом Гарри считал, что Волдеморт никогда никого не любил, что ему было чуждо это чувство, однако оказалось, в его жизни было хотя бы одно существо, к которому он проявлял искреннюю симпатию. Почему-то этот факт заставил Гарри облегченно вздохнуть. Они шли по городу, представляя из себя довольно странную картину: рядом с Гарри шел Реддл, а позади них оставшиеся три части его души, которые напоминали бы телохранителей, если бы не их возраст. Реддл сказал, что хотел показать ему несколько священных для него мест, но перед этим Гарри не помешало бы перекусить, поэтому они расположились в небольшом кафе с видом на живописный парк. Гарри хотел больше узнать об отношениях Тома с Нагайной, и он, слегка смущаясь, спросил: – Она была твоей возлюбленной? – Кто? – Нагайна. Поняв, что кроется за вопросом Гарри, Том, довольно ухмыльнувшись, ответил: – Как я уже говорил, мне никогда не нравились женщины. – О… До Гарри только сейчас дошёл смысл этой фразы, отчего под пристальным взглядом Реддла его лицо покраснело ещё больше. Пытаясь скрыть это, он приложился губами к чашке с кофе. – А по какой причине Нагайна стала змеей, она была анимагом? – Нет, на её роду лежало проклятие Маледиктус. Оно позволяет своей жертве принимать облик змеи, но со временем берёт вверх, и жертва навсегда остается змеёй. Эта страна полна мифов и легенд, касающихся змей. Некоторые навели её на мысль, что отсюда произошло её проклятие, тут она и пыталась найти способ разрушить его. В этот момент Гарри пришла мысль, что из Тома вышел бы неплохой преподаватель, и, возможно, ему стоило дать шанс, когда он этого хотел. – Я же считал, что проклятие пошло ещё с древних времён, когда первые могущественные маги лишились своего бессмертия, что Змей породил это проклятие, когда подтолкнул тех магов пойти против законов Магии. Глаза Реддла опять горели страстью, и в такие моменты он был совершенно прекрасен. С последнего слияния в его облике не осталось и капли змеиных черт. Он постепенно обретал былую привлекательность, но не ту, которой обладают оставшиеся части души с его молодости, а зрелую, притягательную. Она нравилась Гарри гораздо больше и, когда он впадал в свой религиозный фанатизм, от его вида у Гарри шли мурашки по позвоночнику, наполняя его желанием. – Ты про Адама и Еву? – Гарри не очень хорошо знал священные писания, но эти персонажи ему были знакомы. – Да, – Реддл, кажется, был неимоверно рад, что Гарри что-то знает. – Ева была первой, кто мог говорить со змеями, именно она передала эту способность некоторым своим потомкам. И я, будучи змееустом, полноправно считал, что достоин бессмертия. Но маги потеряли эту способность, а Библия говорила: «что ты сеешь, не оживет, если не умрет». Этот способ не подходил мне, и я избрал другой. Реддл посмотрел на жующего баранину Гарри и добавил: – Ты же выбрал свой путь. Гарри подавился и начал громко кашлять. – Кхе-кхе, что ты только что сказал? Какой ещё путь? Я обычный волшебник. Реддл скептически хмыкнул и состроил такую противную рожу, будто знал что-то такое, что до Гарри будет доходить целую вечность. Но в данном случае Гарри был в полной уверенности, что Том над ним потешается. – Я не бессмертный, – твёрдо сказал Гарри, вскинув руку с ножом в сторону Тома, будто волшебной палочкой. – И уж точно не Иисус! Гарри думал, что Реддл стал более адекватным после смерти, но, видимо, даже она не способна вылечить его подтекающую крышу. Но он надеялся, что если тот в конце воскреснет, на место пробоины встанет какая-нибудь заплатка. *** Албания довольно маленькая страна и тут не принято путешествовать по ней порталами. Поэтому для Гарри лучшим способом добраться с Тираны до Полинчан была метла, но, к его большому сожалению, он не знал, как летать с полуживым Реддлом и совсем не живыми его частями. Поэтому им пришлось арендовать машину и добираться по-маггловски. – Если бы я был жив, нам даже мётлы бы не понадобились, – недовольно пробурчал Реддл, садясь в машину. – Но ты мёртв, – Гарри насмешливо посмотрел на него. – Нам ещё повезло, что у меня есть водительские права. Правда, не думал, что они мне когда-то понадобятся. Это было распоряжение Министра для всех отделов, которые выходят работать в город. Буча тогда поднялась знатная, никто из чистокровных не хотел связываться с маггловскими изобретениями, но выбора у них не было. Гарри же это было не в тягость, так как за свою не особо длинную жизнь он понял, что в жизни может понадобиться всё. По пути Гарри начал проникаться красотами этой страны. Было очень много зелёных лугов, небольших речушек и горных массивов, которые захватывали дух. И когда через три часа они добрались до пункта назначения, Гарри всем телом почувствовал неизведанную силу, исходящую от горы Томорри. – Что это? – спросил Гарри. – Эта гора служит местом паломничества для христиан и бекташи, которые верят в её силу больше, чем маги. Нам наверх. Они решили добираться на своих двоих, поскольку из-за присутствия карьера дорога не внушала Гарри доверия. Она была извилистая и узкая, а он не был настолько уверен в своих навыках вождения, чтобы испытывать их в горах. – Нравится? – Том подошел сзади, когда Гарри стоял у одного обрыва и завороженно смотрел на широкие просторы. – Это и правда захватывает дух! Гарри развернулся лицом к Тому и поцеловал его. – Спасибо, – сказал Гарри. Том поцеловал его в ответ. Они улеглись на траве, стараясь получить максимум удовольствия, несмотря на то, что Гарри все ещё слабо чувствовал прикосновения Реддла. – Разденься для меня, – прошипел Реддл, что Гарри сначала даже не понял, что тот перешел на парселтанг. – Хочу посмотреть на тебя. «Вот уж не думал, что буду возбуждаться от того, как Реддл говорит на парселтанге!» – подумал Гарри, но вслух сказал: – Ты рехнулся? Здесь? – Заползай, – опять зашипел Том, а потом Гарри почувствовал, как по его ноге что-то ползёт. И не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что это маленькая змея. – Что ты делаешь? Реддл ему не ответил, продолжая шипеть змее ползти к его гениталиям. Гарри пытался сказать ей остановиться, но она не слушала его, приблизившись к полувозбужденному органу. По приказу Реддла она начала елозить, стимулируя его. И Гарри просто радовался, что она не заползла под трусы. Однако радость была недолгой, потому что, когда член встал полностью, она все же заползла и принялась тереться своими чешуйками о нежную плоть. Гарри чувствовал себя странно, так как ему было и приятно, и несколько не комфортно. Он бы предпочёл, чтобы это был кое-чей рот. Гарри закрыл глаза, чтобы представить, какого это могло бы быть. – Не закрывай глаза, – настойчиво сказал Реддл, продолжив на парселтанге. – Смотри на нас. На лице каждого из Томов было плотоядное выражение лица, но Гарри решил смотреть только на центрального. – Гарри, – он намеренно тянул его имя с неким придыханием. – Хочешь большего? Гарри не предполагал, что в их ситуации может быть «большим», но, подумав немного, кивнул. – Тогда раздевайся! На этот раз он послушался, снимая с себя всю одежду. И в следующее мгновение змея поползла к его заднице. Она щекотала его анус своим языком, а потом начала толкаться внутрь. Гарри широко распахнул глаза. – Нет-нет, я не хочу так! Но было поздно… Змея уже заползла. – Ах! – простонал Гарри. Змея неистово копошилась внутри Гарри, задевая его простату, и несмотря на то, что это было дико для него, он возбуждался ещё больше. Том же опустился на колено и принялся касаться его члена. Это только дразнило Гарри, не давая желанной разрядки. Он хотел полноценное прикосновение. – Просто пожелай это, Гарри, и ты получишь! – будто прочитал его мысли Том. Однако Гарри решил по-своему. Он вытащил змею за хвост и довёл себя до разрядки сам, вытирая испачканную в сперме ладонь о траву. Не достигнув желаемого результата, произнёс очищающее заклинание и поспешно оделся. Ему было не по себе. Да, это было приятно, но он хотел не здесь, хотел не так. Все последующее путешествие по горе Томорри Гарри в основном молчал, обдумывая положение, в которое он попал. Он страстно желал Тома и боялся того, что он только пользуется им ради своего полноценного воскрешения. У Гарри от всего этого шла кругом голова. И он был благодарен Реддлу за то, что он не навязывал ему разговор и давал подумать, как ни в чём не бывало рассказывая о стране и своём путешествии по ней.

***

Вечер нагнал их неожиданно, поэтому Реддл предложил остановиться в текке и не спускаться по крутой дороге вниз в темноте. А на утро они подобрали свою машину и отправились в путь дальше. Следующим пунктом их назначения был город Влёра. – Этот город имеет одну особенность, – начал Том. Они расположились на террасе, которая прилегала к бару «Te Vironi». Гарри поглощал довольно неплохую пиццу, а вот кофе оказался ужасным, отчего ему пришлось заказать ещё и стакан воды. Но вид на море был потрясающим. Его поверхность волшебно сияла в лучах солнца. – И чем же? – В этом месте сливаются два моря, Ионическое и Адриатическое, что делает его поистине магическим. В Коране Моисей говорит: «Я не остановлюсь, пока не дойду до места слияния двух морей или пока не потрачу на путешествие долгие годы». Он искал раба, которого Бог одарил милостью и научил знанию, которым владел сам. Именно это место помогло мне когда-то отыскать диадему Кандиды. – Ты ещё и Коран знаешь? – удивился Гарри. – Тебе Библии не хватило, что ли? – В них есть сходство. Если Библия поселила в меня уверенность, что крестражей должно быть семь, то Коран её закрепил. – Я знал, что для тебя семь это самое могучее магическое число, но меня всегда интересовало, с чего ты так решил. А оно вон как оказалось! Реддл опять расплылся в довольной улыбке. Гарри казалось, что ему доставляет удовольствие, когда он знает что-то про него или хочет узнать. – А ты не замечал, что наши жизни переплетаются с этим числом? Моя мать Меропа, она была названа в честь одной из плеяд, которая являлась персонажем греческой мифологии. И она повторила её судьбу, выйдя замуж за маггла, а не за мага. – Том распалялся всё больше, а Гарри радовался, что тот не может воздействовать на предметы, а то от стола в баре ничего бы не осталось. – Я взял себе имя Лорд Волдеморт, потому что я не хотел повторять судьбу своего презренного отца. – Ты же, Гарри, родился в седьмом месяце года, – более спокойным тоном продолжал Реддл. – Или возьмём Хогвартс? Семь курсов, семь этажей, в одной команде квиддича семь игроков. А Гарри вспомнил, что в день, когда погибла Хедвиг, было семеро «Поттеров», отчего появилась мысль, что Реддл не такой уж и сумасшедший, каким представляется. После того как Гарри закончил с пиццей, Реддл отвел его к туннелю, находящемуся рядом и, по его словам, являющемуся своеобразной разделительной чертой: до него одно море, после него уже другое. – Туристы любят прыгать здесь в воду. Хочешь попробовать? – как-то уж слишком заинтересованно спросил Том. Гарри в своей жизни несколько раз был на море, и ни в один из них ему не было суждено насладиться видами и искупаться. В первый раз это было перед первым курсом Хогвартса, когда его дядя увез их к чёрту на рога, спасаясь от писем. Во второй раз Гарри был на море с Даблдором, ища крестраж Волдеморта, а в третий – он хоронил тело Добби, недалеко от коттеджа «Ракушка». Прокрутив всё это у себя в голове, Гарри решился попробовать, хотя когда он смотрел на туристов, сие действие не внушало ему доверия. С другой стороны, побывать на море, даже сразу на двух, и не искупаться? Поблизости от туннеля находился пляж. Гарри нашел свободный шезлонг и оставил там снятую одежду и очки. Оставшись в одних трусах, он заметил заинтересованный блеск в глазах Тома. Гарри отвернулся и довольно улыбнулся. Для прыжков было оборудовано специальное место. Гарри решил в полной мере насладиться видом оттуда, несколько минут вглядываясь вдаль. Позади него стоял Реддл, который провёл пальцем по его позвонкам. Гарри выдохнул и в это самое мгновение захотел, чтобы он наконец собрался воедино. Он хотел в полной мере почувствовать все прикосновения, которые тот мог ему подарить. Гарри резко повернулся к Тому, схватил его за шею, впился в его губы и, оттолкнувшись от края, повалил их в воду. Гарри пытался не вдыхать, чтобы продолжать целовать Тома и под водой, но не смог продержаться слишком долго. Когда он вынырнул, то весело рассмеялся, будучи радостным от того, что смог это провернуть. Позже из воды показался Реддл, в отличие от Гарри, ему не было нужды выхаркивать воду из своих лёгких, но Гарри заметил, что его внешность изменилась. Он приложил ладонь к его щеке, после чего запустил её в волосы. – Я отчётливо чувствую тебя, – шепотом сказал Гарри. Он посмотрел в то место, где должны были остаться еще три части Волдеморта, но не обнаружил их. – Вы? – Да, Гарри, все кусочки души встали на свои места. Гарри пребывал в смешанных чувствах. Он только пожелал, и это случилось. – Однако, я всё ещё мёртв, – спокойно сказал Реддл. «Он не дышит», – понял Гарри. – «Получается они вернули ему душу, но не тело? Но Том до сих пор не исчез, но и не воскрес». Гарри уже ничего не понимал. – И что мы будем теперь делать? – задумчиво спросил Гарри. Реддл просто наклонился и впился в его губы, размыкая их своим языком. Гарри застонал, оттого что наконец мог почувствовать его. И только когда блаженный туман рассеялся в его голове, он понял, что не почувствовал ни вкус Реддла, ни его запах. – Чёрт! – прошептал Гарри и прижался к его груди, сердце в котором тоже не билось.

***

Гарри и Реддл путешествовали по Албании ещё дня три, прежде чем вернуться домой. И всё это время они неистово целовались, время от времени ублажая друг друга. Правда, была одна проблема: тело Тома. У него хоть и была эрекция, но Гарри заметил, что он ни разу не кончил. Будто его неполноценное тело не было на это способно. И из-за этого Гарри не мог решиться на что-то большее. Разгребая багаж и возвращая всё на свои места, Гарри наткнулся в ящике с носками на Бузинную палочку, которую он впопыхах забрал с собой. В груди Гарри кольнула вина, и он решил, что и её необходимо вернуть на своё законное место. И так как Реддл до сих пор был привязан к Гарри, он пошёл вместе с ним. Гарри на мгновение остановился у гробницы, подняв голову к небу и напитывая себя теплыми солнечными лучами, точно такими же, какие были в тот день, когда он совершил здесь ритуал. Тогда Гарри не особо волновало, что его окружает, он был сосредоточен совершенно на других вещах. – Простите, – тихо прошептал Гарри, так чтобы Реддл, который флегматично стоял в стороне, не услышал. Гарри открыл крышку гроба и положил палочку в руки Дамблдору, а потом без каких-либо сомнений закрыл её вновь. Он уже повернулся, чтобы уйти, но внезапно Реддл прижал его к гробу, и начал вылизывать его шею. За последнее время он уже выучил чувствительные места Гарри. – Ах, – Гарри пытался сдержать стон. Он понимал, что гробница Дамблдора находится на отшибе, и в Хогвартсе в это время всё ещё идут занятия, но никогда не знаешь, кто может забрести сюда случайно. – Может не здесь? – Нет, Гарри, я не позволю тебе и на этот раз убежать от меня, – и Реддл куснул его за плечо. – Тебя жаждет душа моя, по Тебе томится плоть моя. Руки Тома обвились вокруг Гарри, крепко держа его. Он был непреклонен и требовательно впивался в его губы, и Гарри почувствовал, что сдаётся. Ему не хватало воздуха, так как Реддл не давал ему вдохнуть своей настойчивостью. – П-подожди, – Гарри насколько мог отодвинул его, судорожно дыша. У него кружилась голова, и почва будто уходила из-под ног. Но прежде чем он сполз на землю, Том усадил его на крышку гроба. Он не давал Гарри опомниться, жадно раздвигая своим языком его губы. По всему телу Гарри прошелся жар предвкушения. Его ещё никто так не целовал. Ему казалось, что он вот-вот лишиться разума. Том подхватил Гарри за задницу, приподнимая его, и стянул с него штаны, устраиваясь между его ног. Гарри судорожно сглотнул от представленной картины: Том Реддл целовал головку его вставшего члена. – Раздвинь ноги шире, – попросил Том, и Гарри его послушался. Откинув голову назад, Гарри уставился на голубое небо, так как он боялся, что кончит слишком быстро, если будет лицезреть такого Тома наяву. Реддл припал губами к члену, нежно проходясь по его поверхности. Гарри же потряхивало от осознания того, что происходит. Даже небо не помогало ему взять свои чувства под контроль. Сдавшись полностью своим желаниям, Гарри взглянул на то, как Том языком пересчитывает все набухшие вены на его пенисе, а потом одним движением заглатывает его. – Ох, Господь всемогущий, – просипел Гарри. Перед его глазами танцевали звёзды, ему казалось он видит рай. – О, ты прекрасен, возлюбленный мой, – оторвавшись от него, одухотворённо сказал Том, и только по этому виду, Гарри понял, что тот опять что-то цитирует. Но несмотря на это, от этих слов сердце Гарри сделало сальто-мортале. Том собрал пальцем выступившую каплю предэякулята и смазал ею анус Гарри. А потом он вновь вобрал в свой рот член, одновременно медленно толкаясь пальцем в Гарри. И этого Гарри уже не выдержал, обильно изливаясь в рот Реддла. Тот проглотил всю жидкость, и на его лице появилась лукавая усмешка. Гарри уже мысленно представлял себе, как Том входит в него. Однако он вновь поцеловал, укладывая на спину. Поверхность гроба была прохладной, она приятно холодила его разгоряченную кожу. «Подумать только, – пронеслось у Гарри в голове, – он собирается заняться сексом с Волдемортом на гробу Дамблдора. Он же там перевернётся!» А потом все мысли за одно мгновение испарились из него. Том резко вогнал в себя член Гарри, ни капли не скривившись. – Том, ты что делаешь? – воскликнул Гарри. Вообще-то, тот предполагал, что трахнут его. Он между прочим этого действительно жаждал. – Тсс, Гарри, – прошипел Том, – так надо. И он, не слушая Гарри, начал методично поднимать и вновь опускать себя на член. Гарри не чувствовал тепла тела Тома, но даже так это было чертовски приятно. И раз уж так случилось, он решил взять из ситуации максимум. Гарри схватил Тома за бедра и сменил позу, поскольку ему было неудобно лежать на такой поверхности. – О, – выдохнул Гарри, – а так гораздо лучше. Гарри возбуждался всё больше от дикости происходящего и от понимания, кто сейчас находится под ним, где они находятся. Он смущался и ликовал, его накрывал восторг от того, что он получал то, чего хотел в последнее время. Том в расхристанной позе казался таким греховно сексуальным, что Гарри верил, он только за это должен был попасть в ад. Том потянулся к Гарри за очередным поцелуем, и он подарил его со всей страстью, кипящей внутри него. – Ой! Из губы Гарри лилась алая кровь, капая ему на живот. Том с упоением присосался к ране, которую нанес своими зубами. Рот наполнился металлическим вкусом. И Гарри чувствовал в этот момент, что что-то изменилось, но не мог понять что. Решив разбираться со всем позже, он блаженно закрыл глаза, со всей силы входя в тело Тома. Он понимал, что находится на грани. И несмотря на то, что у Тома было неполноценное тело, он был обязан попытаться доставить ему такое же умопомрачительное удовольствие. Гарри обхватил его член, нежно лаская пальцами. И в миг, когда Гарри кончил внутрь Тома, а тот – в его руку, его осенила догадка, что же поменялось. Он положил чистую ладонь на грудь Тома, отчетливо осязая ритм бьющегося сердца. Гарри чувствовал его. Полностью. – Том? Тот понял к чему он клонит, но по своей привычке он не дал сразу однозначного ответа. – Если в вас Христос, то даже если тела ваши мертвы вследствие греха, Дух даёт вам жизнь, ибо вы оправданы перед Богом. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день. Гарри к этому моменту научился понимать, что в такие моменты имеет в виду Том. В горле Гарри встал комок. – Ты поэтому решился на это? Том молчал. Он практически никогда не молчал. И это было красноречивее, чем если бы он сказал «да». Гарри отгородился от подступающих слёз, собрал вещи и, не обращая внимания на лежащего голого Тома, оделся, предварительно очистив себя заклинанием. Гарри хотел аппарировать в эту же секунду, но правила Хогвартса ещё никто не отменял. Хотя после всего этого, он мог вполне увериться, что у него достаточно способностей, чтобы аппарировать даже из места, огороженного антиаппарационными чарами. И недолго думая, он решил попробовать. – Гарри, подожди! – последнее, что услышал он, переносясь в дом на Ноттинг-Хилл.

***

Гарри стоял на кладбище Годриковой впадины у могилы своих родителей и взирал на надпись «Последний же враг истребится – смерть». – Я облажался, – безэмоционально сказал им Гарри. Прошло два дня после того, как Гарри позорно сбежал, и он впал в апатию. Он не знал, как ему быть, что ему делать. И надо ли вообще что-то делать. Он мог только тупо смотреть на эту надпись и думать, не был ли Реддл прав, и его «враг» истребился. Он простоял так часа полтора, пока рядом внезапно не оказался Реддл с букетом. – Как ты меня нашёл? – О, дорогой Гарри, это совершенно не трудно, зная тебя. Ведь здесь началась наша история. – Нет, Том, – всё так же апатично сказал Гарри. – Наша история началась тогда, когда полоумная женщина исторгла из своего рта пророчество, в которое ты поверил, из-за чего сломал мне жизнь. Он замолчал на минуту. А потом с болью в глазах спросил: – Почему ты в него поверил? – Ибо никогда пророчество не было произносимо по воле человеческой, но изрекали его святые Божии человеки, будучи движимы Духом Святым. Вот поэтому, Гарри! И Гарри истерически рассмеялся. Всё в его жизни было следствием того, что Том Реддл был помешан на религии. Будь то вера в магию или в богов, сути не меняло. Том протянул ему букет, состоящий из белых роз и фиолетовых гиацинтов. Если бы там были красные розы, Гарри бы его ни за что не принял. – Я знаю, что значат розы, – просипел Гарри от вдруг нахлынувших чувств, – но что ты хочешь сказать, даря другие? – Прости меня. Волдеморт никогда не просил прощения, поэтому Гарри поверил в искренность Тома. Он вдохнул аромат цветов, положил букет на могилу родителей и поцеловал Тома. Он ещё был сердит и немного выбит из колеи, но он готов простить его.

Правда Твоя, как горы Божии, и судьбы Твои - бездна великая! Человеков и скотов хранишь Ты, Господи! Псалтырь 35:7