День святого Валентина

      Четырнадцатое февраля — самый отвратительный день. Одни покупают милые подарочки своим половинкам, идут домой с особенной радостью в глазах и большими букетами цветов или плюшевыми зверями в руках. Другие собираются вместе посидеть перед экраном телека и потупить на ромкомы, сначала подкалывая друг друга, что собрались дружной мужицкой компанией в день всех влюбленных, а потом вздыхая, что опять, чёрт возьми, не с кем кроме таких же одиноко одиноких друзей его проводить.       Экко, правда, своим в этой компашке не до конца считают, мол, у него хотя бы вариант есть — Экко огрызается, потому что кто? Джинкс? Та самая Джинкс, которая взорвала кабинет физики смеха ради? Или та, которая без умолку рассказывает интересные факты об «Аде каннибала» при первом знакомстве? Они же вместе росли, считай, почти родственники (вроде бы).       А ему отвечают: да, та самая Джинкс, которая, вообще-то устроила пожар именно в день твоей контрольной. Экко снова щетинится и готовится отправить Скара вниз по лестнице после, потому что, блин, он заколебал быть всегда правым. Особенно насчёт подобных вещей.       Четырнадцатое февраля — ужасный день, так как половина школьников не воспринимает его всерьёз, а половина — воспринимает, и в жизни никогда нельзя догадаться, с какой стороны барьера находится тот, кто вручает валентинку. Особенно если это твой друг. Особенно если ты сам считаешь подобные праздники необычайно значимыми. Вокруг все либо смеются, либо таинственно шушукаются, либо закатывают глаза: Экко делает вид, что относится к третьему варианту. Потому что, ё-моё, подарок-то для Джинкс у него с собой, но страшно. Причём одинаково страшно и от возможности получить валентинку в ответ, и от возможности дружески воспринятого знака внимания. То есть и если она посчитает это признанием, и если подумает, что это прикол.       Экко крепится всё утро, пытаясь найти в себе смелость положить подарок хотя бы в анонимный бокс, но всё же решает вручить самому. Не трус же, да?       Джинкс же с большим усердием ищет по коридорам Вай, пытаясь, видимо, разнюхать, подарила ей что-то Кейтлин или нет — фиг поймёт, зачем ей это. Хочет и хочет.       Экко, разумеется, таскается за ней почти весь учебный день, наполовину для помощи, наполовину для вручения подарка. Силы-то нашёл, остаётся подгадать время: он пытается отвлечь её от поисков, но каждый раз она то шикает, то заставляет молчать, накрыв рот ладонью, то вообще исчезает на всю перемену, оставляя Экко в компании хохочущей от всей ситуации Евы — к слову, розоволосая не помогает вообще своим предположением, что Джинкс прекрасно знает, что он собирается сделать, и именно поэтому не даёт ему шанса. А внутри медленно закипает.       Дело раз плюнуть: сказал С Днём святого Валентина и вручил этот несчастный брелок с клееподобной жидкостью, цветочком и блёстками внутри, на который она так засматривалась на прошлой неделе, и всё. Она спросит — если спросит — по какому поводу, а он ей: да просто. Для него, может, и не просто, а для неё — хороший подарок и приподнятое настроение после беготни по четырём этажам и пристройке.       Но Джинкс упорно лишает его этой возможность, оставляя тут и там что-то делать, пока Экко не взрывается после уроков и не вручает ей злосчастный шарик прям при всех (Ева что, снимает это?), желая счастливого дня всех влюблённых. (Да, Ева снимает, и ответ на подарок тоже: Джинкс издаёт радостный почти-писк и бросается Экко на шею со словами А я думала, куда он с прилавка делся).       Общедружеский чат Поджигателей звенит сотней уведомлений, пока он пытается отойти от бурной реакции тут же куда-то улетучившейся Джинкс. Даже если она не восприняла это как больше, чем просто приятная мелочь по дружбе, Экко понимает, что ему как-то немного всё равно. Главное, что ей понравилось. Больше ему как будто ничего не нужно: в принципе, и общением без романтики он доволен…       Джинкс ураганом настигает его около раздевалок со словами       Куда ты ушёл, совсем страх потерял, что ли? Я тут пытаюсь твою валентинку от Вай отбить, коза такая, забрала утром не свой подарок, ещё и не попадалась мне на глаза, чтобы отдать, всё с Кейтлин небось обжималась, а ты вот так просто сваливаешь домой, не попрощавшись и не взяв свой подарок?       — Мой что? — удивляется Экко, пока Джинкс ловит дыхание и не отпускает рукав его кофты, чтобы он, не дай боже, не решил потихоньку скрыться за турникетами и дверьми входа-выхода.       — По-да-ро-къ, — отвечает Джинкс по слогам, шумно втягивает воздух и с довольным лицом протягивает разноцветную маленькую коробочку. — Вот! Всю ночь делала, чтобы нескучно в бессонницу было, так что должно понравиться!       Экко протягивает руки, чтобы принять сюрприз, чувствуя, как к голове приливает кровь, а спина покрывается холодным потом. Всю ночь делала. Внутри либо шоколад, либо бомба, третьего не дано; а зная характер Джинкс, там скорее бомба, чем шоколад: праздник она вряд ли считает важным в том смысле, который ему обычно придают, и прикалываться со всякими водными, блестящими или сажными малыми взрывами она любит.       Коробочка полностью кочует к нему, и Джинкс с чрезвычайным энтузиазмом сверлит его взглядом.       — Откроешь?       — Я, э-э-э, лучше дома.       — Блин, Экко! — канючит она, надувая губы. — А как же на твою реакцию посмотреть?       — Могу видеосообщение записать, если надо.       Джинкс щурит глаза, раздумывает. Звенит звонок. Экко старается особо не шевелиться, на случай, если бомбочка активируется от тряски.       — Ладно. Но это важно!       — Ага, понял.       А потом Джинкс делает слишком невероятную вещь, из-за которой Экко думает, что попал в какой-то странный сон. Джинкс его целует. В губы. Да, мимолётно и тут же убегая на последний урок с громким напоминанием, чтоб не забыл поделиться реакцией; Экко не может отойти от этого ещё пару минут, пока коридор и раздевалки пустеют. Потом щипает себя, ойкает и понимает, что не спит.       И тут же становится таким неважным, что прячется под цветным картоном — да хоть настоящая бомба, ей-Богу, или дохлая мышь — и как должен был пройти остаток этого дня — кино сегодня они точно будут смотреть вместе с Джинкс, а не с холостыми друзьями, и не потому, что Экко так решил, а потому, что Джинкс точно найдёт способ это провернуть. Теперь важно то, что, чёрт подери, они, кажется, пара, всамделишная пара. А всего-то нужно было немного смелости и терпения.       Экко возвращается домой, не закрывает дверь — смысл, если Джинкс её всё равно взломает, она только что сама об этом написала, мол, видеосообщение это всё-таки вообще не то — и набирает в очередь фильмы, пока клятвенно обещает Джинкс, что он откроет коробочку при ней, раз уж она собралась вторгаться к нему в квартиру этим вечером ради этого и совместной ночи.       Нет, никаких пошлостей, они так и раньше делали, просто четырнадцатое февраля — день особенный, как выяснилось, и всерьёз его воспринимают оба.       Ну, а ещё Джинкс очень хотела задушить его объятиями на этот раз по любви, а не по дружбе, да. И стырить очередную футболку. P.S. В коробочке, кстати, была-таки бомбочка. Из шоколада.