Банальная история: от ненависти к любви

Новый день — новые эмоции. И сегодня ее палитра наполнится свежими красками, потому что эта женщина пока с одним оттенком серого. Жизнь идет кувырком: на прошлой работе с коллегами прощалась очень быстро — даже "пока" не сказала; с мужем развелась год назад, а сын до сих пор упрекает этим; жизнь превратилась в один темный цвет; семьи уже нет, друзей не было никогда. Словом, куда лучше? Сегодня — это первое новое событие за последние пару лет, ведь ее ждет новая база, новые эмоции и самое страшное — новый коллектив. Ирина Король — спасатель. О небанальном выборе профессии у нее спрашивали еще в школе, на что она отвечала, что просто хочет быть смелой. Ее любимый напиток — крепкий кофе без сахара, любимый фильм — "Форсаж", стиль — чаще всего штаны и "что-то" на верх, а прическа — хвост. Волосы у нее цвета осенней жизни, глаза — индийского океана — голубой, да немного с зеленью. Командир новой команды заходит на базу, упираясь глазами в мужчину, которого, кажется, уже где-то видела. Сейчас она думает, что ошиблась, потому что такие космические глаза точно запомнила бы, но ее интуиция никогда не подводит. — Простите, не подскажете, где найти Лиховия Дмитрия Тимофеевича? — женщина подходит ближе, обращаясь к тому же владельцу дьявольского взгляда. — Прямо и налево, — отворачивается он, явно ее помня. * Зима, пожар в многоэтажке, куча пострадавших и сотня машин, среди которых бегают бешеные спасатели, пытаясь спасти жизнь каждого. Там они и познакомились, и сказать, что это было самое лучшее событие в их жизни — ну, разве что, соврать. Два командира явно не нашли общего языка, едва не потеряв этим жизнь друг друга. Но он пожертвовал собой, чтобы ей досталось меньше, хоть и вышло наоборот. – Ира, ты меня слышишь? — мужчина хлопал ладонями по ее лицу, пытаясь привести в чувство. — Король, черт возьми! Ты не имеешь права умереть здесь! — а дальше машина скорой помощи, ссора с высшим руководством и, как следствие, ликвидация одной звездочки из паногов. Угадайте, кто виноват? Ну конечно, что не он, потому что это Ира чуть не умерла, при чем здесь Клименко? А потом она забыла почти все, что было в ее последние полгода, а Гена дальше ездит на не командирском месте. Словом, корабли разошлись, но даже в море бывают пробки — мир тесен. * — О, Клименко, иди сюда! — Лиховий зовёт мужчину к ним, держа Король за плече. — Познакомься с новым командиром вашего, теперь уже, загона — Ирина Король, — глаза у Гены наполнились ещё большим злобным взглядом, пытаясь сдержаться хотя бы в присутствии высшего по званию. Лиховий не знает о том, что было, ведь тогда ещё другой управляющий был, место которого занял Тимофеевич. Мг, надо же, все идут на повышение, а Гена у нас как то исключение из правил, про которое всегда все забывают. Если спросить как у него дела, нуу.. Работать под руководством женщины, из за которой с его паногов сорвали звёздочку и все эти полгода делали вид, будто ничего не произошло — да как, хреново. — Гена, покажи новой коллеге базу, — командует Лиховий, оставляя их один на один — идея так себе. — Слушайте, я не знаю, что там у Вас произошло и почему Вы смотрите на меня так будто я что-то должна, но примите тот факт, что теперь мы с Вами коллеги, — Король попыталась быть либеральной, но что-то все равно шло не так. — Только пришла, а уже командует, — закатывает глаза Клименко, ухмыляясь. — Мы нигде не виделись раньше? — спрашивает Король. Его глаза казались ей очень знакомыми, а мужчина немного скривился, отвечая, что слава богу сегодня — это их первая встреча. — И, попрошу без фамильярности, — она всматривается в глаза напротив стоящего коллеги, все же пытаясь понять, где видела их уже. — Как скажете, Ваше, — Гена сделал заметную паузу, правильно подбирая слова, — высочество? Или как Вам угодно? — Клименко, мое самое первое правило: на работе разговоры только о роботе, без лишней болтовни. — Память у меня хорошая, так что я запомнил, — и правда, он всегда отличался в школе неплохими рассказами стихов; теперь уже успел пожалеть пару раз, что карта памяти в голове слишком объемная. Это ж надо было запомнить тот пожар от А до Я, лучше бы он забыл о том, как они собачились под завалами, в которых эта странно притягательная женщина чуть не лишилась жизни. В общем, знакомство прошло так, как и было ожидаемо: никто не надеялся на то, что Клименко обрадуется новому командиру, которая будет строить новые правила. Конечно, каждый любит устанавливать свои законы и придерживаться им, а тем более, чувствовать величие за то, что им подчиняются и другие. Для таких как Клименко — завышенной самооценки, самовлюблённого, эгоистичного и упрямого нарцысса — слово «подчиняться» уже вызывает закатывание глаз и агрессию. То ли комплекс отличника ему так не даёт быть на заднем плане, то ли чувство неполноценности; но и в одном, и в другом случае — именно это и создаёт карнтику, на которую никогда не хочется смотреть, потому что она вызывает неприятные эмоции. Ну а кто захочет восхищаться картиной, на которой изображен разведённый эгоистичный мужчина в образе бабника, который, к тому же, он сам себе и сделал всего одним лишь способом — флирт — старый добрый трюк. Ну, что ж, Король, у тебя появляется новый оттенок черного — чуть чуть светлее, чем все остальные, но особо не радует. — Ты соврал ей, — подходит с чашкой в руках психолог, внимательно наблюдая за тем, как у него пульсирует вена на виске. — А что я должен был ей сказать? Как ее привалило бетонной плитой, пока мы там любезностями обменивались? — Гена поворачивается к коллеге, с выражением лица вроде: это все неправильно, я знаю, но слова назад не заберу, ведь уже ляпнул. — Ну, для начала можно признаться себе в том, что ты до сих пор винишь себя в случившейся ситуации. А потом уже сказать ей, что у вас было общее дело. — Оксана, я знаю, как ты любишь лезть всем в мозги и колупаться там, не обязательно об этом напоминать, — он идёт прочь, пытаясь убедить себя в том, что она не права. Какое винить? Да она сама виновата, не нужно было лезть туда, куда ее не просили. * — Доктор, скажите, как она? — мужчина в спасательной форме и с банальным больничным набором — апельсины, бананы, вода, яблоки и цветы — стоит напротив реанимации. — Тяжёлая, но стабильная. Это все Вы зря принесли, можете только цветы оставить. — А Вы можете сами отнести? — спрашивает Клименко, боясь, что если он зайдет туда, она откроет глаза и увидит кое-что лишнее. — Хорошо, а Вы тогда идите домой, нечего здесь сидеть. Гена ушел, но завтра принес другой букет, меняя их каждый день, пока она не пришла в себя. Он был даже хотел поговорить и извинится за то, что случилось, но после фразы: "У нее частичная амнезия", — перехотелось. Тогда спасатель просто понадеялся, что больше никогда в жизни ее не увидит, а если ей и расскажут про такого ужасного коллегу как он, то они все равно никогда не встретятся. * — Ирина Викторовна, мы тоже на нафтобазу едем? — спрашивает восхищённо Котик, радуясь новому опыту. — Слушай, это тебе не в игру играть, — перебивает командира Клименко, злобно начиная говорить, — это реальная опасная ситуация, в которой гибнут люди. Радоваться нечему. Молодой, кровь кипит, хочется чего-то героического, но давай думать в первую очередь не про себя и свои достижения, а про то, что лучше бы такого не случилось, — Гена говорил это, вспоминая о своем друге, который подорвался на одной из таких баз. Смотря в даль на клубы черного дыма, он уже представлял себе тот ад, который их там ждёт. — Да, Глеб, на нафтобазу. И правильно, послушай майора, нам нельзя радоваться работе, и достижениям тоже, — она сказала это так грубо, максимально акцентируя внимание на второй части предложения, которая, скорее, касалась точно не Котика. Клименко только кинул недовольный взгляд, выходя из машины. Его окутал холод и самые ужасные воспоминания изо всех годов работы — когда друг погиб. Три года назад он также стоял возле баллонов с нафтой, обещая другу, что они вечером ещё сходят в бар. Сходил, но он один. — Клименко! — Король пыталась отвлечь коллегу от ненужных в тот момент мыслей, водя перед его лицом рукой. — Да? Извините, задумался. Что делать? — в его глазах отчётливо читался страх, который скрыть было трудно. Ира стояла напротив в попытках понять, что происходит с ее весёлым и в тот же момент ужасно невыносимым коллегой. — Гена, может ты в машине посидишь? — спрашивает Оксана, беря его за руку. Она была тогда там, она знает, что за маской самовлюблённого клоуна прячется жизнью потрёпанный Клименко. Юмор — каким бы иногда идиотским он не был — единственное, что помогает делать вид счастливого человека. — Доля, иди людям помогай, а я буду помогать другим, ок? — спасатель уходит прочь, запечатывая мысли о друге на последние пару дней. — Ира, присматривай за ним, нафтобаза — не лучшее место для Клименка. — Что, черт возьми, происходит? — громко вздыхает Король, спрашивая со взглядом полным..переживания? Когда это ее стало волновать что-то связанное с Геной? Да ладно, они работают вместе всего два месяца. — Если коротко: у него друг подорвался возле нафтобазы, и теперь это место может стать триггером. — Я поняла, хорошо, — женщина сорвалась с места, ища коллегу. Оксана — тот ещё мозкоправ. Клименко часто напоминает ей о том, что лезть в голову других людей — неприлично. Но, почему-то, каждый раз, когда у них были не самые лучшие времена в жизни — они всегда друг друга поддерживали. Это была самая настоящая дружба. — Гена, ну зачем ты лезешь туда, куда тебя не просили?! Я знаю, что ты за ним скучаешь, я тоже по нему скучаю, ты знаешь, что мы были близки, но я же не лезу на рожон, баран, — психолог наконец-то заканчивает свою лекцию и садится рядом. — Все? — медленно он поворачивает голову, улавливая взгляд Король, которая слышала все. Пару секунд они смотрели друг другу в глаза, и это был первый момент, когда во взгляде читалась поддержка, а не злоба. На какое-то мгновение показалось, что даже теплее стало. — Оксана, я не собирался тебя кидать, — он успокаивал ее, а Король словила себя на мысли, что на долю секунды ее пронизала ревность. Что? О чем речь вообще? За каких-то пару недель, она стала думать о том, что ей было бы неплохо оказаться на месте Оксаны? Что за чушь несётся у нее в голове? "Идиотка", — это все, что она смогла сказать самой себе в тот момент. Доля и Клименко пошли на кладбище в тот вечер, ну а Король согласилась за компанию. Все таки, это был ее коллега, а сегодня они делали такую же опасную работу и могли также лишиться жизни. — Спасибо, что пошли с нами, — говорит ей Клименко, от чего в горле пересохло. Такая внезапная любезность в ее адрес... Даже страшно стало, мало ли, жара ещё весной будет. — Ира, — Доля подходит ближе, беря ее за руку. Судя по взгляду психолога, разговор должен быть не самым приятным. — Нужно поговорить, — она кидает взгляд на Клименка, а он лишь стоит и без сильно смотрит на то, как сейчас та самая неприступная Король будет ненавидеть его ещё больше. — Он, вообще, нормальный? — Ира встала с кресла, прожигая глазами психолога, которая знала, что так будет, но молчать об этом не было смысла. Если бы не она, то он бы до конца этой жизни не сказал ей об их знакомстве, пускай даже это не столь важная информация. Может, спасатель перестанет себя винить и отпустит хотя бы какую-то часть своей жизни. — Ира, пойми, он винит себя за то, что случилось. Просто, боится тебе признаться, потому что из за какой-то причины, не хочет, чтобы ты стала ненавидеть его ещё больше. Кстати, причину назвать? — Оксана, это часть моей жизни, как он, зная о ней, мог промолчать? Я спрашивала, знакомы ли мы! Смотря мне в глаза, он врал. — Я знаю. Тебя никто не просит его простить, но поговорить вам нужно однозначно. Он будет и дальше делать вид, что ему всё равно, но знай, что это далеко не так. Поговорить? Чтобы о чем узнать? Как они там ссорились, как и сейчас. Она вообще не понимала, хочет ли знать, что было на том гребаном пожаре. — Извините, Ира Викторовна, я был не прав. И знайте, что все, что сказала Вам Оксана — ее дурацкие теории. Я не считаю себя виноватым и не жалею, что не сказал Вам правду. Мне все равно, что Вы обо мне подумаете. — Я Вас услышала, — Король хлопнула дверью, скрываясь за ближайшим углом. Что ж, она ожидала другое услышать. И, признаясь честно, ей было обидно. Тогда, все те сочувственные мысли остаются на той нафтобазе. Поняла она уже, что Клименко — банальный жизнью уставший человек. Да, они в чем-то похожи. * — Тут один мужчина к Вам постоянно приходил, — записывая анализы, говорил врач, — но я, с того момента как Вы пришли в сознание, больше не видел его. — Наверно бывший муж, — недовольно смотря на все те трубки, в которых она была с ног до головы, произнесла женщина. — Если он придет, впускать? — Нет, — четкое и отрезанное. А Клименко то приходил. * — Это ты ко мне постоянно ходил? — вдруг спрашивает Король, надеясь, что он скажет нет. Ответ на его «да» она ещё не придумала. — Угу, и мне сказали, что, цитирую: "Пациентка не желает Вас видеть", — он отворачивается, ухмыляясь. Да, признаться честно, это было неприятно. — Я думала, что это мой бывший, — они замолчали, просто смотря в глаза. Кажется, обычная ведь ситуация, а они перекрутили все в турецкий сериал. Да нет, не кажется. Наверное, нужно было отнестись к этому проще, может тогда бы Король не запечатала ту дурацкую мысль о ревности, и внезапной заботе. А так, воспоминания Гены об их знакомстве и все выше перечисленное — лежат в одном сундуке, еле помещаясь. — Может, ты расскажешь мне, как мы познакомились? — после она прокляла свой язык без костей сто раз, но слова уже не вернуть. Ну а дальше был очень интересный рассказ о том, какими именно словами они обзывали друг друга, и у кого взгляд был более злее. Король нашла дурацкий предлог поговорить, а Клименко лишний раз пошутить. — Ты совсем не вспоминаешь? — Я тоже надеялась, что после этого случится чудо, но увы, — разводит руками командир, закатывая глаза, ведь за сегодня звучит уже третья сирена. Ну спасибо хоть дали поговорить. — Твоя первая мысль при знакомстве со мной? — она с довольно большим интересом задаёт вопрос, внимательно наблюдая за ним. — Ир, тебе не кажется, что сейчас не самое удобное время ковыряться у меня в воспоминаниях? Ты действительно хочешь знать? — Клименко в спешке одевается, надеюсь ускользнуть от ответа. — А ты так не хочешь говорить? — на секунду они останавливаются, забывая, что нужны сейчас не друг другу, а совершенно незнакомым людям. — Хочу, но, кажется, я прав — потом. Не думай, что скажу тебе всю правду, — это была шутка, удивительно понятная. — Да я знаю, не надейся, что я отцеплюсь, — они смеются, убегая в машину, в которой бывают чаще, чем дома. — Оксана, а вы с Клименко друзья? — вдруг спрашивает Король, сама удивляясь, что сказала это вслух. — Да. Хотя, признаться честно, смотря на вас сейчас, я вспоминаю нас с ним пару лет назад. Мы подружились после похорон Димы, — психолог горько улыбается, — ну, и теперь я не понимаю, почему не сделали этого раньше, а ведь он так этого хотел. — Да, с Клименко сложно подружиться, — командир опускает голову, отводя взгляд. — Вчера мы, вроде, даже, смеялись, а сегодня он говорит мне: "Доброе утро", так грубо, будто вчера и не было. — Тебе секрет рассказать? — Доля делает глоток чая, улыбаясь. — Мг, ну удиви, — смеется Король, ещё не зная, что услышанное вызовет точно не такие эмоции. — Знаешь, ко мне мои коллеги не ходили каждый день в больницу, меняя букеты. — Оо, ну да, этого мне всегда и не хватало — подруги, которая будет сватать меня кому-то, а я сидеть и отмазываться, что ничего подобного. Кстати, сейчас я этим и занимаюсь. — Ну посмотрим, — а командир лишь кивала головой, думая, что справится с желанием поговорить с ним не о чем, невольно дотронуться или посмотреть в глаза. Да ладно, прошло уже пол года, как они в одной команде и их отношения давно перешли за рамки «ничего личного», как она ему ляпнула тогда в кабинете, в ту же секунду пожалев. Может это и будет банальной историей от ненависти к любви, но так оно и есть. * Черт возьми, она его приследует! Клименко то всего хотел прогуляться по набережной и придумать хотя бы что-то хорошее за последние месяца. Но, вспоминать не было о чем. Ну или в голове было много таких себе событий, что из нее не выходили. Он все думал про тот завал и Иру... Почему-то засела в голове та рыжая бестия, с красивейшими глазами, которые душу ему сжигали, когда она смотрела на него с ненавистью. Он словил себя на мысли, что обрадовался бы, наверно, если бы они встретились ещё на каком то деле. Чертов ведьмак, спасатель проморгался, но Король из увиденной картинки не ушла. Она стояла возле моста, с кем-то увлеченно разговаривая. Что ему оставалось? Убажать, пока не поздно. * — И часто ты любишь гулять здесь? — Король поворачивается к нему лицом, сжимая букет цветов от волнения. Нарциссы — бабушка продавала, а Клименку стало ее жаль, ну да, отмазка 10/10. — Ага, с тех самых пор, как тебя увидел тут, после того случая, — он останавливается перед ней, молча смотря в глаза. Что происходит? Ещё вчера они ругались на каждом выезде, а прошло пол года и эти двое стоят на набережной, не желая оторвать глаз друг от друга. — Пошли дальше, там мост такой прекрасный, — Клименко лишь улыбнулся ей в след. Она не меняется. — Что за повод? — Король берет розы, улыбаясь. — Я в этот же день тебе в больницу такие же принес. Сказал бы кто, что я тебя целовать буду через год, у виска бы покрутил. Влюбился я тебя, Король. </b>