Товарищ

Союзу было больно. Союзу было страшно. Война оставила свой глубокий след на каждом, но ему досталось больше всего. И дело было даже не в чудовищных шрамах на теле, огромных потерях жизней и полного разрушения экономики, городов и заводов. Тяжелее всего было на душе. Ведь Третий Рейх был лучшим в его жизни. Можно сказать, он был буквально всем. Сойтись с ним было легко. Двое морально убитых своими же семьями, они практически сразу нашли общий язык, и простая дружелюбная формальность незаметно стала отдельной от прошлого счастливой жизнью. Рейх эту жизнь же и разрушил. Союз до сих пор помнил проведенные вместе теплые вечера, и эти мысли тесно переплетались с воспоминаниями с летящими в сером небе немецкими самолетами, тянущим страхом и болью. Это убивало изнутри, гнило вместе с прокуренными лёгкими. А ведь раньше он сигареты ненавидел. Китай же ворвался в его жизнь шумно и неожиданно, свалился на голову любопытным и смешливым новичком, которого сразу же определили к СССР. Парень с широкой душой и коммунистическим настроем завоевал расположение русского даже быстрее, чем немец, и Союз первым протянул руку. Китай был другим. Буквально мальчишкой, счастливым и еще ничего не понимающим в политике, с открытой душой ко всем подряд. К СССР он относился особенно трепетно, буквально заставляя почувствовать себя коммуниста моложе. А потом внезапно признался в симпатии, неловко краснея и водрузив на голову Союза венок из ромашек: — Вы нравиться мне, товарищ СССР. Вам идти этот венок. Акцент у китайца был милым и забавным, и Союз не мог сдержать счастливой полуулыбки. Протянув руку, он потрепал китайца по голове, растрёпывая аккуратно причесанные волосы. А потом на ум пришёл Рейх. — Ты тоже дорог мне, товарищ. — СССР улыбается грустно, неуверенно, хоть и в глазах мелькает искорка счастья. – Но я не желаю отношений более. Улыбка Китая чуть угасает, а напряжённые плечи опускаются вниз. Сердце Союза уходит в пятки от тоски, и внезапно хочется притянуть Китая к себе и прижать к груди, нашёптывая полные любви слова в ответ. Но ухмылка Рейха все еще отдаётся болью в сердце, и СССР буквально разрывается от отчаяния. – Я понимать. Не беспокоиться, Союз, но мы же оставаться друзья? – скомкано шепчет Китай, пронзительно заглядывая Союзу в глаза. И русский не может не согласиться в ответ, все же притягивая товарища к себе, утыкаясь носом в макушку и поглаживая по спине. Китай на секунду замирает, а потом прижимается крепче, утыкаясь носом куда-то в ключицы. – Конечно.