Бестолочь

      Мама Олежки смотрела на меня своими карими глазами бусинками и мне до жути хотелось от них спрятаться. Она подошла ко мне внезапно на лестничной клетке, когда я в домашних растянутых трениках и глупой футболке со спанч бобом выперся выкидывать мусор. Пристала, как клещ! Вцепилась умоляющими глазенками и не давала прохода. — Павлуш, прошу тебя! Если у Олеженьки снова будет двойка по физике, то его переведут в другой класс! А ему нельзя в другой класс! Пожалуйста, Павлуш. А Олеженьке вообще не стоило сидеть в физмате, считал я. Он человек с прибабахом. Творческий, если говорить правильно. Пишет музло, от которого уши болят, стихи, от которых с крыши сигануть охота, а на физику и остальные предметы он свой половой орган клал. Только вот мама его отчего-то решила, что сыночка обязан шарить в физике так же, как он шарит в разнице между роком и фонком. — Галина Сергеевна, я ничего обещать не буду. Ее глазенки мигом заблестели, а тонкие губы растянулись в улыбке. И это я даже не дал утвердительный ответ. — Жду тебя сегодня в семь вечера! Олеженька как раз вернется с дополнительных занятий по математике! Она быстренько убежала в квартиру, оставив меня с мешком мусора наедине. — Бедный Олеженька, хмыкнул я, и наконец-то выкинул пакет в мусоропровод.       Работать преподавателем мне не очень понравилось. Так что проработав год, я быстренько смылся со средней школы и принялся искать работу на удаленке. Онлайн репетиторство оказалось той самой нишей, которая устраивала меня по всем фронтам. Работать в трусах? Да кто узнает, хоть без них! Отключить звук, когда ученик становится неуправляемым? Всегда пожалуйста! Отказаться от неуправляемого ученика? Без проблем! Плюсы я искал во всем и везде. Печальный опыт работы сразу с тридцатью детьми был крайне впечатляющим.       Мама Олежки пыталась подбить меня стать репетитором для ее сына еще около года назад. То математику подтяни, то русский, теперь вот физику. Но браться за него было страшно. Мало того, что с ним придется заниматься офлайн, что уже отталкивает, так дело еще в том, что Олежка выглядит пугающе. Он словно вылез из 2007, где эра готов только-только расцветала. Он подводил глаза черным, носил странные серьги в ухе, колечко в носу, носил черные шмотки с сатанинскими принтами и отращивал патлы. Ему повезло родиться жгучим брюнетом, так что тратить деньги и время на покраску волос ему не приходилось. Музыку он слушал громкую, какофоническую и жутко агрессивную. В каждой песне обязательно было что-то про смерть, убийства или дьявола. Однако несмотря на весь этот устрашающий гото-комплект, Олег был вежливым юношей. Он казался приветливым и плохого, по крайней мере на мой взгляд, ничего не делал. И, если честно, эти его плюсы нисколько меня не радуют. Узнать этот фрукт ближе совсем не хотелось. Но отвязаться от его мамаши получится лишь согласившись позаниматься.       Нервно глядя на часы, сердце начало биться чаще, когда я понял, что до семи вечера оставались считанные десять минут. Переделав все дела по дому, от стресса, я осознал, что желание растянуть время привело меня к обратному, и не успев моргнуть, я уже стоял у двери напротив. Галина Сергеевна встретила меня в верхней одежде. Объяснив, что отправляется в ночную смену, направила меня в комнату Олежки и убежала, оставив нас одних. Комната Олега была очевидно мрачной. На белых обоях красовались плакаты с разукрашенными рокерами, пентаграммами и всякой готовской бурдой. Окно было зашторено, освещала комнату настольная лампа с письменного стола. Напротив него была кровать, застеленная темной постелью, ну а как же! Олежка возник у меня за спиной, как привидение. — Здравствуйте, — я вздрогнул. Он был немногим выше меня и казалось, будто он возвышается надо мной точно не с благими намерениями. — Здравствуй, Олег. Ты готов к уроку? — я сглотнул. В горле вдруг пересохло, но проигнорировав это, я прошел к его рабочему столу. — Ты мог бы включить общий свет?       Олег молча щелкнул выключателем, и комната теперь стала казаться не такой мрачной. Теплый свет делал ее стены уютней, и я начинал успокаиваться. Это всего лишь урок и всего лишь проблемный подросток. Он сел за стул чуть покачиваясь на нем. Я бросал на него аккуратные взгляды, пока листал учебник. Он скучающе глядел куда-то в сторону, его пальцы выстукивали какой-то ритм. Его ногти были покрыты уже облупившемся черным лаком. — Проведем с тобой пробный тест, чтобы я мог понять на каких темах нужно будет больше фокусироваться. Я передал Олегу бланк с тестом и продолжил листать его учебник, анализируя какие темы сейчас проходят. Олег долго вчитывался в тест и не писал ответов. Я решил не тревожить его некоторое время и устроился на его кровати. Снова окинув комнату взглядом, мне бросилась в глаза гитара, стоящая у входа. Из-за темноты не приметил ее ранее. На удивление она была не черная, и даже не обклеена всякими наклейками. Обычная коричнево-желтая гитара с чуть потертым грифом. Я знал, что Олежка играет на гитаре, однако ни разу не слышал. Только мама его, сморщив носик, рассказывала, как он брынчит и как ее это бесит. Бедный Олежек. Олег что-то промычал, и я подошел к столу, глядя на лист из-за его плеча. Он что-то накалякал в решениях, но до ума не довел ни одного задания. Работы много. Ученик сложный. — Хорошо, повторим все темы с начала года, но в сжатой форме. Объясню тебе самое важное. От тебя требуется только внимание и желание учиться, андерстенд? Олежка задумчиво на меня глянул, перевел взгляд на лист и кивнул. Его молчаливость не может не радовать.       В первый день мы разобрали две темы и Олег в конце занятия даже самостоятельно справился с задачками. Надеюсь, такие показательные результаты будут ждать меня в конце каждого занятия. Чем быстрее я отделаюсь от их семейки — тем лучше. Олег проводил меня до двери и немного замялся. — Вы не против перенести следующее занятие с послезавтра на завтра? — вдруг выдал Олежка. Вообще, по расписанию завтра мой выходной, но, снова же, чем быстрее мы закончим… — Без проблем. Встретимся завтра в это время. — А можно у вас? Мама завтра дома и будет мешать… Олег снова замялся и даже выглядел смущенным, что не вязалось с его внешностью. Я немного задумался. Терпеть завтра Галину Сергеевну будет трудно. Провести занятие у себя было бы в разы проще. Я кивнул и, попрощавшись, вернулся домой.       Поднявшись ни свет ни заря я еще несколько раз попытался уснуть, но тщетные попытки ни к чему не привели. Я таки встал с постели и поплелся варить кофе. Отсутствие сливок в очередной раз доказывало, что сегодняшний выходной выйдет никудышным. Бубня себе под нос о несправедливости жизни я натянул треники и все ту же дурацкую футболку со спанч бобом и бодро вышел с квартиры. Ничего так не бодрит с утра как гнев и раздражение. Одновременно со мной из квартиры вышел сонный Олежка. Увидев меня он округлил глаза и спешно пожелал доброго утра. — Доброе, но только не у меня, — я хмыкнул и быстро спустился вниз, пока Олег плелся где-то позади. Конец апреля выдался славным. Уже утром прохлада не так ощущалась и выйдя в футболке я почти не чувствовал дискомфорт. Утренняя прохлада нежно ласкала кожу и это было даже приятно. Добежав до пресловутой пятерочки я купил сливки и пачку сливок. Возвращаясь в подъезд, я внезапно увидел черные вихры Олежки, идущего явно не в направлении школы. — Олег! — сам того не ожидая крикнул я. Олежка лениво обернулся и замер на месте. Он вопросительно дернул подбородком и сжал лямку рюкзака. Меж губ у него была зажата сигарета. — Сегодня в шесть.       С какой стати я решил перевести занятия не знаю. Просто нужно было придумать причину для этого спонтанного оклика. Олег кивнул и твердой походкой продолжил держать путь куда-то за гаражи. Почему-то я думал, что мое внезапное внимание спугнет его, и он сменит ориентир, но я был слишком самоуверен. Глоток кофе со сливками. Еще глоток. И вот утро становится действительно добрым.       Мой идеальный выходной — это когда я не встаю с постели и весь день смотрю ящик с картинками. Изредка смеюсь, а еще пью и ем что-нибудь вкусное. И, пожалуй, ни один мой выходной еще не проходил иначе. Я даже успел забыть, что в шесть часов у меня назначена встреча с владыкой тьмы, поэтому услышав трель звонка даже не сразу среагировал. — Привет, Олежек, — вырвалось у меня, когда я распахнул дверь, впуская черное нечто в квартиру. Краем глаза я заметил, как у него порозовели щеки. Он стянул кеды и топтался у порога. Его напускная уверенность, которая еще была с ним утром, куда-то улетучилась.       Я пригласил его в кухню, где обычно не занимался, но из-за забывчивости я даже и не убрался в квартире, так что кухня была, пожалуй, единственным приличным местом. — Хочешь чай? — любезно поинтересовался я, когда Олег достал все принадлежности и приготовился к уроку. — Можно кофе? — его сиплый голос резанул уши. Он откашлялся. — Это все от твоих сигарет. И кофе вечером не пьют, кстати. Олег заправил черные прядки за уши и закатил глаза. Вот теперь он больше походил на тот образ, что рисовало мое воображение. — Это не из-за них. Я с репетиции. Скримил полдня. Я кивнул, лишь догадываясь, что значит это загадочное «скримил». — Тебе кофе со сливками или… — Без, — перебил меня Олежка и открыл учебник.              Поставив перед ним кружку ароматного кофе, я сел напротив него. Он продемонстрировал мне парочку заданий, который решил вчера после моего ухода, и я искренне его похвалил за целеустремленность. Было видно, как он пытается сдержать улыбку, а потому спрятался за кружкой кофе. Олежек весь урок проявлял интерес. Задавал много вопросов, просил подробнее рассказать о той или иной теме и инициативно решал задачки. Наше занятие вместо полуторачасового стало двухчасовым и меня это немного напрягало. Олежка словно и не хотел уходить. Не стану скрывать, такое внезапное рвение вызывало интерес, но у меня были свои планы на вечер (о которых я уже упоминал). — Нам бы закругляться, — сказал я между прочим, когда Олежка решал очередную задачку. Он вскинул голову и прядки выбились из-за ушей. По инерции я заправил их обратно и как ни в чем не бывало наблюдал, как кончики тех самых ушей становятся цвета спелой клубники. — Да, наверное, — он спешно собрал вещи и даже не дожидаясь, пока я его провожу, направился в прихожую сам. Я оперся о дверной косяк, наблюдая, как он натягивает кеды. Запыхавшись, он кинул мне что-то вроде «пока» и скрылся за дверью.       Я еще недолго смотрел на входную дверь. Не мог понять, что так сильно его взвинтило и почему. Обиделся, что я его прогнал. Но ведь время занятия давно истекло. Не мог же он у меня сидеть до полуночи? Или его взбесило, что я ему волосы за ухо заправил? Не любит прикосновения? Готы они ведь такие. Со странностями. А это к тому же подросток-гот. Бурное месиво.       Благополучно выполнив свои планы, я улегся в постель примерно в одиннадцать. В комнате казалось было душно, и я предварительно приоткрыл дверь балкона, чтобы ночью дышалось полегче. И только моя голова коснулась подушки, как с улицы сперва донесся гоготание, а после брынчание на гитаре. На пятый этаж звуки доносились пусть и не так отчетливо, но спать они мешали очевидно. К тому же играли на гитаре не колыбельную, а что-то агрессивное и быстрое. Конечно же, в голове сразу всплыл образ Олежки. Я вышел на балкон, ища взглядом беспредельника. Олежка оказалось был не один, а еще с двумя такими же дементорами. Он играл на гитаре, тряся головой в такт, а его дружки просто сидели рядом, о чем-т переговариваясь. Наверное, о ритуалах и суициде. Я хохотнул. Снизу открыли окно. — А ну уйдите отсюда нахуй со своей гитарой! — дядь Гришка в своем репертуаре. Ничего не боится и дорожит своим комфортом. Олежка перестал брынчать, а его дружки уставились в сторону дома. Олежка поглядел на мой этаж и встал. Зазывая друзей он направился в сторону его любимых гаражей и те последовали за ним. Какой послушный мальчик. Возникает желание поговорить с ним о его поведении, прогулах и ночным вылазкам, но я же ему по факту никто. Он меня даже слушать не станет. А жаловаться на него Галине Сергеевне я точно не стану. Она и так его задрочила. Насладившись возникнувшей тишиной, я наконец-то уснул.       Кофе приятно греет горло. За ночь, кажется, меня немного продуло. Выглядываю в окно, вижу смольную макушку. Затягивается, скоро выдыхает сизый дым и оглядывается. Натягивает капюшон черного худи и снова бредет к гаражам. Бестолочь. Какой будет толк от наших занятий, если он бестолково прогуливает школу. Отчего-то злюсь, хотя понимаю, что меня это волновать не должно.       Проведя за сегодня четыре занятия валюсь в кровать. Спать еще рано, но хочется. Слабость накатывает волной. Внезапная трель пробуждает. Я, кажется, успел-таки уснуть. Плетусь к двери, надеясь, что незваный гость ушел. Но нет, тенью стоит и смотрит на меня своими глазенками. Они у него совсем не как у матери. Голубые, чистые и какие-то холодные. В самую душу заглядывающие. — Сегодня нет занятия, — без приветствия выдаю я и прикусываю язык. Балбес. Зачем так грубо было? — Я знаю, но мать на смену ушла и ключей не оставила даже. К вам не заносила, случайно? Дерет заусенцы на пальцах. Волнуется. — Нет. Но можешь остаться у меня, — куда девается моя связь между мозгом и языком в такие моменты?       Олежка теряется. Переступает с ноги на ногу. Я отхожу, пропуская его, и он заходит, закрывая дверь. Стягивает кеды, и я тяну его за рукав в кухню. Он покорно идет и садится за стол. Рыскаю в холодильнике в поисках еды, понимаю, что и сам сегодня даже не обедал. Лишь кусочничал во время перерывов между учениками. Нахожу вчерашнюю пиццу, которую заказал из жадности, но после сета суш она в меня не влезла. Олежка оживает при виде еды, и я внутренне ликую, осознавая, что смог его обрадовать. Пицца отправляется в микроволновку. Молчим, ожидая, когда пройдут три минуты. Я не решаюсь заговорить об его прогулах, хотя очень хочу. — Слушай, Олеж, — начинаю я, но меня перебивает микроволновка. Ставлю тарелку с пиццей на стол, и он не дожидаясь берет кусок. Жадно откусывает и спешно жует. Не ел весь день? — Кроме сигарет сегодня что-то ел? — хмыкаю я, присоединяясь к нему. Он кидает на меня взгляд, не останавливаясь жевать. Машет головой, мол, нет и снова кусает. Для меня ответ был и без того очевиден. Шатался весь день по гаражам со своими дружками и скурил, вероятно, всю пачку. Бестолочь. Самая настоящая. Кусаю пиццу и осознаю, что почти не подогрелась. Еле теплая. Съев один кусок в меня больше не лезет, зато Олежек ест еще и еще. Но мне не жалко, пусть съест хоть всю. Жму на кнопку чайника и достаю кружки. После жирной пиццы выпить горячего чаю самое то. — Олег, я хотел поговорить с тобой насчет твоих прогулов, — Олежка съел четыре куска и довольно откинулся на стуле, вытирая рот мной предоставленной салфеткой. Он почти не реагирует на мои слова, замечаю только то, что его плечи чуть вздрогнули. — Я уже второе утро замечаю, что ты не ходишь в школу. И вечерами шастаешь не пойми где, и не пойми с кем. Чайник звонко щелкает кнопкой. Я разливаю кипяток по кружкам и кидаю пакетики черного. — Мне бы кофе… — Вечером кофе не пьют, — спокойно подмечаю я и ставлю ему кружку с чаем. — Что ты скажешь по поводу того, что я говорил ранее? Он хмыкает и отворачивается. Не хочет отвечать, и я его прекрасно понимаю. Переживаю, как бы не убежал. — Я уже говорил матери, что не мое это. Физика там, и все остальное. Я в музыкалку хотел. И школы с уклоном мне не нужно было. Мне там вообще не нравится. Все ходят прилизанные, идеальные такие. Куда бы деться. Он опускает взгляд в кружку. Я смотрю, как он дерет зубами нижнюю губу. — А она уперлась со школой этой ублюдской. А у меня другие планы. Ясно? Поднимает глаза на меня и смотрит укоризненно своими ледяными. Ежусь от его взгляда и пробую чай. Отдает мятой. Корю себя за то, что начал этот никому не нужный разговор и киваю. Он кивает тоже и отпивает чай, морщась. Настоялся и стал крепким. Продолжаем молча пить чай и иногда обмениваемся взглядами. Олежку мне по-человечески жаль. Разве виноват он в том, что ему с родителями не повезло? Мать шизичка, отец бросил ради новой семьи еще когда Олежка в подгузниках бегал. Это мне Галина Сергеевна сама рассказала. Что Олегу еще остается, кроме бунта? — Идем, постелю тебе в гостиной, — Олежка помог мне убрать посуду и теперь стоял мялся в проходе. — Да я пойду, наверное, — неловко выдает он. — Куда это? Шляться по гаражам? С утра нашлялся, а сейчас ляжешь спать, а завтра провожу тебя до школы. Он шокировано на меня глянул, а я потянул его в гостиную, усадил на диван и отправился за подушкой и одеялом. — Знаешь, как бы тебе не хотелось бросить школу, осталось тебе всего ничего. Потерпишь, как миленький, а потом отправишься во взрослую жизнь с чистой совестью.       Я вручил ему постель и футболку со спанч бобом, чтобы переоделся. Он с усмешкой глянул на нее и положив подушку с одеялом, как ему удобно, скрылся в ванной. Где лежат полотенца я ему подсказал и со спокойной душой улегся в постель. Он мальчик взрослый, как лечь спать, думаю, знает. Я услышал, как он выходит из душа и семенит в сторону дивана. Ложится и ворочается. Вздыхает. Я открываю глаза глядя в потолок. Внутри ужасно неспокойно от осознания, что Олежка в соседней комнате. И эта неспокойность вызывает ступор. Олежка снова ворочается и каждый издаваемый им звук отдается где-то под сердцем. Он распахивает одеяло и встает. Я напрягаюсь и поднимаюсь на локтях, глядя на закрытую дверь. Олежка стоит возле и будто не решается постучать, позвать, да что угодно — не решается! — Олег? — зову я, когда руки начинают затекать. Он отпирает дверь и проскальзывает внутрь. Воздух выбивает из легких, когда вижу его силуэт в темноте. Он тянет подол футболки вниз, чтобы я ненароком не увидел его ниже пояса. — Что случилось? — я сажусь на кровати, пытаясь разглядеть его лицо. Он прочищает горло. — Ничего, — тихо говорит он и скользит к кровати, устраиваясь на второй ее стороне. Разинув рот, смотрю, как он ложится под мое одеяло. Глядит на меня, вижу блеск в его глазах.       Промаргиваюсь и ложусь обратно, лицом к нему. Закрывает глаза и ведет рукой ко мне, хватает руку и тянет на себя. Я уже чувствую себя безвольной куклой, но подчиняюсь и позволяю ему сделать то, что он хочет. Обнимаю, прижимаясь к его спине, и он судорожно выдыхает, заметно расслабляясь в моих руках. Закрываю глаза, вдыхая запах его волос. Пожалуй, они ничем не пахнут, лишь где-то вдалеке слышны нотки муската. Просыпаюсь утром под вой будильника. Вчерашняя ситуация с Олежкой кажется вымыслом или просто сном, но я отчетливо помню его касания, его тело, его запах и щекочущие нос волосы на затылке. Это было взаправду и это внесло в мою жизнь какую-то долю безумства. Рядом Олега не оказалось и меня это даже расстроило. В надежде, что он где-то в квартире я отправился его искать. Диван был заправлен, кед в прихожей не было, Олежка проснулся раньше меня и тайком сбежал. Конечно, хотелось бы проснуться с ним вместе и обсудить произошедшее сразу, чтобы не терзать себя весь день, но что теперь сделаешь? Олежка не уходил из моей головы весь день. На занятиях я облажался и не раз. Последнее занятие вовсе пришлось отменить, потому что голова была забита совсем не тем. Поймав Галину Сергеевну на лестничной клетке, я задергал ее вопросами об Олежке. — Павлуш, я как пришла с ночной, так его и не было уже. Ушел в школу уже. Как вернется, подскажу, что ты его ищешь, — она хлопнула меня по плечу и прошла к себе в квартиру.       Ага, как же. В школе он. Бестолочь. Опять шляется по гаражам с дружками, скримит и сигареты курит. Вернувшись в квартиру, хотелось лезть на стенку. Выйдя на балкон, увидел на выступе пачку сигарет. Курил утром? Засранец. Выглянув на улицу оглядываю двор, вдруг повезет увидеть его патлы. Сколько я простоял на балконе не знаю, но его я так и не увидел. Расстроившись, пошел на кухню поставить чайник. Может, хотя бы чай разбавит эту тревогу и я немного расслаблюсь. Слышу шаги в подъезде. Тихие, словно на цыпочках идут. Распахиваю входную верь и вижу его спину. Напрягается. Замирает, молчит. Будто и не дышит даже. Думает, что как хамелеон со стенами сольется? — Идем ко мне, — твердо говорю я и он поворачивается. Смотрит на меня с опаской, но, как обычно, подчиняется. Он этой его покладистости теплеет внутри, непроизвольно улыбаюсь, стараясь, не показывать это ему. Тяну его в кухню, где как раз закипел чайник. Одергивает руку и даже не смотрит на меня. — Хватит меня таскать, как куклу, — закатываю глаза. Решил проявить характер? Но это даже хорошо. — Я кофе буду.       Киваю, а сам кидаю в кружки мятный и заливаю кипятком. Фыркает и плюхается на стул. Берет кружку, прислоняется носом к кружке и просто вдыхает запах. Зависаю, глядя на него. Он замечает и отводит взгляд. — Ты был в школе сегодня? Теперь закатывает глаза он. Ставит кружку на стол и смотрит с вызовом. Бестолочь. — Был, — щурюсь, — Да честно! Был я в школе. На контрольной по физике тоже был. Вроде, нормально написал. По крайней мере, что-то, да решил. Улыбаюсь. Не напрасно занимались, это радует. Он хмыкает, пальцем на столе узоры невидимые вырисовывает. Бестолочь. — Мать твоя ключи занесла. Нужны тебе? Или останешься? Палец замер, так и не дорисовав узор. Олежка взглянул на меня пронзительно и от этого его взгляда впервые не похолодело, а наоборот — потеплело так и хорошо стало. Он чуть поерзал на стуле и улыбнулся, украдкой смотря на меня. — Если не буду стелить тебе в гостиной, не обидишься? Я снова дал ему одну из старых футболок, к слову, вчерашнюю я нигде не нашел. Засранец утащился в ней. Но для него не жалко. Он глядит на меня с вопросом, сжимая в руках ткань. — Приходи разу ко мне. Краснеет, заторможено кивает и, спотыкаясь на пороге, торопится в ванную. Моется дольше чем вчера, и я уже успеваю устать его ждать. Но скоро слышу осторожные шаги и внизу живота томно тянет от осознания скорейшей близости. Смотрю на его фигуру в темноте. Кажется, не надел футболку. На нем виднеются только боксеры. Быстро забирается под одеяло, прячется от моего взгляда. Поворачивается ко мне спиной и почти не дышит. Затаился. Ждет.       Тянусь к нему, обнимаю, как вчера. Его плечи холодные, и он действительно без футболки. Вздрагивает, льнет спиной ко мне и выдыхает. Кладу руку поперек его живота, ощущаю его трепет. Он жмется ко мне ближе, задницей упираясь в мой пах и тут уже выдыхаю я. Он трется, заставляя мою плоть твердеть. Прикусываю мочку его уха, тяну на себя, обвожу языком вставленное в прокол колечко и слышу его первый стон. Стягиваю с себя футболку, прижимаю к себе обратно. Рукой шарится меж наших тел и забирается ко мне в трусы. Охаю от неожиданности, когда его холодные пальцы сжимают мой член. Толкаюсь в его ладонь, переворачиваю лицом к себе и впиваюсь в губы. Он широко открывает рот, лижется, поцелуй получается пошлым, мокрым, оба стонем. Олежка облизывает пальцы и заводит их назад. Заставляет меня нависнуть над ним чуть задирает ноги. Замираю, глядя в его глаза с поволокой и боюсь сделать то, чего он так хочет. — Пожалуйста, Паш, — хнычет и царапает короткими ногтями мои плечи. Я аккуратно направляю член в его узкую дырочку и вхожу только головкой. Олег подначивает войти до конца, и я не выдерживаю, прикладывая силу вхожу, и мы стонем в унисон. Узко, почти больно, но так горячо и приятно, что мне хочется растянуть этот момент как можно дольше. Наблюдаю за Олежкой. Он, распахнув рот, тихо стонет и запрокидывает голову. Трудно понять, хорошо ему или не очень. — Тебе не больно? — медленно двигаясь спрашиваю я. — Хорошо… Олежка обнимает меня за талию, прижимается, губами тыкается в мою шею и мокро целует. Я опускаю ладонь на его колом стоящий член и нежно провожу сперва по головке, а затем по всей длине. Олежка прикусывает кожу у ключиц. Меня ведет, и я забываюсь.       Стоны, вздохи и беспорядочный шепот смешивается в пространстве. В комнате пахнет сексом, становится жарко и когда я уже оказываюсь на грани, Олежка громко кричит мое имя, сжимаясь. С громким рыком я кончаю глубоко внутри него. Его ноги немного подрагивают. Он довольно улыбается и облизывает губы. Я смотрю на него и не могу поверить, что мы только что потрахались. Обнимаю его, он льнет ко мне. Снова засыпаем вместе.       По утру, когда нахожу его рядом с собой, радостно улыбаюсь и целую его куда-то в лопатки. Он ведет плечом и натягивает на себя одеяло. Я тихо посмеиваюсь и начинаю осыпать его спину поцелуями. Он поворачивается ко мне. С сонными глазами и спокойной улыбкой. Чмокает меня в губы и укладывается ко мне на грудь. Я перебираю его черные прядки и целую в макушку. Теперь у меня есть карманный гот. Что с ним делать не знаю, но я точно буду его любить, баловать и в свободное время учить физике.