Love UP

Удар. Финт. Выпад. И снова, но быстрее. Удар. Финт. Выпад. Пинок костью? Резкий и бесцеремонный, именно таким оказался этот подлый жест со стороны оппонента. Он не успел заметить ее и оказался на холодном снежном полотне. Перекат. В момент, заострённая кость с пронзительным визгом пули разрезала пространство, пригвоздив край синего шарфа. Звезды, неужели нужно будет делать новую синюю заплатку? Резко дернувшись, скелет попытался отползти. Киллер настиг его буквально за секунду и размеренно, будто ленивый кот с хищной улыбкой, двигался за своей мышкой в серо-синей, полуразрушенной броне. Теперь она не походила на ту, что была в детстве. Нет, это полноценная защита, неоднократно спасавшая его жизнь. Однако она оказалась покорёжена словно картонная в тяжелом бою пред ликом смерти. Свап бы отползал и отползал, пока не вскочил, но… затылок почувствовал шероховатую поверхность коры дерева. Прижавшись к корням он попытался встать по стволу, чуть выставив ладони вперед, но преследователь оказался хитрее. Вялый зевок. Звонкий свист прям у лица. Зрачки в страхе сузились до точек-капелек. Новая атака пронзила могучую хвою прямо в сантиметрах от столь хрупкого черепка голубоглазого скелета. Страх беспощадно сжимал в тиски, замораживал своими цепкими мёртвыми пальцами, утягивая дребезжащую душонку за собой в омут панического ужаса. Он ещё жив, но по чьей воле, зачем? Неужели этот чертов маньяк хочет сотворить с ним перед смертью нечто столь жуткое? Его действия были быстрыми и рваными, как последний вдох тонущего, но вместе с этим плавными и аккуратными, образовывая танец неопределённости. Не в силах что-то сделать, Блу лишь смотрел опешившими глазами, будто сторонний наблюдатель, зритель своей жизни. Вот совсем рядом просвистела еще одна кость, стрелой пронзая руку Свапа. Острый снаряд легко вошёл в ладонь, как нож в масло. Иррадиирующая боль пришлась прямо в сердцевину души, распространяясь оттуда жаром по содрогающемуся телу. Безумные глаза напротив с упованием наблюдали за дикими страданиями монстра. Как на распятии, Свап был открыт перед последующими действиями. Тёплая жидкость нисколько не согревала мёрзлые конечности, разливаясь прекрасными узорами. Красные бутоны на снегу уже начали таять с тихим шипением. Или это он сам, не сдержавшись прикрыл глазницы, лишь на секунду, но открыв их ощутил что-то твердое и холодное на тазе. Перед глазами Свапа вместо последних мгновений жизни оказалась…улыбка. Безумная, нечитаемая, хитрая. Киллер надменно наблюдал за жертвой прижав нож тупой стороной к чистому, не очерненному кровью лицу своей жертвы. — Твоё последнее слово? — съёрничал убийца, прижимаясь своим лбом ко лбу звездного. — Я…я люблю тебя! — выпалил скелет. По мнению Свапа, это должно было ошарашить Киллера, должно дать фору и даровать Свапу шанс на побег, но так ли это? Не дав оппоненту и минуты на очухивание, юноша попытался дополнить себя, но выдал что-то нечленораздельное. Он слишком сильно нервничал и выдавал в себе свою неуверенность самым глупым способом. Клац. Пунцовый от смущения Свап жмурился боясь что-либо еще сделать. Он даровал этому мерзкому монстру свой первый и…вероятнее всего, последний поцелуй. Мысленно, лежащий начал корить себя за столь легкомысленный поступок, но справедливости ради, вероятнее всего, юноша отнял первый поцелуй и у своего оппонента. Киллер же нисколько не опешил, напротив, он совсем не среагировал на столь глупый поступок, а рот исказила пустая усмешка. — Любовь? — сказал со смешком скелет. Его сорванный голос тихим баритоном обдавал жертву предсмертным холодом. Глаза, абсолютно пустые, безжизненные картонки в дёгте опасно сверкнули любопытством. В тёмных залежах играл безумный блеск с алым садизмом. Это так смешно, что прям не верится! Любовь! Громкий, тяжёлый смех осел на молодых, кровавых костях Свапа. Настоящая истерика посреди ледяной бури. По позвонкам вниз сполз колючий морозец. Надрываясь, Киллер зажал скелетика ещё сильнее, наблюдая как растёт возможно получить больший ОП. Как багряная кровь приятно ласкает надтреснутые кости, не выдержавшие силу собственного ножа. Мефистофелевский смех растворился в гулкой тишине, так же быстро как и разразился. В полуприкрытых глазницах больше не было больного миража души, лишь спокойная мгла. Он молча улыбнулся, немного нежно, почти по-настоящему. И лишь пульсирующая красная мишень разгоралась новой решимостью и сумасбродством Лиссы. — Д-да, я люблю тебя! — не веря своим ушам, произнес скелет, смущаясь лишь сильнее. Главное стоять на своём. Инк и Дрим обязательно вытянут его из этой передряги, нужно только дождаться их помощи. — Неужели никто никогда не говорил, что любит тебя? Т-тогда я буду первым! — Голос Свапа предательски дрожал, выдавая животный тихий ужас перед своим палачом, но юноша не менее решительно стоял на своем. Если он не будет храбрым, если он сдастся…произойдет то, о чем будет жалеть и его брат и его друзья. — Каждый раз, когда мы дрались, я ощущал то, как пульсир-рует моя душа от твоего вида, неужели ты не ощущаешь нечто подобное? — Уверенным тоном дополнил он себя, привставая и будто пытаясь напереть на своего убийцу. Скелет медленно надавил на кровоточащую руку, упиваясь тихим взвизгом Свапа. Едва слышный скрип был музыкой для взбалмошного естества. Мучительно долго выходил сустав из кости, а затем мягкий хруст дал свою изюминку в композицию нестерпимой боли. По телу прошёл табун приятных мурашек, когда серо-золотая мана ОП рассыпалась в воздухе тонкой струёй, что так жадно поглощала душа-паразит. Это как наркотик которым невозможно насытиться. Хочется больше, сильнее, жёстче. Металлический запах дурмана ядом заполняет грудную клетку. Во тьме глазниц заиграли искры блаженной радости и изнеженной любви. — ты не представляешь как бьётся моя душа сейчас, — плечи дёрнуло вместе с тихим реготом. Смоляные, ядовитые капли разбитой решимости медленно сползали с белоснежных скул почти слезами. Густая ненависть клубком затягивалась в недрах осколочной мести психеи. Бабочка давно разучилась летать, когда Эрот оборвал ей крылья в порыве бушующей страсти. Помутнённый разум лихорадочно соображал пытаясь разобрать собственные отмершие чувства. Избитая временем рука приблизилась к Свапу, тот отчаянно зажмурился от удара. Но тёплые не своей кровью пальцы ласково провели по чистой скуле, омрачая её бордовым. — М-может, тогда я могу ощутить ее? — с мнимой робостью произнес скелет, жмуря один глаз, в попытке унять беспокойное дыхание. Боль прочным комом собственной пыли и боли встала в его горле, словно моля…нет, безысходно требуя — кричи, страдай, ненавидь своего врага, но Свап старательно сдерживался, скигля, словно брошенный в дождь пес. Его тонкие и длинные пальцы на свободной руке трепетно притронулись к чужой. Нежно и бережно Свап прижимал его к себе, а спустя мгновение неторпеливо повернулся к залитой кровью ладони, слабо целуя ее. Поморщившись от острого, тошнотворного запаха железа, скелет прикрыл глазницы, посильнее прижимаясь к ней. Мысленно Свап молил о своём спасении звезды, Бога, Темми, да кого угодно черт побери! Ведь он просто хочет встретить еще один день с теми, кто по настоящему ему дорог. — Ты счастлив? Я хочу что бы ты был счастлив. Если я смогу сделать тебя таким, значит я тоже счастлив, — сдерживая всхлипы, произнес он. Как же противно говорить нечто такое сокровенное этому страшному монстру, но…что если в нем тоже есть что-то хорошее?.. — Я верю, что ты действуешь из благих побуждений, ведь ты делаешь это ради своих друзей, или же, корректнее назвать это семьей? — с некой усмешкой произнес свап, с прерывистым придыханием и жалостливыми, болезненными стонами. Рука Киллера не двигалась, будто боялась нарушить это мимолётное мгновенье. В другой ладони зажата переломанная конечность младшего скелета. Такой маленький, такой хрупкий… Так хотелось взять его за шейные позвонки и ломать, ломать пока громкие крики и мольбы вырываются из его субтильной жертвы. Липкая, сладкая смесь солёной алой жидкости и сухой пыли. И всё это облачено в целительную ману ЛЮБВИ… — Ты даже не представляешь, как я счастлив… — бесстрастный голос наполняется больной радугой красок, как все стадии принятия, все стадии удовольствия. Пустая мгла не способна излучать свой свет, но так удачно его парадирует. Психопаты — идеальные игроки, взамен глубоких чувств их странная природа дала им великолепные способности к имитации. Киллер пытается установить визуальный контроль, чтобы потом овладеть и надтреснутым детским разумом. Рыбий взгляд мечется и устанавливается на излюбленной, сломанной кукле в синем шарфе. Он смотрит в чужую душу, пытаясь там найти призрачное отражение своей. Но не находит в себе этих тонких и глубоких эмоций. Его чёрно-белый мир сер как прах, и резок как запах крови. Но он никогда не искал себе жертву, нет, убийца искал покоя, удовольствия и эгоистичного комфорта. Душевная глухота так мастерски завуалирована и отдана на растерзание ранимым монстрам и людям, смеха ради. Секунды полоумного света счастья приходят в моменты самых ярких кукольных спектаклей, когда он развлекается со своими масками. Но настоящего удовольствия никогда не происходит — он не умеет его чувствовать, а оттого это цель становиться незыблемой и извечной. Свап всего лишь стоял на пути к несбыточной мечте. — Хах, тогда это здорово, — скромно произносит скелет, моргая пару раз, осторожно отпуская чужую не дрожащую руку, что бы посметь прикоснуться к закрытым ребрам оппонента. — Словно птичка в костяной клетке, — как-то мечтательно произносит скелет, прижимая пальцы к костям врага, и наконец-то сжимая их сквозь окровавленную, пыльную майку. — Я могу показать тебе мою, если ты освободишь свою, — это рискованно, очень и очень рискованно, но Свап верит и надеяться — этот монстр может быть хорошим, он может не быть предателем. Пусть Киллер и проигнорировал вопрос о семье, но…может, ему просто тяжело об этом говорить? Киллера же совсем не интересует возможность узреть душу слабейшей версии себя. Что касается его остатков кульминации существования — то вот она. Открытая на показ, такая ранимая, незащищённая даже мертвецкими костями. Алое нечто, что сияет в зияющей пустоте над грудной клеткой. Сама её форма молит об утешении, молитва о жестокой пощаде. Прицел выведенный неаккуратным художником, который решил разбавить всепоглощающую черноту аморального персонажа. Творец был слеп, окрашивая куклу в смертельные оттенки, теперь ему и расплачиваться за грехи своей куклы. Потеревшись о чужие пальцы скулой, Свап нерешительно переводит взгляд с грудины на лицо убийцы. Ровно в его глазницы, только в них и никуда больше. Они гипнотизируют, будто манят его измотанное, полу-потухшее от боли сознание, словно предлагают расслабиться и оставить эти жалкие попытки, прекратить трепыхаться в его цепкой хватке, принять свою участь и оказаться съеденным неоспоримым величием. — Что для тебя любовь? — наконец-то вновь выдавливает из себя слова юноша на выдохе. Он больше не стонет, скорее продолжает поскуливать и предыхать через каждое слово, но не больше. Всё ещё живая магия трепещит под натиском новой волны выжигающей решительности. В горле останавливаются слова, образуя прочную пломбу из немых звуков. Вакуум внутри черепной коробки выбивает любую непрошенную мысль. Любовь — насилие. Чем больше беззаветность чужого счастья — тем лучше. Внушая другим, начинаешь верить сам. Но неудовлетворённая, тёмная сторона сжимается и начинает активно сокращаться, напоминая о себе. Зависть. Как бы ему хотелось вновь обрести бессмысленные эмоции, чтобы разъедало душу кислотой, чтобы наслаждаться своими страданиями и жалеть свою жалкую жизнь. Но он не может, не знает, не умеет чувствовать. Не горячей зависти, не воодушевляющей радости, ни солёный вкус любви. Лишь едкое разочарование и глубинный садистский интерес. — Любовь… порождение своей устремлённости, своего любопытства, немой беспомощности и величия. Любовь — уровень резни. — В твоих словах читаются строки моего понимания любви, — кисло хохотнул скелет, не получив ответной реакции и смиренно положив руку обратно, на чужую, сильнее прижимая ее к своему лицу. — Для меня любовь это чувства, трепет, стремление и любопытство, но не к резне, а к монстру. Моя любовь это о принятии, о смирении и уважении. Я люблю тебя и для меня ты важен, как никто более. Ты мой свет во тьме, ты то, без чего моя душа тускнеет и погибает, ведь для меня любовь это не уровень насилия, а доверие и принятие. Разве ты не чувствуешь то же, что я ощущаю к тебе? — произносит Свап, наконец-то спокойно выдыхая. Пусть бесконечные ранения и мучают его обмякшее тело, но он смог привыкнуть к этому и унять мелкую дрожь, что сковала его маленькое сердечко-душу. — Знаешь, чем больше я нахожусь рядом, тем сильнее влюбляюсь и понимаю. Мы с тобой похожи, но любил ты кого-нибудь в моём понимании? Ведь раньше ты был совсем другим. Доверие… принятие. звучит как какая-то шутка. Очевидно понятные разуму и чуждые искалеченной ненавистью душе. Но где-то глубоко внутри, под покровом вязкой пустоты, эти лёгкие слова находят отклик. Но в ту же секунду гаснет и задыхается в бездонном отчаянье. — другим?.. — слова звучат отстранённо, разбиваясь в дребезги об душу Свапа, — Ты ничего не знаешь, — в монотонности сверкнула и угасла холодная прожилка. Вот он. Такой же как и раньше, только шарф синий, а не культовый, любимый красный. Алый шарф всегда будет таким, и никакие дрожащие капли бунтующей крови не испачкают его невинность. А синий… синий, цвет счастья, по иронии цвет слёз, его так легко затмить… Пару брызгов тающей ЛЮБВИ как он сразу становиться тёмный, грязно-чёрным. Оскверненный, уничтожает решительность, превращая её в гниющую массу ненависти. Они не похожи. У Киллера червоточина в груди, его собственный источник, его личный мучитель и изверг. А Свап всего лишь продукт, побочная деятельность крови других. Маленькая марионетка в танце на разбитых стёклах, в то время как псих его верный кукловод. Его безумная жажда насилия — самая настоящая спутница жизни. Раньше она витала в воздухе совсем рядом, шепча пророчества, обещания. Маленькая, была покрыта прахом и пахла смертью. Сверкающий клинок вместо косы. По мановению бледной, усохшей руки совершался самый несправедливый суд. Теперь это лишь отголоски его собственного больного воображения, где всё ещё пахнет смертью и прахом. Любил ли он.? Конечно любил, но только убивать. — Тогда я хочу узнать. Что ты такое, как тебя понять и почувствовать? Я хочу найти ответы на все эти вопросы, что бы принять тебя, — решительно произносит скелет и хватается за Киллера, резко прижимая к себе, заставляя тяжело осесть на него. Обьятия, то что он готов дарить сколько угодно и кому угодно. Нежные, сладкие, но не приторно, а до боли искреннее в своём бескорыстном желании помочь. — Я люблю тебя, Киллер и хочу что бы ты всегда был счастлив, — продолжал нагло лгать Свап, прижимая своего врага всё сильнее с каждым неровным вдохом, — И я готов ждать сколько угодно, чтобы ты открылся мне! Истошный крик с новой силой разнесся по округе, отражаясь грохочущим эхом от сотен елей и стен личной клетки монстров. Скелет двинул рукой, в попытке вытянуть ладонь, нанизанную на кости. — И… и я готов пойти на все для того, что бы ты был счастливее, слышишь?! — не унимался он, начиная жмуриться от непрерывающихся горьких слез, — Тебе же приятно, если мне больно? Тогда я готов кричать ради тебя! Спектакль одного актера разыгрывался так как только мог, вальсировал под острыми нитками-лесками опытного, извращённого мастера из зеркала. Да, это чертовски больно, но если заставить этого чудака поверить в слова юноши, возможно он отделается испугом и тяжёлым переломом, но выживет и сделает своего врага новым другом. Какой смешной… и глупый. Золотая мана ОП яро поглощается ненасытной душой. По позвонкам вновь проходит волна тепла. Киллер почти чувствует вкус чужой сути. Его прах, его слёзы, его кровь — всё это до жути вкусно! Хочется поглотить целиком и не оставить ни грамма галлюциногена. Но жертва, играющая сама с собой это что-то интересное, что-то новое… И эта мысль заставляет заходиться в удушливом смехе. Призрачная надежда этого глупца такая наивная! В порыве безжалостного хаоса кукловода, рука сжимавшая запястье Свапа, опустилась ниже к локтевому суставу. Он резко дёрнул его с характерным скрипом. Но так же внезапно исчезли кости на окровавленной руке. Растянувшись в мирной полуулыбке, Киллер обмяк в чужих объятьях. Опустошённый, онемелый сосуд поглощал пыль ОП, позволяя своему врагу смело уверять его в свои бредни. Это не было искренне. Никто из них не был честен в своих словах и мыслях перед друг другом. Но оба как-то молча смирились. Свап хотел выжить, движимый надеждой на светлое будущее и альтруистичными мотивами. И Киллер, оболочка некогда жившего монстра. Ни человек, ни монстр. Просто существо с непреодолимой жаждой крови. Но оба выбрали лживую пощаду.