Просто позволь мне остаться посреди этой мрачной тишины без надежды на будущее

      Их отношения никогда не были приятными, но оба чувствовали зависимость друг от друга. Никто не решался первым закончить этот поток фальшивых признаний и уверений, но никому и не хотелось прекращать. Никому, ведь тому, кто верил в то, что это любовь, не хотелось. А остальное его не волновало.       Второй лишь тенью плёлся за ним по городу, когда выдавался шанс выйти из квартиры. Не сказать, что он был рад, просто уже смирился с тем, что других способов увидеть солнце у него не будет. Сказать, что это заключение, он тоже не мог. Разве перед заключённым будут каждую ночь растекаться в признаниях в любви? Разве будут обнимать и крепко прижимать к себе во время сна, бормоча что-то про "боюсь потерять"?       Хотя разве слушал он эти признания? Верил им? Нет, да это и ни к чему. Всё равно ничего не изменится. Всё равно его не отпустят.

***

      - Что ты нашёл в этих звёздах?       Его хриплый низкий голос выражал и интерес и раздражение, хотя они оба знают ответ. Просто один боится сказать, а другой - услышать.       - Здесь так прохладно... - тихо протянул голубоволосый парень, сидящий на обломке бетонной стены. Он пустым взглядом смотрел в тёмное небо, погружённый в какие-то свои размышления.       - А понесло тебя шастать по крышам посреди ночи. - ответил его вечный рыжеволосый спутник.       Заключённый хотел возразить, что рыжик сам вытащил его на улицу в два часа ночи, но в любом случае это было бы бесполезно. Его никогда не слушают, но всегда любят. Если это можно назвать любовью.

***

      Прохожие каждый раз шатались в стороны, завидя эту парочку на другом конце улицы, хотя вряд ли кто-то из них видел второго. Все обращали внимание своё только на рыжего и проклятый кусок металла на его поясе. Заботятся только о себе, как и всегда. Хоть какая стабильность в жизни.       Парней никак не занимали страхи и вскрики окружающих. Одного - потому что он представлял, куда бы сходить со своим любимым, второго - потому что его не волновало уже ничто.

***

      Теперь одинокий подросток сидит посреди пустой комнаты, подогнув к себе коленки и уткнувшись головой в сложенные на них руки. Думает ли он о чём-то? Разве что о голоде. Который день он проводит вот так?       А как вообще всё пришло сюда? Как его прекрасная жизнь, его по-детски чистые надежды и мечты о счастье и светлом будущем привели его на это место? Как все его мысли замкнулись на нескончаемом желании выжить? Когда милая, яркая улыбка покинула его лицо, уступила место горькой гримасе боли страдальщика? Разве сделал он что-то плохое в тот день, когда, возвращаясь домой, решил пойти другой дорогой? Разве виноват он в том, во что обратилось его жалкое существование?       Он слышит, как за дверным проёмом расхаживает в разные стороны его заключитель. Он слышит, как этот заключитель постоянно бормочет что-то себе под нос. И не понятно, к кому он обращается - к своей совести или к голосам в голове.       Да это и не важно. Кто бы ни был этот таинственный собеседник, голубоволосый был благодарен ему хотя бы за то, что рыжик боится зайти к эту комнату, и в ней парень может расслабиться. Насколько это возможно, когда в коридоре за стеной постоянно топчется подросток с убитым прошлым, убитой психикой, кучей убитых людей на счету и оружием в кармане.       Уже наплевать на всё, что было так важно раньше: на жизнь, на друзей, на родителей, на любимые дела, на свои собственные мысли. Хочется просто сидеть так, пока существование не закончится. Пока не выпадет приятная возможность сдохнуть, навсегда сбежав от этих отношений.       Уже не хочется просить ничего у этого психа. Молить о спасении или настаивать на лечении. Ничего.       И парню не нужно его позволения на то, чтобы остаться посреди этой мрачной тишины без надежды на будущее.