История одного таксиста

      На улице уже смеркалось. Израиль торопился на встречу. С тех пор, как Третий Рейх вернулся в город, его жизнь усложнилась. Давид заметил, что за время отсутствия нациста в его жизни, он перерос его. Теперь Дирк был ниже сантиметров на двадцать. Это значительно подняло самооценку Израиля.       Он нырнул в лес и побежал к реке. Там у них с Германией было назначено свидание. Кайли уже сидела на берегу.       — Привет, лисёнок! — она обернулась, на её лице заиграла улыбка.       — Хех... — Израиль сел рядом и приобнял её. — Давай сходим поесть? Тут есть одна круглосуточная кафешка для студентов.       — Хорошо. — Германия положила голову ему на плечо.       Они какое-то время сидели на берегу и смотрели на реку. Кайли уткнулась носом в бороду Давиду. Он не стал сбривать её, чтобы поддерживать свой образ "типичного еврея".       — Ты так вкусно, сладко пахнешь... — тихо протянула Германия и поцеловала его скулу.       — Спасибо... — Израиль расправил крылья и обнял ими их обоих. Кайли прильнула к нему и немного задремала. Израиль тоже пригрелся и замурчал, нежно поглаживая живот немки. Так хорошо и спокойно: тихая ночь, ни единого постороннего звука.       Они долго поддерживали эту тишину, пока Германия всё-таки не сказала:       — Пойдём в кафешку?       — Пойдём, — Давид встал и подал ей руку, — Прошу, моя принцесса!       Германия усмехнулась.       — С тем, кто украл моё сердце, я пойду хоть на край света! — она взяла его за руку, прильнула к ней и они вышли из лесу.       Израиль бережно придерживал Кайли в районе поясницы. В последнее время её спина сильно уставала.       — Завтра нужно пойти на УЗИ. — Германия улыбнулась.       — Как малыш? — взволнованно спросил Давид.       — Очень любит солёную карамель и куриные крылья.       Они засмеялись. Ночь выдалась на удивление тёплой, поэтому Германия была в легинсах и водолазке, которая оголяла его живот. Она уже несколько месяцев носила под сердцем ребёнка от Давида.       — Тогда может закажем куриные крылышки? — Израиль открыл дверь и пропустил немку перед собой.       — Давай.       Они сели на диванчик и официант принесла им меню. Израиль уже прекрасно знал, что хотел — не в первый раз уже ел здесь. Кайли же стала рассматривать фотографии в меню.       — У них есть милк-шейки? Никогда не замечала.       — Да, это обновление в их меню. — пояснил Давид, — Что хочешь?       — Дай мне пару минут. Я не так часто здесь бываю.       — Зря! — ответил ей парень, сидящий за соседним столиком. — Все местные студенты здесь кормятся!       — Я не тороплю тебя, принцесса. Выбирай, что понравится. — Израиль приобнял её и погладил живот. — Мы, кстати, как заказывать будем? Каждый разные блюда или общие?       — Давай вместе выберем и вместе поедим. Может салатик какой? Просто вот этот цезарь с курицей на меня так интересно смотрит. И я предлагаю объявить сегодня "день курицы", потому что курица по-французски тоже выглядит неплохо.       — Думаю, от цезаря с курицей мало, кто откажется. — Израиль изучал состав каждого блюда. — А вот "француженку" не советую, её готовят с вином и коньяком.       — Жаль... — Германия вздохнула, — А в других блюдах используется свинина. Видишь? — она стала указывать на составы — бекон, бекон, сало, это вообще холодец...       — В курице терияки нет ничего такого.       — Я не особо хочу. Может возьмёт наггетсы и крылья?       — Ну, в принципе, это почти курица. — Израиль задумался, — Если возьмём ещё и ножки, то соберём целую курицу.       Германия рассмеялась и вернулась к меню.       — А что ты порекомендуешь? — спросила она.       — Мне нравится их рататуй и шоколадно-ванильный десерт.       — А что такое "Мешочки Деда Мороза"?       — Это эксклюзив. — Давид поправил рубашку. — Они готовят их только под Новый год. Кажется, по желанию клиента они могут вложить внутрь маленький подарочек.       — Мило. О, твой любимый кофейный тортик!       — Даа... Но я думаю, что нам уже достаточно.       — Может взять смузи?       — Тогда лучше вот этот. — Израиль указал на большой коктейль на двоих. — Как ты смотришь на такое?       — Ооо... Это так мило... — Германия положила ему голову на плечо.       — Так значит ты всё? — Давид поцеловал её в макушку и стал искать глазами официанта.       — Ох, поздравляю вас! — подошедшая к ним девушка улыбнулась Кайли, затем обратилась к Израилю. — Вам как обычно, товарищ Гительман?       — Не совсем. Сегодня я с миледи, — он приобнял Германию и озвучил заказ. — два цезаря с курицей, по две порции куриных крыльев, ножек и наггетсов, два рататуя, два шоколадно-ванильных десертов и клубнично-банановый коктейль на двоих.       — Боже, если вы всё это съедите, я дам вам скидку. — она засмеялась. Израиль тоже засмеялся, а потом усилил свой акцент и сказал:       — Это было бы очень хорошо...       Все трое рассмеялись, официантка записала заказ.       — Выноси по очереди, Машуль. Не нужно тащить все эти тарелки разом.       Девушка кивнула и удалилась. Германия откинулась на спинку дивана.       — Ты знаешь её? — спросила она.       — Это моя однокурсница. Подрабатывает тут по ночам. — ответил он. — Это кафе даёт обитателям городка не только еду, но и работу. Мы все здесь друг друга знаем, даже если из разных вузов.       — Здорово...       Израиль кивнул и снова стал гладить её живот. Вскоре Маша вернулась поставила перед ними тарелки с салатом и спросила о соусах для курицы. Когда она получила ответ, она снова удалилась. Германия сразу принялась за салат. Израиль немного понаблюдал за ней и тоже стал есть, обхватив свою тарелку рукой.       — Я заеду за тобой завтра и отвезу на УЗИ. — сказал Давид.       — Спасибо, лисёнок. Знаешь, мне последнее время тяжеловато ходить.       — Это логично. — отозвался парень с другого столика. Он взял свою еду к ним и сел на диван. — Какой у вас месяц?       — Пятый.       — Привет, Денис. — Израиль кивнул ему и парень сделал тоже самое.       Они разговорились. Денис заявил, что будет ассистировать на завтрашнем УЗИ.       — Чтож, хорошо. — Давид проглотил кусок курицы. — Я буду сидеть в кабинете на всякий случай!       — А ты, я смотрю, совсем не доверяешь мне. — Денис усмехнулся. Он ушёл, когда снова появилась Маша.       — Ваша курица. — она разгрузила поднос с едой и ушла.       — Вот твои любимые крылышки. — Германия посмотрела на свой живот, погладила его, затем принялась за крылышки. — Кстати, ты уверен, что у тебя хватит денег, чтобы всё это оплатить?       — Ты таки думаешь, что у меня нет двадцати пяти, максимум тридцати рублей? — Израиль снова усилил свой акцент, заставив Германию засмеяться, отчего та чуть не подавилась курицей.       — Папа у тебя очень юморной. — она положила руку на свой живот, затем продолжила есть.       Давид уже покончил с куриными ножками и крылышками и придвинул к себе картонный контейнер с наггетсами, которые он так любил, обхватил его рукой и только после этого открыл его и стал есть.       Германия удивлённо посмотрела на него. Израиль всегда ел очень быстро и это всегда немного волновало немку. Сама она в это время только приступала к ножкам.       — Не торопись. — сказала она. За всё время, пока они сидели в кафе, ей пришлось несколько раз останавливать Давида.       Вскоре Маша принесла им рататуй.       — Ого! Он как в том мультике про крысу! — воскликнула Кайли.       — Вот за это я люблю его. Выглядит красиво и довольно вкусно. — Израиль вытер руки салфеткой, потом придвинул к себе тарелку, снова обхватил её одной рукой и стал есть.       — Можно тебя спросить? — начала Германия. Давид кивнул. — Почему ты всегда обнимаешь свою тарелку?       — Я тебя уверяю, принцесса — ты не захочешь знать эту жуткую историю.       Голос Израиля звучал именно так, как должен звучать голос человека, видевшего всякое. Он замер, уставился в противоположную стену кафе, но смотрел будто сквозь неё.       Глядя на него, Германия сразу поняла, почему он так ел. Концлагерь. Именно он был причиной этого странно поведения.       Кайли попыталась поменять тему. Давид тяжело вздохнул и вернулся к еде. Они недолго молчали, пока Германия не почувствовала толчок в животе.       — Упс! Потрогай мой живот! — воскликнула она. Израиль нехотя подчинился и почувствовал новый толчок.       Он мгновенно оживился и посмотрел на Кайли. Та кивнула и ткнулась головой ему в щёку. Давид издал тихое урчание и продолжил есть, пока эти звуки всё ещё вырывались из его горла.       — Чёрт! — вскрикнул парень, сидящий возле окна, потом посмотрел в сторону звука, — Так вот, что моя бабка слышала ночью!       — Что, прости? — Израиль поднял голову.       — Короч, — парень встал и подошёл к ним — Моя бабка жила где-то в Украине во время войны и её мать — моя прабабка — спрятала в подвале еврейскую семью, о чём бабка не знала. Она встала ночью, не знаю, для чего, и услышала "какие-то рычащие звуки" из подвала.       — Да, лисы иногда урчат, когда счастливы. И мы, как и все, уменм издавать звкки своих тотемных животных. — пояснил Израиль и они оба расхохотались.       — А вот бабка моя тогда испугалась. Утром ей моя прабабка сказала, чтобы она никому об этом не говорила. Фашисты их так и не нашли.       — Уф, слушай, а как зовут твою прабабку? — внезапно спросил Давид.       — Антонина Павловна Себякина, а что?       — Просто интересно.       — Ладно, я не буду вам мешать, поздравляю с пополнением! — парень удалился.       Израиль доел рататуй и полез в телефон. Он ввёл имя в строку поиска и нашёл её адрес. Потом он отправил в группу в какой-то соц.сети её имя и прикрепил историю, которую только что услышал. Германия краем глаза заметила, что группа называлась "Спасители и спасённые", в закреплённых сообщениях были истории Оскара и Эмилии Шиндлер, Пауля Фенцеля и т.д.       Маша вынесла им десерт и смузи, извинилась за задержку и снова ушла.       — Ты был прав насчёт их рататуя и десерта. — Ганс вытащила ложку изо рта, после того, как она оставалась там некоторое время. — Похоже на мороженое.       — Угу. — Израиль ел не так быстро, как обычно. Германия заметила, что он совсем успокоился.       Наконец они закончили и Давид выдвинул смузи на середину стола.       Когда они закончили, Маша принесла счёт.       — Ты таки обещала скидку. — Израиль состроил стереотипное выражение лица, потом они вместе с Машей рассмеялись.       Она действительно дала им скидку, сославшись на беременность Германии и студенческий Давида. Тот оставил ей довольно высокие чаевые, вложил в купюру записку "Удачи закрыть сессию, увидимся позлезавтра" и они вышли из кафе.       — Чтож, кажется нам пора по домам завтра рано вставать. — Кайли встала на цыпочки, поцеловала его в щёку и они расстались.       Утром Израиль просил у России ключи от "шестёрки", но в итоге был вынужден вызвать такси.       — Привет, Веймар... — Давид объяснил ситуацию и попросил его подъехать побыстрее.       Когда они подъехали к общежитию, Германия уже стояла на крыльце. Она забралась на заднее сиденье, бросив тихое "здравствуйте" и Веймар вдруг повернулся к ней.       — Ты очень похожа на мою дочурку... — он понурил голову.       — Вашу дочурку? — удивилась Кайли. Израиль вышел из машины, сел на заднее сиденье, пересадив её вперёд.       — Да... — Веймар снова поехал. — Скучаю по ней...       — Расскажете? — попросила Германия.       Таксист вздохнул и рассказал свою историю.       — Я Веймарская Республика. Когда я был маленьким у нас были большие проблемы в семье — отец в какой-то момент начал пить и избивать мою маму и младшего брата. Меня он не трогал, потому что я тогда был физически сильнее него и мог дать отпор. Когда закончилась Великая война, я стал уезжать из дома, чтобы исполнять свои представительские функции. Однажды я вернулся, чтобы забрать свои вещи и уехать оттуда навсегда. На кухне были мой брат и отец. Брат ударил его ножом несколько раз. Я заперся в комнате и выбрался через окно, услышав шаги брата по второму этажу. Я передал семье его друга о случившемся, но не знаю, что было дальше. Я больше никогда не возвращался в свой дом и убрался оставив все вещи там.       Мой брат всегда был странным. С детства у него были садиситские наклонности, он всегда издевался над теми, уто был слабее него, но мы могли его контролировать. Я помню, что у него была жуткая улыбка и пустой взгляд.       Я, по сути, начал свою жизнь с чистого листа — у меня не было никаких личных вещей. Я жил в Рейхстаге, исполнял представительские функции и налаживал жизнь. Влюбился, женился, у меня родилась красивая дочка, а через три года ещё одна. Всё было хорошо, пока я снова не увидел своего брата. Он связался с нацистами и стал выглядеть ещё хуже. Он был Дьяволом во плоти — жестокий и беспощадный. Не знаю, убил ли он кого-то, кроме отца на тот момент. Мы боролись с нацистами, как могли. Но я не мог избегать своего брата — мы встречались и ним всё время, пока в Рейхстаге не случился пожар.       Я проснулся, почувствовал запах дыма и побежал к детям. Всё, о чём я думал, это моя семья. Я схватил детей и побежал к жене... — Веймар всхлипнул, — Тогда-то я и увидел моего брата во всём его чудовищном обличаи. Она была в крови, а он стоял над ней с ножом в руках. Я убежал оттуда, даже не попытался зайти в ту комнату. Мы стояли на улице, дети плакали, а я видел силуэт моего брата в Рейхстаге. Он выскочил оттуда с перепуганным лицом и кинулся к толпе. "Это он! Это он!" — он указывал на меня пальцем, но его не слушали.       Тогда он кинулся на меня с тем же ножом. Я оттолкнул его и побежал с детьми, тогда он ударил себя этим ножом в плечо и завопил: "Ах, чёрт! Нет! Не смей трогать моих детей!" Люди обернулись, увидели нож в его плече, увидели меня, убегающего с детьми... Они остановили меня, он подбежал обнял моих детей, заплакал и стал благодарить людей, за то, что помогли ему. Я попытался вернуть детей, но меня не пустили, пригрозив полицией. Я вырвался и убежал, когда все отвлеклись на моего брата, успокаивая его и говоря, что теперь всё хорошо. Но у брата никогда не было детей! И мои девочки даже не были похожи на него!       Я покинул страну, той же ночью. Перебрался в Литву, начал жизнь с начала. Я был бомжом, но, хотя бы, живым. Я плакал о потерянной семье первое время, но потом смирился. Именно тогда, в газете, я прочитал, что нацисты пришли к власти и фото моего грёбаного брата было на первой полосе газеты.       Потом началась война. Нацисты пришли в Литву и до них дошли слухи о том, что я здесь. Они нашли меня и арестовали. Меня бросили в подвал, издевались надо мной, били и мучали. Тогда я в последний раз увидел своего брата. Он зашёл в подвал, где меня держали. Гордо, с высоко поднятой головой, словно насмехаясь надо мной — избитым и худым. Он посмотрел на меня с отвращением, потом повернулся к своим. "Бросьте его в концлагерь!" — приказал он. Меня запихнули в товарный вагон и отправили куда-то...       Веймар разрыдался, помотал головой, пытаясь сбросить жуткие мысли. Израиль сзади положил руку ему на плечо, пытаясь подбодрить. В конце концов таксист собрался с мыслями.       — Нам нужно поторопиться, иначе опоздаете в больницу. — он нажал на педаль газа и довёз их до больницы. Оставшийся путь он иногда утирал слёзы и всхлипывал, руки его дрожали.       Он остановился возле больницы и Германия выскочила на улицу. Израиль тихо вылез следом, открыл дверь со стороны водителя и обнял его.       — Ну всё, всё... — шепнул он, протянул ему два рубля и стоял рядом, пока такси не уехало.       — Кажется, я навеяла ему забытые воспоминания... — Кайли чувствовала угрызения совести за то, что случилось с таксистом в машине.       — Не знаю... — Израиль наконец вышел из транса и повернулся к ней. — В любом случае, пойдём. — он обнял её и повёл в больницу.       — Хэй! — Денис вышел к ним из кабинета и пожал Давиду руку. — Проходите, доктор ждёт вас.       — Израиль? — Кайли попыталась обратиться к нему, тот посмотрел на неё и вопросительно кивнул, — Думаешь, он в порядке.       — Нет. Думаю, мне стоит угостить его кофе, после...       УЗИ показало девочку, и то, что она совершенно здорова. Врач выписал рекомендации и они ушли.       — Ты рад, что у тебя будет дочь? — спросила Кайли.       — Я рад, что у меня будет ребёнок. — Израиль буквально светился от счастья.       Они вышли на парковку, где снова стояла машина Веймара. Он, казалось, был совершенно нормальным, но все трое знали, что это было не так.       Германия снова села на переднее сиденье, а Израиль назад, прямо позади таксиста. Они тронулись, Веймар вздохнул.       — Я полагаю, вам интересно, как я попал сюда... Когда лагерь, где нас держали освободили, я недолго лежал в больнице. Я изменился за это время. Родная мама не узнала бы меня. Она, кстати, ушла от отца за полгода до его смерти. Когда мне стало легче и меня выписали. Я убрался обратно в Литву, уже в составе СССР. Мне снова пришлось начинать всё сначала. Я сменил фамилию, восстановил документы, в том числе и водительские права, и устроился на круглосуточную работу в такси ибо дома у меня ещё не было. Потом мне выделили квартиру, чаевые и зарплату я тратил на еду и одежду. И когда моя жизнь стабилизировалась, я поехал в Польшу на заработки.       Там я работал в ночном такси. Платили не мало, но там было много своеобразных правил. Я не буду в них углубляться. Скажу только, что видел я там всякое — призраки там обитали.       Однажды я увидел музыкальную группу, которая играла толи дэт-метал, толи нацистский метал, толи оба сразу, что-то такое. Они попросили меня показать им страну. Мы поехали на мотоциклах, мне пришлось арендовать себе мотоцикл. Они нарушили все возможные правила. В конце концов я узнал одного из них — это был ублюдок‐надзиратель из лагеря. Я намеренно поехал по дороге, которая проходила мимо леса.       Один из них остановился и все остановились. Он стоял какое-то время, потом бросил мотоцикл и побежал в лес. Потом тоже самое случилось с другим. Потом души атаковали нас. Все они с громкими криками кинулись в лес. Души, похоже, приняли меня за одного из них и погнали меня в лес. Я бежал, пугаясь этих душ и они выгнали меня к лагерю. Я услышал хруст ветки сзади, хотя, наверное, это я сам на неё наступил. Но тогда я до смерти испугался! Я побежал наабум, пугаясь душ и выбежал на трассу. На то же место, где случилась атака. Я убежал.       Потом мы с полицией десять дней ходили по этому лесу, каждый раз находя улики на тех местах, где мы уже ходили в прошлый раз. В итоге нашли их всех и я не буду это описывать. Можете просто загуглить "Трагедия группы Рамштайн", если вам интересно.       В конце концов это стало последней каплей и я уехал обратно в Литву. Там я подал документы в программу распределения рабочих рук или как-то так. И по этой программе был определён сюда. Сначала работал один, потом появились ещё несколько человек. Я работаю таксистом в этом городке уже лет десять, наверное.       В конце истории он говорил бодро, выпрямил спину и перестал тяжело вздыхать.       — И вы любите эту работу? — спросила Кайли.       — Да, чёрт возьми! — радостно воскликнул Веймар. — С тех пор, как я стал работать в такси, я стал чувствовать себя немного более счастливым, чем до этого. Я люблю свою работу и не променяю её ни на что другое! Когда я вожу этих ярких, жизнерадостных людей, которые не видели того, что видел я, которые живут на полную катушку, мне и самому становится легче. И вот, что я вам скажу: не стоит думать, что работа в такси — унизительная работа. Не бывает унизительной работы, если она добровольна и над вами не стоит надзиратель. Самое главное, чтобы ваша работа приносила вам радость — это и есть счастье.       — И вы... очень скучаете по семье? — спросила Германия.              Веймар вздохнул. Ужас от всего пережитого им запёкся сединой на висках и затылке. Коричневые волосы оставались только тонкой полоской в центре головы, но и их которые прикрывала кепка с логотипом компании, где работал таксист. Ужас кепка. Он отпечатался в его глазах, чуть ввалившихся, с навсегда запечатанным запечатанном в них страхом. Его скулы были острее, чем должны быть. Он натянуто улыбнулся и сказал:       — Да... Я скучаю по ним всем. По маме, отцу, деду, который порвал с нами все связи, когда отец запил, по своей жене — так и не женился после её смерти, по своим милым Сандре и Гансу... Очень скучаю... — он вздохнул, но вдруг его лицо перекосила гримасса истинной ненависти. — Единственный, по кому я никогда не скучал и никогда не буду — мой младший брат. Ненавижу... — процедил он, стиснув зубы.       — Ладно, Дэвид. — Израиль хлопнул его по плечу. — притормози возле той кофейни.       Веймар послушался, остановился, после чего Давид пригласил его на чашечку кофе. Таксист не стал препятствовать и они втроём зашли в кофейню.       Пока они ждали кофе, они разговорились.       — У меня есть воспоминания, где мне года три. Я просыпаюсь в горящем доме и меня кто-то выдёргивает из кровати. Но больше я ничего не помню. — рассказала Германия. — И... как звали ваших деток?       — Младшую — Кайли, а старшая у меня — Сандра.       — У меня позывной Кайли и есть старшая сестра, Сандра.       — Интересное совпадение... Благодарю вас. — он взял у официантки чашечки кофе для себя и Израиля и передал Германии чай. — А как твоя фамилия?       — Кёниг.       Веймар вдруг запрягся и, заикаясь, произнёс.       — А от-тец твой с-случ-чайно не Д-Дирк?       — Дирк...       — А его с-случайно не Т-Третий Р...       — Он...       Они уставились друг на друга и сидели так в течении минуты.       — Доченька..? — дрожащим голосом произнёс Веймар. Руки его тоже дрожали и из глаз текли слёзы.       — Папа..? — Германия, тоже чуть не плакала, не веря в происходящее.       Веймар вскочил, подбежал к ней и крепко сжал в своих объятиях.       — Деченька! Родная моя! Какое счастье! — он плакал, даже не вытирая слёзы.       — Папа! — воскликнула Германия. — Какое счастье!       Когда Веймар наконец отпустил её, Кайли продолжил:       — Чтож, хорошо, что мой отец всё-таки ты, а не этот урод... — она пренебрежительно фыркнула, но вскоре продолжила, более весёлым тоном. — Папа, знакомься, это мой парень. — она указала руками на Израиля, — Я очень сильно его люблю и он тоже очень меня любит. Можно нам продолжать отношения?       Веймар посмотрел на Израиля, улыбнулся ему и снова посмотрел на дочь.       — Кайли, я знаю этого человека даже больше, чем тебя. Мы с ним помогали друг другу справиться с депрессией и ПТСР. Поездка на такси стоит пятьдесят копеек, но он всегда даёт мне рубль, а бывает и больше. Я возил его в ветклинику с больными животными, которых он подбирал, а также подбрасывал до перевозчика животных. Он садил ко мне в машину своих пьяных друзей и помогал им всё время, пока вёз их до дома. Я возил его на учёбу чаще, чем в бары и клубы. Я видел, что он снимает на Ютуб и подписан на него. Он добрый, щедрый и отзывчивый. Он никогда не причинит другим боль. Он заботливый, и честный и очень хорошо воспитан. С ним ты будешь в безопасности, он будет заботиться о тебе, если ты заболеешь, утешит и приласкает, если тебе будет плохо... Конечно ты можешь встречаться с ним! Я доверяю Давиду больше, чем самому себе.       — Тогда я не вижу смысла скрывать. Папа... — Кайли погладила свой живот, — Я беременна. От Израиля...       — Кайли, — Веймар улыбнулся, — Я сегодня вёз тебя на УЗИ. — он взял свой кофе, подозвал Израиля поближе и продолжил, — Пятый месяц, правильно я пониманию? — Кайли кивнула, — И что показало УЗИ       — Девочка. Она полностью здорова, — Германия постучала по столу. — И родится в сентябре.       — Как хотите назвать?       — Мы пока не думали. — ответил Израиль.       Они ещё долго разговаривали, смеялись и обсуждали жизнь. Потом Веймар предложил бесплатно довезти их домой.       Когда они ехали Дэвид резко затормозил. Его руки задрожали и он стал вжиматься в сиденье.       — Что он здесь делает..? — тихо спросил он дрожащим голосом.       Израиль и Германия, которые сидели сзади выглянули вперёд. Перед машиной стоял Третий Рейх и улыбался, смотря на перепуганного до смерти Веймара.       — Дай мне минуту.       Израиль вылез из машины, засучил рукава, одна его рука была полностью "забита" татуировками и пошёл на нациста. Дэвид и Кайли могли видеть, как Дирк краем глаза посмотрел в сторону еврея, потом повернулся в его сторону, вытянувшись по стойке смирно и, кажется даже подпрыгнул.       Израиль раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но Рейх мгновенно попятился от него, кажется, даже стал значительно меньше. Дирк заговорил тонюсеньким испуганным голосом, постаянно пятясь маленькими шажками:       — Какого художника ты такой высокий? Я... я... я просто увидел с-своего любимого старшего брата и х-хотел поговорить с ним... М-мы, мы так давно не виделись...       Давид схватил нациста за волосы, сбив с головы фуражку и обнажив его рога и несколько раз ударил его в челюсть и коленом в пах. Потом он оттащил его на обочину и оставил там, с разбитым носом и сдвинутой чуть на бок челюстью. Веймар прижался лицом к окну — он впервые видел, как его брат плакал от боли.       Дирк испуганно хлопал глазками и оглядывался по сторонам. Израиль стоял над ним и его тихий голос был на удивление хорошо слышен.       — Ты лжец! Я знаю, что ты сделал со своим братом и отныне ты не подойдёшь к нему даже на метр!       Из машины вышла Германия, чтобы своими глазами увидеть, что происходит.       — Кайли, дочка! Как ты здесь оказалась?! — восторженно воскликнул Дирк. — И почему ты в одной машине с ними?! Разве...       — Заткнись!!! — завизжала Германия. — Я ненавижу тебя, урод!! Я не хочу иметь ничего общего с тобой!!! Я не хочу знать тебя!! — тут она заговорила очень ласково, — Израиль, родной, не трать не него нервы, садись в машину.       — Ах ты... — начал было Дирк.       — Заткнитесь, мистер, всем плевать на ваше мнение и мне тоже!!! — Кайли подошла к Израилю, взяла его за руку и повела к машине, — Твоя малышка будет счастлива, что у неё такой храбрый папа. — ласково сказала она.       — Ты ещё и...       — Беременна, да! И это ребёнок Давидушки! — она гордо подняла голову и они оба сели в машину.       Когда они проезжали мимо него, то увидели, что у Дирка дёргается глаз.       Веймар развёз их по домам и поехал на новый вызов, всё ещё радуясь, что нашлась его любимая дочка.