Зима

      Холода в этом году пришли на Меридиан поздно, а земля взялась ледяной коркой только в конце декабря. Едва замерзшие стёкла пропускали дневной свет, но замковые коридоры оставались всё такими же мрачными и тёмными. Зимой редкие факела горели и днём, бросая свет на свисающую с потолка паутину. Пыльные портьеры слегка колыхались — сквозняк гулял по ковровым дорожкам, ступенькам и заглядывал в комнаты обывателей замка.       Седрик потирал замерзшие ладони, наблюдая за суетящимися внизу солдатами: снова сюда проникли повстанцы, а стража благополучно их упустила, еще и устроила бардак в саду. Прекрасное начало дня, что сказать.       Когда два амбала сцепились, повалив друг друга на клумбы, наг поспешил вниз, проклиная этих идиотов. Выходить ему не хотелось. Только тёплые покои остались позади, морозец коснулся лодыжек — лорд дернулся, непроизвольно зашипев. Он ненавидел зиму, ненавидел холод. Его змеиная ипостась требовала тёплой перины и категорически протестовала против постоянной беготни по снегу или ледяным полам. Звериные инстинкты обострились, клонило в сон. Но сидеть ровно ему никто не позволит, уж больно много обязанностей.       Кожа неприятно начала покалывать, а руки и лицо покраснели, стоило лорду сделать несколько шагов по кладке внутреннего двора. Откуда-то недалеко донеслись крики и ругань. Седрик направился ту сторону и вскоре обнаружил источник шума. Кучка орущих армейцев сперва пыталась угомонить затеявших драку, но в итоге всё переросло в массовую потасовку прямо посреди цветника.       — А ну живо прекратили!       Солдаты остановились. Кто-то начал бубнить себе под нос оправдания, изредка получая поддержку сослуживцев. Видимо главный из них или глупец, не знающий своего место и простого принципа о том, что лучше промолчать, чем быть убитым.       — Довольно! Что вы себе позволяете? Забыли где находитесь?       Вправлять мозги здоровым дядькам — скучная и надоедливая работа. Конечно, происходят эксцессы, требующие яркой эмоциональной отдачи, но они редки. А вот за оплошности подчинённых змей по балде получал регулярно. Уснул солдат на посту, у него из-под носа свистнули дюжину мешков провианта. Кто виноват? Седрик. Другой недотёпа подпалил самокрутку, стряхнул пепел на бочку, а там порох. Бахнуло так, что услышала вся столица. Кто виноват? Седрик. Третье чудо уронило ключи от тюрьмы. Перед темницей с пленными. Естественно, они как-то дотянулись до них и смылись. Кто виноват? Вопрос, впрочем, уже стал риторическим, так что сразу понятно кому достанется очередная порция выговора за разгромленный сад. Любимый разгромленный сад принца Фобоса…       Наг быстро построил стражников и, не желая долго оставаться на улице, направился обратно. Шептуны провожали его заинтересованными взглядами и тихими шопотками.       "Он уже точно всё знает," — думал лорд, смотря на розовые бутоны. И это его не обнадёживало.       Зима обещала быть теплой, чего давно не случалось на Меридиане, ведь для этого мира больше характерны лютые морозы, чем лёгкая прохлада или относительный минус. Приятная новость для оборотня, который очень чувствителен к изменениям температуры, благодаря своей второй, змеиной, ипостаси. Но даже так — зиму ему ещё как-то предстояло пережить.       Количество бунтов в это время года резко возрастало: от недостатка продовольственных запасов, дров и воды. Но это скорее всего не главная причина роста мятежей. К середине сезона погода всегда резко ухудшалась: поднимались метели и приходили жуткие холода. И именно в самые лютые дни бушующей стихии угораздило родиться Фобоса.       Королева-мать нарекла его страхом. Страхом, который подобен тому, что заседал в людских сердцах в начале осени и словно паразит таился тихо под сердцем. О чём думала та женщина? Змея Великая её знает. Но чернь с тех пор видела в принце символ всех бед и несчастий. Оттого он и стал тьмой Меридиана: холодной, всепоглощающей, ужасной, но не лишенной прекрасного.       Этот человек убил многих: и преданных ему людей, и предателей, и повстанцев. Он не щадил никого.       — Ты снова меня подвёл, Седрик!       — Виноват, мой князь. Этого больше не повториться, я…       — Запомни — незаменимых не существует, а теперь поди отсюда.       Воспоминания быстро пронеслись перед глазами советника, а неприятный комок скрутился в его грудной клетке.       “Незаменимых не существует, ” — страшные слова. Ведь это на самом деле не так.       Оборотень не заметил, как дошел до тронного зала. Двери распахнулись и он быстрым шагом добрался до престола и склонил колено.       — Приветствую, Ваше Высочество.       — Докладывай.       Змей поднял голову. На него сверху вниз взирал принц безразличным безжизненным взглядом. Если где-то на Земле существует сказка о ледяной королеве, то тут, на Меридиане, должен быть сказ о ледяном князе, подчинившем варваров севера. От его королевской стати так и веяло могильным холодом, а сам он напоминал фарфоровую статую.       — Сегодня мятежникам удалось проникнуть в замок…       Ночью буря, подобно мощной волне цунами, накрыла столицу. За окном была не морская пучина, выходящая из берегов, а тьма, крутящая белые хлопья на диком ветру, что зверем с завываниями нёсся по улицам, крышам, лесам и полям, тревожа спокойствие как людей, так и животных. Будто оживший монстр из давно всем знакомых строк:       Буря мглою небо кроет,       Вихри снежные крутя;       То, как зверь, она завоет,       То заплачет, как дитя,       То по кровле обветшалой       Вдруг соломой зашумит,       То, как путник запоздалый,       К нам в окошко застучит.       Вой чудовища слышался не только с окон, хоть те и были наглухо закрыты плотными шторами, но и из коридора. Седрик давно привык к нему. Возможно в первые годы жизни здесь этот легендарный монстр действительно пугал его, ввиду глупости юношеских дней, но сейчас страх перед выдуманным существом исчез, уступив место раздражению. А раздражало его всё: от мороза, который так и норовил пробраться в его опочивальню, до вкрай обнаглевшего простого народа.       Где-то в холле напольные часы пробили полночь. Оборотень встал с ложа и подошёл к неприметной тумбочке у дальней стены. Повозившись со связкой ключей и замком, он открыл её и извлек белого плюшевого мишку с лазурным пышным бантом, повязанном на шее, и с того же цвета стеклянными глазками. Следом наг вытянул плед и накинул его себе на плечи так, чтоб закрывало спину, а руку с игрушкой прикрыл куском ткани спереди.       Стремительно покинув комнату, он направился в сторону опочивальни Эсканора. Коридор полностью поглотил мрак — большая часть факелов уже почти догорела или вовсе погасла —, а белые крупицы снега бились в завирюхе об витражи, добавляя мрачности. С каждым выдохом из носа оборотня выходило облачко пара и смешивалось с дымкой от горящей древесины, которая горечью оседала на языке. Но идти ему пришлось не долго. Опустив дверную ручку, он толкнул дверь и бесшумно проскользнул в покои.       Фобос спал, с головой укутавшись в одеяло, и не замечал присутствие постороннего. До ушей Седрика доносилось его тихое сопение, поэтому наг, подойдя к кровати, аккуратно положил мишку рядом с принцем.       Это не растопит его сердце. Не сделает добрее.       “Незаменимых не существует, ” — в одной этой фразе сокрыт весь Фобос.       Но даже так. Пусть он и зло, тёмный маг, человек, которого опасается совет Кондракара, но ему тоже хочется получить подарок на день рождения.