Долго и счастливо

      Руки Стеллы охватывает тремор, когда под локоть её берёт Кафка и улыбается. До этого она держалась вполне хорошо: спокойно искала платье, с трепетом его надевала; с лёгкой улыбкой, но замершим сердцем рассылала приглашения; стояла на твёрдых ногах и с едва скрываемым восхищением оценивала свадебный торт.       Однако теперь, в начале церемонии, когда платье и фата были надеты, когда все гости пришли, когда торт стоял в домике, ожидая, когда его выкатят — теперь Стелла чуть не задыхается от волнения.       Конечно, она счастлива: до безумия, до кружащейся до головы, до дрожи — но ничего не отменяет то, что ей страшно. Её страх совершенно иррациональный, и Стелла легко может опровергнуть каждое своё сомнение. Что-то пойдёт не по плану? Ничего особенного, единственно главное — то, что брак в любом случае будет заключен. Платье испачкается алкоголем или едой? Какая разница, она всё равно никогда особо не трепетала над вещами. Кто-то из гостей при фразе: «Имеются ли те, кто не согласен с заключаемым браком?» — подскочит и скажет, что не согласен? Вот это действительно могло всё разрушить. Только вероятность такого события почти равнялась нулю.       В любом случае, Стелле хочется кричать от переполняющих эмоций, и она совсем не понимает, что делать.       Кафка, словно читая мысли дочери, слегка дёргает её за руку, наклоняется ближе и говорит тихо:       — Если что-то пойдёт не по плану, то я всё решу, — она многозначительно щурится и хитро улыбается.       Стелла вздыхает одновременно с облегчением и нервозностью: она доверяет матери всей душой, но если кто-то правда испортит свадьбу, то… он определённо пожалеет, а Стелла не хотела осложнений.       — Спасибо, — тем не менее отвечает она и ещё раз вздыхает — уже более уверенно, собираясь с силами.       На улице идеально тепло: солнце не печёт, не заставляет потеть и портить запахом платье, ветерок дует прохладный, но совсем спокойный, едва ощутимый. Даже птицы поют — прямо как во всех глупых ромкомах, когда главные герои в конце женятся.       Прямо как Стелла сейчас.       Её вновь охватывает тремор.       И он усиливается, когда вдруг раздаётся та-самая-банальная свадебная музыка, и из арендованного домика медленно выходит Светлячок, поддерживаемая Химеко. Сердце Стеллы колет сожаление, что её возлюбленная не может пройти к алтарю со своим родителем — но и вместе с тем радуется, ибо у неё самой есть две потрясающее матери, одна из которых взяла на себя роль сопроводить Светлячка.       Стелла не может отвести от неё взгляда, и, пока возлюбленная идёт к алтарю, перед глазами проносится картина того, как было сделано предложение.       Стоит признать, что просто до банальности. Дома, на диване, при просмотре фильма, после ресторана. Стелла до сих пор помнит дрожь в ногах, когда она доставала маленькую, но такую значимую коробочку, когда вставала на одно колено, когда видела, как ладони Светлячка лодочкой закрывают рот. Несмотря на страх, она могла поклясться, что была самым счастливым человеком на свете.       Прямо как сейчас.       Стелла помнит, как рассказала о планируемой свадьбе Март и Дань Хэну.       — Серьёзно?! — воскликнула тогда Март. — Поверить не могу, что ты решилась! Поздравляю! Поздравляю-поздравляю-поздравляю! Ты уже выбрала платье?.. Нет?! Ты что, это самое важное! Я своё выбирала ещё до предложения!       Дань Хэн только улыбнулся и потом, когда его жена немного успокоилась, подошёл, пожал руку и сказал:       — Счастья вам.       Стелла помнит, как рассказала матерям. Она пришла к ним в гости, на завтрак. Химеко пила кофе, а Кафка ела круассан и хитро посматривала, словно сразу догадалась. Хотя, наверное, они и правда догадались ещё раньше, чем Стелла решилась встать на одно колено — такова родительская интуиция.       Химеко и Кафка подошли с обеих сторон и обняли дочь, когда та всё-таки произнесла заветные слова. Стелла могла поклясться, что увидела блеск в глазах Кафки и услышала тихий судорожный вдох Химеко.       Стелла помнит, как Светлячок рассказала Волку. По смс, конечно, потому что вживую они общались крайне редко. И помнит, как всего через минуту после отправки сообщения телефон зазвонил, а из трубки даже по негромкой связи раздался чёткий крик:       — Ты угараешь?!       До этого дня Стелла никогда не слышала от Волка такой экспрессии. Светлячок улыбнулась, и эта улыбка могла бы сказать больше слов, если бы разговор не происходил по телефону. Волк это, кажется, тоже поняла, поэтому мгновенно сбросила вызов и всего через несколько секунд позвонила по видеосвязи.       — Нет, скажи, ты серьёзно?!       Светлячок вместо всех слов показала безымянный палец, на котором уже красовалось помолвочное кольцо.       — Да ла-а-а-адно, — завороженно протянула Волк.       Стелла помнит, как позвонила Поли, рассчитав, когда подруга будет не в рейсе. Поли тогда ответила немного сонная, но, услышав новости, она мгновенно взбодрилась.       — Сообщи заранее день. Я постараюсь взять выходной на него, — сказала Поли.       — Насколько заранее?       — Ну, хотя бы за месяц, — ответила Поли несколько сурово, будто все должны сами догадываться.       Стелла успокоила, что до свадьбы — ещё минимум два месяца, но чёткой даты сказать не смогла, за что тут же получила ряд возмущений.       Теперь — сейчас, — они все стоят среди прочих гостей. Стелла была готова поклясться, что Март держит камеру, делает снимки и чуть не плачет, но не хочет это проверять.       Она хочет только смотреть на то, как нежное, счастливое лицо Светлячка становится всё ближе и ближе, а улыбка на нём — всё ярче и ярче.       Стелла быстро смотрит на Кафку, а та подбадривающе кивает. Когда Стелла поворачивается обратно, то Светлячок уже стоит напротив. В её руках — букет белых, самых свежих роз, крепко прижатых друг к другу. На лице — нежный и спокойный макияж. На теле — пышное платье с большим количеством рюшей, которое кардинально отличается от платья на Стелле — ровного, прямого и струящегося.       Священник начинает говорить ту-самую-нормированную-речь, которую произносят на всех свадьбах, и всю её Стелла пропускает мимо до момента, пока не звучит самая главная, самая важная фраза:       — Стелла, готова ли ты взять в законные жёны Светлячка?       — Готова, — мгновенно, без сомнений отвечает она.       — Светлячок, готова ли ты взять Стеллу в законные жёны?       — Готова!        В глазах Светлячка — только отчаянная решительность.       — Если на свадьбе присутствует кто-то, кто считает, что эта свадьба не должна состояться, то пусть скажет об этом сейчас.       Сердце Стеллы пропускает удар.       Второй.       Третий.       Никто из зала не говорит ни слова, и Стелла чуть не плачет от облегчения.       — В таком случае, я объявляю вас женой и женой. Супруги могут обменяться кольцами.       К ним подбегает взволнованная Поли и чуть не запинается. На секунду Стелле кажется, что вот сейчас всё повалится в чёрту. Но нет. Поли справляется с собственным ногами и, чуть не плача — как, впрочем, и все на свадьбе, — протягивает коробочку с кольцами.       Светлячок реагирует быстрее и берёт одно. Её ладони на удивление тверды. Она легко сжимает правую руку Стеллы и одним уверенным, нежным движением надевает его на безымянный палец.       Стелла долго не ждёт. Он резко хватает оставшееся кольцо и дрожащими руками, не с первого раза от волнения, надевает его на безымянный палец Светлячка.       Светлячок улыбается.       Стелла слышит:       — Супруги могут поцеловаться.       И Стелла, ждавшая этого момента весь день, быстро наклоняется, хватает Светлячка за талию и целует: ласково, но глубоко. Возлюбленная — жена, — обхватывает Стеллу за шею и отвечает.       Они бы могли целоваться целую вечность, но приличия вынуждают их отстраниться друг от друга. Стелла проводит ладонью — с кольцом, — по щеке Светлячка. А затем они вместе поворачиваются к гостям. Те в ответ радостно кричат и поздравляют во всё горло.       Март действительно плачет — нет, она просто рыдает, и не может остановиться поток слёз. Дань Хэн спокойно улыбается. Волк кусает нижнюю губу и, хотя пытается изобразить безразличие, грудь её как-то странно, быстро и резко вздымается. Поли резко опускает голову, закрывает лицо ладонями, после чего её плечи начинают дрожать.       Стелле тяжело смотреть на это. Она поворачивается к Кафке вновь и видит, что та уже стоит с Химеко. И глаза обеих теперь точно увлажнены.       — Ну же, не нужно плакать, — обращается Стелла к гостям и очень жалеет, что в этот момент у неё нет в руке бокала, который она могла бы красиво держать. — Это же не похороны, а свадьба! Нам всем следует повеселиться!       Гости встречают мини-речь радостным вскриком. Перед тем, как отойти от свадебного алтаря и продолжить длинный, один из самых счастливых дней в их жизни, Стелла и Светлячок целуются ещё раз.