Attached

      «Зачем ты начала убивать?» — спрашивал он.       На нём была невозмутимая широкая улыбка, которая всегда украшала его лицо. Он задавал вопрос, а маленькая убийца молчала. Единственным ответом было — боязнь привязаться. На поверхности было больно, а здесь двойную боль испытать не хочется. Убить… Избавиться от него, чтобы не привязываться и не думать. Что бы знать, что уже ничего не вернуть. Что уже всё кончено…       «Ещё шаг и тебе не понравится то, что произойдёт дальше…» — зрачки в его глазницах пропали.       Скелет стал серьёзен. Шаг вперёд… И вновь эти атаки: кости, гастербластеры, телекинез. Невозможно ударить… Он уклоняется. Нужно вымотать его… За прошлую временную линию она поняла, что он очень быстро выматывается и после этого слабеет. В прошлой временной линии она чуть не привязалась к нему, а сейчас у неё нет возможности сбежать от этого. Она пыталась сбросить, но всё равно постоянно просыпается на той чёртовой поляне из золотых цветов. Хочется сбежать отсюда… Любой ценой. Любым путём… Пока не привязалась к нему.       Зачем она вообще сюда упала? Маленькое глупое создание. Взяла в руки судьбу монстров: либо освободить всех и страдать дальше, либо убить и не страдать, но уничтожить всё. Почему нельзя просто взять и уйти из этого места?       И снова атака… И снова тщетный взмах ножом, который произвёл никчёмный удар в пустоту. На лице шутника широкая улыбка, а белые зрачки блестят азартом.       «Как тебе это, грязная братоубийца?» — бросилось в уши, когда скелет пожелал снова подколоть, атакуя сильнее прежнего.       Она надеялась, что если будет драться с ним, то будет больше ненавидеть его, а в итоге уже не будет испытывать чего-то положительного. Но не выходило… И даже не помогал Чара, который брал контроль на разумом в какие-то определённые моменты.       Последняя встреча. Последний коридор. Там останется только жалкий и тупой король, а затем и сам Цветик. Разве они заслужили этого, потому что наивное и глупое дитя полюбило кого-то?       На поверхности ей причинили много боли, а потому она решила сбежать. Сбежать в неизвестность, надеясь умереть. Она не умерла… Произошло то, что оказалось хуже смерти. Потери на поверхности привели её к страху привязаться.       Вдруг появится другой человек, который сотрёт весь этот мир в прах? Или Чара вернётся… Или Флауи? Что делать тогда? Потеряешь, а затем будешь биться в агонии и боли.       Очередная атака, смерть за смертью, новое возвращение. Раз за разом становится сложнее, а вместо ненависти хочется пощадить и не драться, что лишь усиливает чувство хорошего. «Ну умри же ты…» — пронеслось в мыслях.       Удар кинжала никак не попадает по скелету. Тот умело уклоняется… Она уже жалеет хотя бы о том, что убила его брата. О какой привязанности может идти речь, если она убила не того, к кому шутник был привязан, а того, кто был ему родным существом? Единственным родным и самым близким…       «Рано или поздно ты не увернёшься…» — процедила сквозь зубы она, надеясь обмануть себя и сделать вид, что хочет убить.       Не хочет. Но страх и боль, принесённые с поверхности не дадут подумать иначе. Хотя, может ребёнок просто пытается оправдать своё любопытство и извращённую жажду убивать? Удар, удар…       «Когда же ты устанешь?» — спросила она, уклоняясь от костей.       Запомнила атаки, стало проще драться и убегать от них. Кажется, решимость начала потихоньку появляться в теле. Уверенность в своих силах стала сильнее. …       Он тает, он устал. Одна единственная и последняя косточка улетает куда-то мимо ребёнка, и вымотанный скелет падает на колени, закрывая глаза. Она ещё может заметить её приближение и свою обречённость.       Она смотрит на него. В её глазах жалость и сожаление. Она хочет коснуться его рукой, но эти мысли быстро отгоняет страх. Острие ножа направлено в его грудь.       «Прости…» — брови ребёнка хмурятся в сожалении; ей не хочется этого делать.       Лезвие загорается красным. Рука дрожит, оружие сжимается крепче в маленькой ладошке. Щелчок!