Потерянный во льдах

Ввязываясь в это дело, я не собираюсь совершать ошибок, которые сделал мой отец. Говард исчез из жизни матери еще до моего рождения. Письмо отца пришло спустя несколько дней после ее похорон. Так я впервые услышал о нем. Жаль, что он был мертв. Писать послания с того света, видимо, наша семейная черта. В письме был ключ, несколько поручений и мольбы о прощении. Рассудив, что мое прощение ему было уже ни к чему, я стал думать о событиях, которых отец не объяснимо ждал со дня на день. Явно не расположенный к объяснениям, Говард ссылался на банк в Мейфере, о котором я никогда не слышал. В банке была арендована ячейка на его имя, а получателем значился я. Конечно, я туда отправился. Как он и предполагал. Там я выяснил, что, несмотря на письмо, он официально считался мертвым почти тридцать лет. Так что и старая книга, и стопка найденных мною записей по закону давно принадлежали мне. В письме отец требовал сжечь все эти бумаги и не пытаться ничего выяснить. Но он допустил роковую ошибку. Ни один человек не в силах избежать силков любопытства. А я – всего лишь человек. Университет, где я преподавал, считался колыбелью физиков и лингвистов с мировым именем. Я представлял физиков, поэтому обратился к знакомому языковеду за консультацией. Расшифровать книгу оказалось невозможно. Зато из огромной горы записей, уже изрядно потрепанных, удалось получить координаты места в безлюдной Северной Гренландии. Через год я сел в последний авиарейс в своей жизни. Глядя в окно на последние, маленькие клочки цивилизации, отдаляющихся все дальше и дальше, я думал об отце, который вот так же исчез почти тридцать лет назад – едва ли не в тот же день. И о том, что оставлял позади я. Мы сели на полоску льда шириной всего в несколько метров. Через несколько минут корабль отправиться туда, где меня ждет свидание с прошлым. «Вот некоторые вещи, которые я прошу тебя выполнить. Скорее всего ты не поймешь зачем, и решишь не делать этого, но, пожалуйста, не совершай ошибки, которые совершил я.» Мой отец, Говард, бросил меня еще до моего рождения. Наверно, на мой поступок повлияли смерть моей матери и письмо, которое я получил сразу же после ее похорон. Возможно это была ложь: Человеческая природа на грани гибели. Меня зовут Филип. Если нам повезет то, во время того, как ты будешь читать это письмо, мы будем уже мертвы. А если судьба будет к нам неблагосклонна, мы все погибнем.

Глава 1

Парень сидел возле окна, и смотрел на то как камни рассекают волны, ударяясь о его судно. Этот процесс развлекал его долги часы путешествия. Отодвинувшись на пару метров от стола, Филип вытащил массивный деревянный сундук, провернул ключ в замке, и поднял увесистую крышку. Среди кучи его одежды, записей, и другого мусора, он достал письмо жены, которое она написала за день до его отправки. Дорогой Филип, Спешу написать тебе пару строк, перед тем как ты уйдешь в море и снова оставишь меня одну. Я приготовила тебе подарок, чтобы ты не забывал обо мне, и положила его в сундучок в ногах твоей кровати. Я до сих пор не могу понять, почему у тебя нет своей кровати, и вы спите по очереди, посменно, и из-за этого у тебя нет возможности отдохнуть, если ты устанешь. Но что жена рыбака может знать о жизни на корабле? Я каждый вечер молюсь, что бы у вас был обильный улов, и ты быстрее бы вернулся ко мне в целости и сохранности. Пожалуйста, не заставляй меня ждать пять недель, как это было в последний раз! Я могу иногда и поворчать на тебя, но ты, конечно, знаешь, что я тебя люблю. Я выстирала твою рыбацкую робу, я знаю, что ты ее испачкаешь после первого же подъема сети, но мне все равно приятно что она чистая. Да, и пока я не забыла, Хенриксоны из нашей деревни хотели попросить тебя привезти им трески, но я ответила им, что она уже не ловится. Если ты поймаешь треску, не говори им ничего. Положи ее на ледник и после твоего возвращения я приготовлю тебе роскошный обед. Все-таки капитан корабля заслуживает того, чтобы его вкусно кормили. Во всяком случае, после этой поездки ты им станешь! Береги себя, любовь моя. Каждый раз когда Филип отправлялся в плаванье, Аня всегда писала ему письма. Но именно сейчас, что то заставляло его перечитывать записку раз за разом. Жене он конечно же не сказал, что отправляется не в обычный круиз на пару недель, а то она бы точно его не отпустила. Парня что-то сильно беспокоило. Он никогда не боялся оставаться на длительное время вдали от цивилизации, а наоборот, это даже помогало ему отдохнуть от повседневной рутины, и побыть наедине с своими мыслями. Большинство тех, кто был с ним на корабле, пошли работать сюда по похожим причинам. Филип особо ни с кем не общался, предпочитал понаблюдать за морем, или почитать книгу, чем беседовать и товарищами. Он встал со стула, немного размялся, обошел стол и взглянул на порядком пожелтевшую от времени карту. - *Она отстает от современных карт более чем на десяток лет, но ориентиры в Гренландии не меняются. Так что я точно знаю, куда иду.* - Размышлял про себя парень. Он вновь подошел к сундуку. Вытаскивая кучу макулатуры, на самом дне он нашел маленький прозрачный пакетик, в котором лежал крестик на серебряной цепочке. Филип улыбнулся. Достав его, он принялся рассматривать подарок в свете лампы, висевшей у него на потолке. Парень был атеистом, но все равно нацепил его на шею и спрятал под футболку. Встав с кровати, он подошел к маленькому железному шкафчику, стоявшему в углу каюты. Не нащупав ничего карманах, он принялся осматривать свою куртку, висевшую рядом на стене. Вытащив из внутреннего кармана большую связку ключей, Филип принялся перебирать каждый. Спустя три попытки замок поддался, и парень вытащил из шкафчика большой налобный фонарь, и сразу же вставил в него две батарейки. Остальные десять штук сложил в маленький отсек его походного рюкзака. Он пользуется им уже четыре года, а он все не рвется. С нижней полки он достал ХИС (Химический Источник Света),светит он в разы тусклее фонарика, но зато будет работать намного дольше, чем пару-тройку дорогих батареек. -*Подумать только, такое старое изобретение, а лишь немного уступает нашим современным фонарикам* Положив его на стол с картой, он взял с полки банку шпротов и принялся открывать ее рядом лежащим ножом. Почти дорезав крышку, парень замечает кольцо для её открытия. -*Что-то я устал за сегодня, надо бы доедать быстрее и ложиться.* Закончив трапезничать, Филип взял с собой пустую консервную банку и вышел из каюты. Тусклое освещение в коридорах всегда его напрягало, много раз он врезался в людей, не замечая, что они идут ему на встречу. Дойдя до мусорного ведра, он выбросил туда пустую банку из под шпрот и выпитую бутылку воды. Возвращаясь обратно в комнату, он пару раз ударился ногой об тумбочки, которые стояли возле каждой из кают. -*Зачем они вообще здесь стоят? Кому они тут нужны?* - Возмутился про себя Филип. Сев за письменный стол, парень достал из выдвижного ящика большую стопку бумаг. -*Обычные научные исследования. Для чего Говард хотел чтобы я их сжег?* - Рассуждал парень, включая настольную лампу. -*Наблюдения и изучение людей с аутизмом, болезнью Альцгеймера, двигательной дисфункцией, параличом частей тела. Ничего секретного или незаконного в этих бумагах не было. Я бы даже назвал их полезными. И почему отец отдал их на хранение в банк, а не сжег сам, понимая что ему осталось недолго? А главное зачем было через кого то из родственников, спустя почти тридцать лет после его кончины, отправлять мне письмо с просьбой утилизировать книгу и все документы?* Филип почти до самого утра просидел за чтением записей, только изредка выходил из каюты сделать чашку кофе. Обычно, ближе к ночи, его товарищи и знакомые собираются на верхней палубе, что бы выпить и поболтать. Парня это всегда раздражало, так как в это время он всегда старался заснуть. Но сегодня, все, что он слышал, это волны за окном, и редкие поскрипывания его столика. Хотя, это даже помогало ему лучше сосредоточится, Филип задумался. Почему в этот день его товарищи отказались от посиделок на свежем воздухе? Парень, немного отпив из кружки, продолжил рассматривать записи. Спустя еще пол часа тщательного осмотра всех документов, его начало клонить в сон. Обычно он ложился ближе к десяти вчера. Настенные часы показывали час ночи. Допивая остатки уже пятой кружки кофе, он вышел за очередной порцией. В коридоре было настолько темно, что приходилось идти на ощупь. Обойдя четыре тумбочки, Филип завернул за угол, и прошел еще метров шесть, после чего повернул маленькую дверную ручку. Зайдя в небольшую комнату он нажал на выключатель рядом с дверью, и помещение сразу залилось светом. Освещение в каютах, туалетах и кухнях было намного ярче, чем в коридорах. Парень, подойдя к столу, выдвинул нижний ящик, и достал небольшую настольную горелку. Залив в чайник немного воды, и поставив его на огонь, Филип засыпал две ложки кофе в кружку, и начал ждать. Все десять минут он находился почти что в гробовой тишине. Ничего не было слышно, кроме изредка скрипящего стула, на котором он сидел. Парня это насторожило, и он пытался уловить хотя бы какие-нибудь разговоры или звуки из комнаты, которая находилась прямо за стеной, возле которой он сидел. Обычно, кроме Филипа, почти никто в это время не спал. Все собирались группами по каютам и что-то активно обсуждали, либо громко пели. Сейчас же, кроме его собственного дыхания, он больше ничего не услышал. Выключив закипевший чайник, и залив очередную кружку кипятком. Филип достал с верхней полки банку с сахаром. Он положил три ложки в кофе, и стал медленно перемешивать. Оставив напиток на столе, парень решил спустится на этаж ниже, что бы включить свет в коридорах. Выйдя из кухни он повернул направо, пройдя пару метров на ощупь, и аккуратно спустившись по крутой винтовой лестнице, Филипу предстояло пройти еще метров тридцать. Он чувствовал себя очень дискомфортно в темноте, и старался как можно быстрее добраться до щитка. Открыв крышку, он стал поочередно нажимать каждую из кнопок. Нажав на последнюю, свет в его корпусе включился. Забрав кофе, и положив обратно в ящик настольную горелку, парень направился к себе. Поставив кружку на письменный стол, Филип, взяв с собой маленький фонарик, пошел обратно отключать электричество. Проходя поворот за поворотом, парень вновь дошел до выключателей, и нажав на все, он услышал разговоры его товарищей из-за стены. Филип со спокойной душой включил фонарик, и пошел обратно в свою комнату. Зачитывая про себя очередной документ, парень заснул прямо на столе. Человек. Старик, сжимающий в руке что-то не видимое. Он странный. Мы никогда раньше не встречались, но я знаю, что его зовут Говард. Это мой отец. Яркий свет ударил в глаза. Подняв голову со стола, Филип посмотрел на полную чашку уже остывшего кофе. Встав со стула и потянувшись, парень глянул на часы. До того как он окажется в Гренландии оставался всего лишь один час. Взяв с полки бутылку воды, парень открутил крышку, и осушил ее в четыре больших глотка. Выглянув в окно, он уже мог разглядеть очертания острова, по которому ему предстоит пройти долгих восемь километров. Подойдя к кровати и встав на колени, Филип вытащил из под неё большой спальный мешок, и сложил его в свою сумку. Взяв с полки пустую бутылку, парень вышел из каюты. -*Перед выходом, стоило бы, на чистую голову еще раз осмотреть пару тройку записей* В коридоре все еще было темно. Пройдя метров шесть, и завернув за угол, он бросил бутылку в ведро и пошел дальше, на кухню. Включив свет, Филип подошел к кухонному столу, достал из верхнего ящика семь пачек крекеров, и выложил их на стол. Открыв нижний шкафчик он достал от туда горелку, и небольшую, полностью заправленную бензином зажигалку Zippo. Сложив все это в большой полиэтиленовый пакет, парень направился обратно в комнату. Допив уже холодный кофе, он свернул карту вчетверо, и положил в карман куртки. Проверив налобный фонарь, Филип сразу надел его. Засунув еду и горелку в сумку, парень поставил ее возле выхода. -*Думаю, большую часть записей тоже нужно взять, мало ли пригодятся* Сложив часть, по его мнению, важных документов, и сев за стол, он принялся изучать оставшиеся бумаги. Спустя время, на одном из докладов об болезни Альцгеймера, Филипу сразу бросилась в глаза дата. «двадцать девятое мая 1912 года». Она была написана очень мелким шрифтом. Ни на одной другой записи не стояла дата. На месте где она должна была быть, либо ничего не было, либо стояла небольшая печать с надписью «Документ прошел проверку». Сам доклад был совершенно обычным, но парень все равно взял его с собой. Оставшиеся двадцать минут он провел за чтением книги. Филип был большим любителем фантастики. Его коллекция состояла более чем из тридцати увлекательных историй про космические путешествия. И сам он раньше грезил мечтами, что сможет побывать на красной планете, что сможет своими глазами взглянуть на землю из космоса. Но после окончания одиннадцатого класса, парень успешно сдал экзамены в лучший университет страны, и спустя пять лет, стал преподавать в нём. А время отпусков любил проводить за ловлей рыбы в открытом океане. Он любил свою работу и свой образ жизни, стабильная зарплата, любящая жена, просторная квартира, куда еще стремится ? Прочитывая очередную книгу, Филип каждый раз вспоминал о своей давней мечте. Встав с кровати парень надел куртку, закинул рюкзак на спину, взял сумку, и вышел в неизведанные просторы ледяной пустыни. Равнина уходила за горизонт, и простиралась еще на километра два. Взглянув на компас, Филип выдвинулся в сторону запада. С каждым шагом он все больше и больше проваливался в рыхлый снег. Пройдя пару тройку метров, ему уже пришлось держать сумку на уровне груди, что бы она не промокла насквозь. Судя по карте, парню предстояло идти часов пять. С самого утра солнце так и не вышло. Только изредка лучи просачивались сквозь облака, и спустя пару минут исчезали. Сорокаградусный мороз почти не ощущался, видимо, двух часовая ходьба не давала организму замерзнуть. Выдыхая клубы пара, Филип расстегнул куртку, и достал из внутреннего кармана сложенную карту. Поняв где он находится, парень прикинул, что идти ему еще часа три. -*Стоило бы поторопиться, а то перспектива ночевать на снегу под открытым небом мне не очень нравится.* Спустя еще пятнадцать минут ходьбы, ровная и открытая местность сменилась на бесконечное количество крутых холмов и склонов. Это значительно замедлило его продвижение, и предполагаемые им три часа растянулись на четыре, а затем и на пять.