Тёмные скелеты внутри

По моих руках струился тёмно-зелёный плащ разведкорпуса. Плечи расслабленно опустились и я плюхнулся на стул. Вылазка с кучей новобранцев неимоверно вымотала. Они не успели познать всей боли и сложностей будущей должности. Ещё такие зелёные, необученные. Столько мороки… Расстёгиваю верхние пуговицы белой рубашки, на которой осталось несколько пятен грязи, и дышать становится куда легче, после такого насыщенного дня. Волосы слиплись в непонятные сосульки и свисали, наполовину прикрывая лицо. Рядом стоящий бокал с водой мгновенно становится пустым. — Леви! — по ту сторону двери слышится знакомый голос и несколько ритмичных стуков в дверь. Не дождавшись ответа, Ханджи буквально сразу же открывает не замкнутые на защёлку двери, совсем не заботясь. — Что тебе ещё нужно, четырёхглазая? — недовольно роняю я, хотя сердцебиение непроизвольно участилось. — Ну почему ты сразу такой грубый? — она хмыкает и плюхается на застеленную покрывалом кровать. — Я с тобой пообщаться хотела, а ты тут сразу злую рожу корчишь. Она говорит с наигранной обидой, удобнее устраиваясь на кровати, на которую даже я не позволяю себе сесть в грязной одежде, и у меня что-то щипит внутри. Будь это кто-либо другой, я бы неприменно наругал за такую своевольность, но почему-то на неё язык совсем не поворачивается. — И о чём же? — перевожу взгяд на растрёпанную и даже непереодетую девушку. Она ведь тоже, наверное, порядком вымоталась, но её глаза сияли не менее ярко, как это всегда бывает. Зое мечтательно прикрывает глаза и, откинувшись на прикрытые всё тем же покрывалом, подушки, начинает довольно длинный монолог о своих рассуждениях. Минута за минутой она выкладывает мне новые сведения, которые ей удалось раздобыть, составляет гипотезы, догадки, планы на следующие вылазки. Она чудом не задыхается от всех тех эмоций, с которыми рассказывает мне всё. И я чудом не задыхаюсь, смотря на неё. Какого чёрта? — Что думаешь, Леви? Это возможно? — её яркие огоньки в глазах смотрели прямо на меня. Она чуть-ли не сгорала в ожидании ответа, а я напрочь потерял всю суть, разглядывая её забавную мимику. — Да… — теряюсь я, — думаю, вполне вероятно. Точной гарантии конечно же нет, но проверить стоит, — я тараторю первое, что придёт мне в голову, полностью потеряв нить смысла. Но, кажется, этот ответ её устраивает, ведь огоньки в глазах вспыхивают с новой силой и она продолжает свою оборванную её же вопросом мысль. Ханджи снова переводит свой взгляд на светло выкрашенный потолок, а я никак не могу избавиться от странного щемящего чувства в груди. Непонятный, хоть и не назойливый дискомфорт в груди не давал полностью расслабить тело, словно какая-то блокировка мешала это сделать. Пытаясь мягко выпроводить Ханджи, потому что усталость брала, я пытался напрочь игнорировать все свои мысли, успешно подавляя их глубоко в себе. Мне с ней уютно и это, на удивление, пугает. Как давно я не испытывал это чувство. С моего тела на паркет падает грязная одежда. Искупаться сил не хватит, сделаю это утром. Зелёная футболка из бязи покрыла уставшее тело и, аккуратно отложив на стул коричневое покрывало, я глубоко зарылся в кровать. Практически сразу, спустя буквально пару минут, я погрузился в сон. — Леви, держи, — Фарлан протягивает ему половину хлеба. Горячая кружка чая стоит по правую руку. В комнату, словно ураган, влетает улыбчивая Изабель. Её глаза весело сверкают и она в миг выхвачивает у Фарлана кружку воды. — Сейчас такое расскажу, — она рвано дышит после бега, но продолжает активно жестикулировать даже с наполовину полной кружкой воды. Изабель плюхается на лавку рядом и резво смотрит на нас. — Ни за что не угадаете, кого я встретила! — она улыбается на все тридцать два и я не могу сдержать ответную улыбку. Наконец, спустя стольких лет одиночества, у меня появилась семья. Слышу смех Фарлана и расстворяюсь в незнакомом ранее ощущении. Разум внезапно освобождается от всех гнетущих мыслей и мне становится тепло. Кажется, это чувство люди называют умиротворением? Дождь мешал спокойно видеть и лошадь перестала слушаться, постоянно брыкаясь. Изабель, Фарлан. Кажется, они ушли в том направлении. Перевожу взгляд и вдали вижу нескольких титанов, ливень не позволяет увидеть картинку чётко. Пытаюсь подавить нервозность лошади судорожным поглаживанием шеи и вновь взмахиваю поводьями. Они справятся, сильные. Они успеют продержаться. Беспокойство понемногу перерастает в панику и я максимально пытаюсь сосредоточиться на дороге, хотя двигаться получается лишь наугад. Дальше нескольких метров дорогу не опознать. Одежда облепила меня словно вторая кожа, я промок до нитки и тело начало дрожать от холода. Позже обо всём побеспокоюсь. Изабель, Фарлан… Я мчу изо всех сил, но теряюсь в пространстве. Звуки слепляются воедино и кажется, что в любой момент из водяной завесы покажется уродливая голова титана. Изабель, Фарлан… Слышу душераздирающий женский крик и на мгновение замираю в седле, от чего лошадь снова мечется. Мне показалось? Пожалуйста, хоть бы это не было правдой. Казалось, что крик совсем рядом, но что-то различить было непостижимой задачей. Я резко соскакиваю с бурого коня и начинаю бежать по грязи. Подскальзываюсь, падаю, снова подскальзываюсь, но не позволяю себе сбавлять темп. Я бегу до тех пор, пока нога не упирается во что-то. Бегло оглядываюсь и начинает тошнить. Глаза расширяются в испуге. — Изабель! — я кричу что есть мочи, упав на колени рядом с её головой. Слезы застилают глаза, а тело становится ватным. Фарлан, нужно найти его. В панике начинаю ползти по кровавому следу и вижу его искромсанное тело. Господи, нет, нет, нет! Я словно выпадаю из реальности. Не может, такое просто не могло произойти. За спиной раздаются тяжёлые шаги титана и я медленно опускаю руки к клинкам. Они оба мертвы… Просыпаюсь в холодном поту. Сделать новый вдох нелегко: тяжесть во всём теле и напрочь сбитое дыхание не позволяют мне этого сделать. Сзади потихоньку подкрадается паника. Как же это всё не к стати. Пытаюсь придти в себя. Ночные кошмары давно не наведывались ко мне. В попытке сосредоточить рассеянный после сна взгляд, смотрю в окно, в котором лучи солнца уже начинают заливать двор. Скоро новый рабочий день. Всё ещё в подбитом состоянии спускаюсь вниз. Возможно, свежий воздух сможет вернуть привычную дееспособность. Рассматривая ступеньки перед ногами не замечаю, как врезаюсь в чью-то фигуру. — Леви? — слышу Ханджи и это заставляет меня поднять свой взгляд, не меньше удивлённый, чем у неё. — Чего это ты такой рассеянный? Совсем на тебя не похоже. Она допытливо смотрит в глаза и, по видимому, замечает мешки под глазами — последствия неспокойной ночи. — Случилось что? — я слышу, как в её голосе пляшут нотки беспокойства и мне становится неловко. — Не бери в голову, всё в порядке, — отмахиваюсь я и продолжаю спускаться вниз, как тёплая ладонь перехватывает мою. Сердце пропускает удар. — Ты всегда можешь со мной поговорить, ты ведь это знаешь? Не держи всё в себе, Леви. И на этой ноте, на этих словах, просоченых теплом и заботой она скрывается в бесконечно длинных коридорах. Мой разум неосознанно проводит самую неудачную параллель, которая только могла бы быть в это время. Изабель. Всего одна мысль и меня подкашивает сильнее. Спустя столько лет говорить об этом, думать об этом тяжело. Я теряю всех. Всех, кого я близко подпускал к себе. Моя мать, когда я был ещё совсем ребёнком, Изабель, Фарлан, мой отряд. Даже Кенни, и тот ушёл восвояси. Лёгкие беспокойно сжимает, а мозг, будто назло, продолжает приносить ещё больше тревоги вместо того чтобы как-то отстраниться. В памяти всплывает вчерашний разговор с Ханджи. Такой незамысловатый, размеренный. Перед глазами вновь её горящие глаза. Слишком, слишком много сходства с Изабель. Когда всё зашло так далеко? Я пытался вести себе отстороненно, осторожно. Когда Зое успела пройти так близко к сердцу и коснуться чего-то очень важного внутри? Беспокойное чувство нарастало. Переключение внимания не помогало, взгляд попросту не мог сосредоточиться на одной точке, а разум уж подавно. Затупленная временем боль утраты резкой вспышкой загудела в груди, словно сорвали пластырь на ране, заново открывая незажившие рубцы. Дрожащие руки сильным взмахом оторвали верхние пару пуговиц, которые покотились по деревянному полу. Наконец, вдохнуть стало легче. Я не могу так. Горящее предупреждение об опасности постоянно маячило перед глазами где-то на фоне, когда сердце в очередной раз трепетало при виде Зое. Может, это и есть моё проклятие? Может, стоит сильнее закрыть все двери к себе и своему сердцу? Слишком много скорби, невысказанной боли и страха. Ещё одна утрата может стать фатальной.