Я больше не люблю тишину

Каллум привык задерживаться допоздна. В офисе становилось намного спокойнее, когда его покидали другие сотрудники. Появлялась возможность подумать в тишине, проанализировать ситуацию, принять верное решение, правильно заполнить документы. Можно было взять работу на дом, но уютная обстановка в апартаментах расслабляла. К тому же пропадала необходимость таскать документы туда-сюда. На сей раз в офисе был кто-то ещё. Каллум сразу это понял, потому что тишина казалась какой-то... другой. Не всеобъемлющей, заполняющей каждый уголок отдела Редких, Неясных и Запутанных случаев, а очень хрупкой, будто её в любой момент могли потревожить. Сперва Каллум подумал, что это Фламп, но тут же вспомнил, что босс как обычно покинул офис, как только рабочие часы подошли к концу. Оливия? Нет, тогда в офисе не было бы и подобия тишины. На лестнице дрожал неясный силуэт, обретающий четкость по мере приближения Каллума. Это была Руни — она сидела на ступеньках, уткнув голову в колени. Кажется, плакала, — потому что её плечи дрожали — но беззвучно, не тревожа драгоценную тишину. – Ты что тут делаешь? – спросил Каллум, останавливаясь перед ней. Руни вздрогнула, провела рукой по лицу, стараясь незаметно стереть слезы, и подняла на него взгляд. Её лицо было чуть покрасневшим, невыразимо уставшим — в глазах отражалось запредельное, хорошо знакомое Каллуму одиночество. На неё много свалилось в последнее время, она до сих пор не поладила с Флампом, и уж ей точно не следовало задерживаться на работе. – Тебе давно пора домой, – мягко заметил Каллум. – У меня... ещё есть дела, – проговорила Руни, шмыгнув носом, и на мгновение отвела взгляд, позволяя Каллуму понять, что это не правда. – А ты что тут делаешь? – Пришли новые сведения по моему основному делу, хочу занести их в протокол, пока всё не перепуталось, – просто ответил Каллум. Руни понимающе кивнула. – У тебя ведь нет никаких дел. Почему ты не идешь домой? С губ Руни сорвался горький смешок. – А что мне там делать? – беспомощно спросила она, взглянув на Каллума с плохо скрытым отчаянием. Её руки заметно дрожали. – Ничего из того, что я планировала, не осуществилось. Взрослая жизнь... ужасна. Мой отец пропал без вести, возможно, умер. Мой брат хочет, чтобы я была с ним откровенна, а сам мне ничего не рассказывает и жить со мной он отказался. Я даже работаю не там, где хотела, и не могу поделиться с друзьями, где именно! – воскликнула Руни. Голос небезопасно сорвался, однако она выдохнула, сдерживая накатывающие слезы. – Они чувствуют, что я лукавлю и что-то скрываю, и отдаляются от меня. Мой босс меня ненавидит! Я только подружилась с напарницей, только обрела человека, с которым могу быть откровенной, а она трагически погибла. Оказывается, у неё была девушка, и я понятия не имею, кто это, – проговорила Руни, обхватывая себя руками. Каллум ощутил укол жалости, глядя на дрожащие губы. – Теперь она там мучается в неведении, и я чувствую, что должна ей рассказать, но где мне её искать? Кого мне искать? Я даже не знаю, откуда мне начать поиски! Разумеется, Руни не выдержала — вновь разрыдалась, но на этот раз не сдерживаясь, громко — так, что её голос эхом разнесся по офису. Теперь казалось, будто в отделе Редких, Неясных и Запутанных случаев стенало приведение. Каллум подумал, это вполне закономерная реакция на всё, что произошло в жизни Руни. О её злоключениях в Хогвартсе не слышали разве что магглы, да и на новой работе ситуация не сильно изменилась. Она теряла уже второго близкого человека и, похоже, еле держалась. Он мог бы рассердиться, что Руни нарушила его покой, но... не рассердился. Просто опустился на ступени и обнял девушку за плечи. – Мне очень жаль, – сказал он, позволяя Руни прижаться мокрым носом к его плечу. Её тело оказалось приятно-теплым, несмотря на легкий сквозняк в офисе, но думать об этом сейчас было как-то нечестно. – Для одного человека это слишком много, и ты отлично справляешься. – Мне так одиноко, – всхлипнула Руни, пряча лицо в складках его куртки. – Я никогда не чувствовала себя такой одинокой, даже на первом курсе в Хогвартсе, когда все считали, что от меня одни неприятности. Тогда у меня была Роуан! А сейчас совсем никого. – А что твой парень? – невольно поинтересовался Каллум. – Вроде приятный молодой человек. Наверное, не стоило пользоваться ситуацией, чтобы задать этот вопрос, но сдержаться не получилось. Казалось, будто удобного момента уже не будет, хотя они нередко пересекались по рабочим вопросам и даже общались в комнате отдыха. – Ну, – Руни вытерла нос тыльной стороной ладони и промочила глаза рукавом. – Мы сейчас редко видимся. Мне неприятно его обманывать, я ведь ничего не могу ему рассказать — ни о работе, ни о коллегах. Честно говоря, нам и говорить не о чем, – добавила она, опустив глаза. – Мне кажется, отношения не для меня. Немного... удручает необходимость отвечать то, что от тебя хотят услышать. А свидания наши проходят именно так. – Это не значит, что отношения не для тебя, – невольно возразил Каллум. – Просто... тебе нужны другие отношения. – Да мне и не до них сейчас. Больше ранит поведение Джейкоба. Руни вновь провела рукой под носом, но почему-то не стала от этого менее привлекательной. Каллум видел её разной: и сильной, и растерянной, и веселой, и негодующей. Слабой — впервые, и это тоже было по-своему притягательно. – Может, ему сейчас трудно, – осторожно предположил Каллум. – Приходится адаптироваться к новым... – Он живет с Оливией, – бросила Руни и посмотрела на Каллума так, словно пыталась понять, считает ли он это таким же возмутительным. – Хочет, чтобы я ему всё рассказывала, а сам скрывает свои отношения, игнорирует все наши договоренности... Отцу бы он всё рассказал, – добавила девушка возмущенно и снова расстроенно опустила голову. – Видишь, как получается? Я вытащила его из ловушки, в которую он попал по вине нашего отца, но всякий раз, как у него появляется выбор между мной и кем-то ещё, Джейкоб выбирает кого-то ещё. – Твой брат мудак, что тут скажешь, – заметил Каллум. Он знал, почему Джейкоб так поступает — уже привык, что сестра обязательно разгребет за ним дерьмо. Подобные вещи быстро становятся чем-то естественным. Оказавшись запертым в ловушке Проклятых Хранилищ, Джейкоб не успел повзрослеть. Он так и остался капризным ребенком, в то время как Руни видела его сильным и храбрым старшим братом, которым Джейкоб никогда не был. Руни тихо засмеялась. Её печальный взгляд немного прояснился, губы тронула знакомая улыбка. – Знаешь, почему я сейчас сижу рядом с тобой? – поинтересовался Каллум. – Потому что Слизеринцы всегда держатся вместе? – предположила девушка, чуть склонив голову. Беды жизни, свалившиеся на её голову, научили Руни быстро приходить в норму. Плакать, вытирать слезы и идти дальше, потому что если она не возьмется за дело, оно так и останется нерешенным. То, к чему привык Джейкоб, да и все её друзья. – И это тоже, – фыркнул Каллум. – Я не соврал, когда сказал, что из всех коллег по работе мне больше всего нравишься ты. На самом деле ты нравишься мне не только как коллега по работе. Я люблю, как мы разговариваем. Люблю тебе помогать. Люблю, когда ты приходишь в офис и начинаешь рассказывать, что успела сделать за рабочий день. Люблю проводить с тобой время в комнате для перерыва. Люблю, как ты говоришь то, что думаешь — не то, что я хочу услышать. Последняя фраза заставила Руни вздрогнуть. Тем не менее, она всё-таки изогнула губы в ехидной ухмылке. – То-то ты всё время глаза закатываешь, – заметила она, прищурившись. – Ты же знаешь, так мы, слизеринцы, выражаем симпатию, – ответил Каллум, разводя руками. Удивительно, но ему хотелось услышать её смех, несмотря на то, что по вечерам Каллум предпочитал тишину. – Я знаю много слизеринцев — мы все разные, каждый уникален по-своему. Но я поняла, о чем ты, – Руни дернула коленом, пытаясь собраться с мыслями. – Ты мне тоже нравишься. Наверное, даже больше, чем я хочу это признавать. Но у меня сейчас нет на это времени, – быстро добавила она, бегло взглянув на Каллума. – Да, я услышал. Целая тирада на тему того, сколько у тебя сейчас проблем, – кивнул Каллум, улыбнувшись углом губ. – Просто знай, что я готов тебе помочь. Как друг или как... тот, кого ты захочешь видеть рядом в этот момент. Руни благодарно улыбнулась и практически вспорхнула со ступеней. Потянула вверх руки, встряхнула ногами, пытаясь понять, насколько сильно затекло её тело. С любопытством взглянула на Каллума, закончив разминаться. – Значит, вот, как ты всё успеваешь — работаешь сверхурочно, – заметила она обличительно. – Просто днем в офисе шумят такие, как ты, – моментально отозвался Каллум. – Такие, как я? – спросила Руни, скрестив руки на груди, и широко улыбнулась. – Хорошие сотрудники, которые отлично справляются со своими обязанностями? – Ты только что плакала на ступеньках. – Это потому что мне не нравится работа. Но справляюсь-то я отлично, признай это, – потребовала Руни. Закатив глаза, Каллум поднялся со ступеней, чтобы вернуться в кабинет и заняться, наконец, бумагами. Руни последовала за ним, продолжая тарахтеть, как сломанное волшебное радио, зациклившееся на песне Селестины Уорбек. Она явно собиралась ему помочь, и это было очень трогательно, учитывая, какое трудное дело на неё взвалил Фламп. Очевидно, теперь Каллум мог забыть о тишине в ночном офисе. Но так, пожалуй, было даже лучше.