О чистоте и крови, или Экскуро

      Пиритс был зависимым аккуратистом. Привередливым чистоплюем, каких Уолден не переваривал. Малфой, Яксли, Селвин, Лестрейнджи, даже полукровка Снейп — они считали себя выше него. Но перед Тёмным Лордом все были равны, он тщательно следил за этим, а Уолден… Уолден, ну, сбивал переспелые и червивые фрукты с дерева.       Недавняя облава стала последней для Розье и Уилкиса. Несчастные сопляки, подумал Уолден.       Пиритс был главным в отряде, он отвечал за новичков, но отвлёкся на потворство собственным низменным желаниям и прозевал появление авроров с Грозным Глазом во главе. Это была бойня. Пиритс и ещё двое Пожирателей успели скрыться, даже не подумав вытащить малыша Розье и дурачка Уилкиса.       Во время тренировок мальчишки неплохо показали себя, они даже немного нравились Макнейру. Возможно, из них не выросли бы такие снобы-мерзавцы, как Малфой и Селвин. Теперь уже не узнать.       Тёмный Лорд поручил Уолдену разобраться с Пиритсом. Так, как только он умел.       — Гахерис, — промурлыкал Тёмный Лорд с ослепительным оскалом, и распластанный перед ним Пиритс задрожал — от страха или последствий Круциатуса. — Твою ошибку уже не исправить. Но ты можешь начать искупать её передо мной, — Тёмный Лорд специально не упомянул Розье-старшего и вдову Уилкиса. Они имели право требовать фунт плоти Пиритса и даже сверх того. — Ходит слух, что в министерстве начнут строго отслеживать использование порт-ключей и каминов… Ответственный за этот закон некто Дирборн. Ты знаешь, что нужно сделать, Гахерис. Он должен исчезнуть до принятия закона.       — Д-да, мой Лорд.       Уолден почувствовал, как у него потяжелело в штанах от этого подавляющего тона. Он не сводил глаз с трясущегося на коленях Пиритса.       Слабак и чистоплюй. Ничтожество.       Уолден собирался проучить его… после выполнения им задания Тёмного Лорда, естественно.       Дом Дирборна охранялся заклятиями не ниже аврорского уровня, но Пиритс подготовился. Уолден мог признать это. Пиритс разместил в пяти точках вокруг ограждённой территории рунные камни и одновременно активировал их.       Разрушение щитовых чар напоминало своими вспышками электрические разряды, прорезающие небо. Уолден обожал наблюдать за этим — зрелище всегда сопровождалось предвкушением сладкой боли и тёмного наслаждения.       Пиритс быстро наложил на местность антиаппарационный барьер, его крепости хватило бы даже на то, чтобы временно задержать светлого посланника — этой формой общения пользовались почти все в Ордене Феникса, что мешало отслеживать их переписки и встречи.       Карадок Дирборн сопротивлялся.       Уолден с ухмылкой наблюдал за его потугами. Старик в наспех накинутой поверх пижамы мантии сражался храбро, но неумело. Он совершенно точно не был дуэлянтом. Впрочем, Пиритс тоже, однако его своеобразный стиль позволял ему теснить даже более сильных и способных противников, чем он сам.       Пиритс не подстраивался под местность, он подстраивал её под себя. Из-за этого Уолдену следовало быть осторожным, чтобы не обнаружить своё присутствие раньше времени…       Мантия Дирборна начала душить его, а все ближайшие шторы, ковры и скатерти — хватать и дёргать за ноги. Пиритс послал в старика чары, моющие рот с мылом, когда тот собирался контратаковать. Умно. Это почти полностью свело на нет возможности Дирборна сопротивляться.       Старик перевернул стол и спрятался за ним, вероятно, судорожно искал выход из ситуации. Он уже должен был понять, что дорогой Орден не успеет его спасти.       Пиритс с присущей ему артистичностью метнул мощное Инсендио в стол, и древесина мгновенно занялась. Старику ничего не оставалось, кроме как выскочить прямо под следующее заклинание.       Проклятие кипящей крови угодило старику в бок, заставив его споткнуться и пропахать носом паркет. Уолден еле сдержал смешок.       У Пиритса было несколько пагубных привычек, которых другие не одобряли, но, как было принято у Пожирателей Смерти, не осуждали открыто. У всех были сомнительные увлечения, в конце концов. Впрочем, привычки Пиритса заставляли кривиться даже Тёмного Лорда.       Пиритс действительно был аккуратистом во всём… кроме убийств.       Пиритс смаковал каждую секунду умирания своих жертв, хотя его целью и не была продолжительная пытка. Он просто любил сортировать внутренности и хранить трофеи. При нём всегда был уменьшенный сундук со многими-многими ярусами, резервуарами и инструментами: в нём имелась целая полка для черепов, гирлянды из высушенных кишок, дубильный станок для человеческой кожи, из которой Пиритс делал обложки для книг и дневников… Верхом этого омерзительного собрания была коллекция половых органов — по-прежнему функциональных. Уолден понятия не имел, что за тёмная магия была способна поддерживать плоть целой и «живой» — это было отвратительно.       Напевая, Пиритс размахивал волшебной палочкой и раздевал бессознательного Дирборна. Для своего возраста старик был не так уж плох под мантией, заметил Уолден. Следующее заклинание заставило его член встать. Интересно, без вмешательства способен ли был вообще старик на эрекцию? К сожалению, Пиритс накладывал его слишком тихо, Уолден хотел бы при случае дать ему отведать собственное лекарство… Он подошёл ближе, чтобы слышать остальное.       — Калволио, — прошептал Пиритс, и Дирборн мгновенно облысел — везде.       Под действием предыдущего заклинания его член налился кровью, яйца, казалось, ещё больше округлились, без волос это стало гораздо заметнее с места Уолдена. Он наблюдал за происходящим со второго этажа, сквозь лестничные перила, — не лучшая точка обзора, зато безопасная.       Пиритс вырезал на лобке старика несколько защитных рун, после чего принялся разделять тело для своего больного удовольствия.       Спустя полчаса Дирборн уже не дышал. Его кожа была содрана с ещё живого тела, потом извлечены кости и органы. Гордо стоявший, как в молодости, член был отделён от туловища вместе с кожей и прочими частями, которые Пиритс считал важными. Затем на всё были наложены чары стазиса.       У Уолдена никогда не было проблем с потрошением тел, иногда работа обязывала, однако это… Это выглядело в разы хуже, чем подготовка египетских мумий и создание инфери — в последнем у него даже был опыт помощи Тёмному Лорду.       Маниакальная улыбка Пиритса разделяла его довольное лицо пополам, и Уолден мечтал стереть её навсегда.       Пиритс подходил к избавлению от улик с ужасающей щепетильностью. Всё, что не нашло места в его бездонном сундуке, было изгнано в небытие.       — Эванеско! Экскуро! Тергео! — повторяя эти заклинания, Пиритс обошёл все помещения, чтобы удалить признаки пребывания Дирборна.       Он фактически стирал биологические следы существования этого волшебника, не желая, чтобы кто-то, кроме него, обладал ими. Волоски в раковине, чешуйки кожи на полу, следы пота на простыне… Зависимость Пиритса не знала предела.       Уолден подождал, пока тот поднимется по лестнице на второй этаж, и беззвучно спрыгнул вниз, чтобы подождать провинившегося Пожирателя там. Мысли Уолдена то и дело возвращались к сундуку Пиритса и его грядущей пытке.       Наконец Пиритс спустился обратно. Уолден молча метнул в него оглушающее заклинание и вышел из своего укрытия. Разложив бессознательного Пожирателя в позе звезды на ковре, он обыскал его и проверил на предмет спрятанных тёмных артефактов или порт-ключей. Пиритс оказался на удивление чист. Только палочка, сундук и пара безделушек.       Уолден разбудил пленника и мысленно отметил время, которое у него оставалось до прибытия авроров, если Дирборн успел кого-нибудь предупредить.       — Привет, золотце, — ухмыльнулся он, почти истекая слюной от того, что задумал.       Глаза Пиритса расширились. Ему было чего опасаться — о Уолдене среди Пожирателей ходили нехорошие слухи. Часть Уолден распускал сам, чтобы запугать идиотов. Тёмный Лорд не обрадовался бы, если бы кто-то усыпил его карающего пса, верно?       — Дирборн больше не с нами, ты здорово постарался, Пиритс. Или, может быть, нездорово? — Уолден обнажил зубы. — Ты ведь не хочешь вернуться к Тёмному Лорду в тряпках, загрязнённых его кровью? Позволь я помогу тебе очиститься… — Он продолжал кружить вокруг обездвиженного Пиритса. Рукава дорогой мантии некрасиво смялись под верёвками. — Эванеско.       Одежда Пиритса исчезла. Его вялый член жалко поджался от прохлады, царившей в комнате. Гладко выбритый лобок и яйца блестели, как у младенца. Отвратительно, хмыкнул про себя Уолден.       Пиритс вздрогнул и зашипел.       — Как ты смеешь, Макнейр?! Немедленно отпусти меня! — Он безрезультатно пытался вырваться, пока верёвки не впились в его голые запястья. — Тёмный Лорд!..       — Отправил меня сюда, — нарочито лениво протянул Уолден. — Энгоргио. Экскуро.       Даже увеличенный впятеро член Пиритса не стал выглядеть менее жалко. Мягкий, сморщенный и такой противно розовый. Уолден закряхтел от его гадкого вида. Но вот написанный на смазливой мордашке Пиритса стыд заставил кровь Уолдена циркулировать быстрее.       — Экскуро, — повторил он. Головка члена слабо покраснела.       Чистящие чары, так любимые Пиритсом, использовались Пожирателями Смерти для уборки жидкой грязи вроде крови, рвоты или мочи. Пиритс, конечно, предпочитал залить всё кровью, а не мочой. Жалкий.       Уолден гордился собой, когда ему удавалось заставить свою жертву обмочиться от страха без помощи Круциатуса, как это частенько делал Тёмный Лорд.       — Экскуро.       — Прекрати! — не выдержал Пиритс. Его лицо стало бурым от ярости, но капли пота на висках и шее демонстрировали его нарастающий страх.       — Экскуро. Экскуро. Экскуро.       Уолден смеялся, наблюдая за ничтожными потугами Пиритса сдвинуться или освободиться. Нежная кожа на его вялом члене стала настолько тонкой, что вот-вот должна была лопнуть. Она просвечивала и сочилась крошечными каплями крови. Прекрасный эксперимент, решил Уолден.       Человек больше чем наполовину состоял из воды. Уолден не чурался магловских знаний, он использовал их с фантазией, которую Тёмный Лорд всецело одобрял и поощрял.       Микроскопические сухие частички кожи Пиритса просто оседали в воздухе, в то время как плоть всё сильнее оголялась.       — Экскуро.       Пиритс так очаровательно корчился, сдерживая крики. Но Уолден уже устал смотреть на его гигантский освежёванный член.       — Заскучал, золотце?       — Пошёл ты, Макнейр! — сплюнул Пиритс. Он дрожал в верёвках и обливался потом.       На самом деле, всё происходящее было просто унизительно и физически раздражительно для Пиритса, но вовсе не так больно, как в процессе наказаний Тёмного Лорда. Ничто не превосходило его Круциатус. Пиритс, похоже, тоже это понял. Уолден склонил голову, разглядывая искажённое гневом лицо другого Пожирателя Смерти.       — Да, ты прав, это ску-у-учно. — Уолден надавил сапогом на головку. Кровь на ней засочилась сильнее. — Может, мне стоит отрезать твоё внушительное достоинство, которое не влезает ни в одну дверь? Разве не это тебя веселит на поле боя, Пиритс? — Уолден навис над Пиритсом и, оскалившись, вытащил палочку. — Попрощайся со своим достоинством, золотце!       — Нет! — в панике вскрикнул Пиритс. — Хватит! Я сделаю что угодно!       — Что угодно?       — Да!       — Хм-м… — Уолден наступил на основание члена, по толщине напоминающее бедро. Пожалуй, теперь казалось, что у Пиритса выросла третья нога. Весьма уродливая, жалкая и неудобная. А это идея, подумал Уолден. — Ой, запачкал. Экскуро. Экскуро.       Свежая натянутая кожа наконец не выдержала, сделав член ещё более похожим на кровяную колбасу внушительных размеров. Это сразу отбило желание есть её в ближайшем будущем.       — Макнейр!       — Знаешь, Пиритс, Тёмный Лорд был тобой недоволен, — заметил Уолден. — Тергео.       — Он сказал, я могу искупить…       — Экскуро. Конечно, наш Лорд милостив и не разбрасывается чистой кровью. Чего не сказать о тебе, золотце. Тергео.       Уолден продолжал сдирать тончайший слой плоти и убирать вытекшую кровь. Член Пиритса был полностью голым, и это наконец стало действительно невыносимо больно, судя по слезам на его щеках. Уолден облизнулся.       Его не возбуждала сама пытка. Кровь, запахи, вопли — всё это давно ему приелось. Но игра во власть по-прежнему доставляла ему удовольствие, и сейчас Пиритс находился в его руках, униженный и ослабленный. Хватит ли этого для назидательного урока?       — Экскуро.       — Чего ты хочешь?!       — Тергео. — Уолден опустил палочку, и Пиритс не сдержал облегчённого вздоха. Ничтожный слабак. Уолден толкнул липкую плоть сапогом. — Похоже, я растоптал твоё достоинство, не так ли? Помни, что оно хрупко, как и снисхождение Тёмного Лорда. — Уолден надавил ногой на головку и хохотнул. — Ты не снимешь чары и не исцелишь его, пока не будут проведены похороны Розье и Уилкиса.       Пиритс закивал головой.       Уолден разрезал верёвки на его руках и ногах.       — В следующий раз, Пиритс, ты подумаешь, прежде чем бросать на смерть чьих-то детей.       Возбуждение Уолдена было скрыто складками чёрной мантии. Он был практически удовлетворён покорностью на личике Пиритса. Проследив, чтобы он сумел убрать следы своего пребывания и убраться вон, Уолден также покинул дом Дирборна.       Тёмный Лорд встретил Уолдена с яркой и острой улыбкой, несмотря на поздний час.       Уолден, давно зная процедуру подобных встреч, опустился на колени перед Тёмным Лордом и посмотрел ему в глаза. Красные угли, казалось, прожгли его мозг насквозь, вырвав из памяти всё о последних нескольких часах.       Лающий смех Тёмного Лорда стал музыкой для больной головы Уолдена. Тёмный Лорд был доволен.       — Ты поставил его на место, Уолден. Я знал, что могу на тебя рассчитывать, — почти проворковал он, в голосе ещё слышались остатки его веселья. — Пиритс слаб, когда дело доходит до удовлетворения его извращённых фантазий. Если он не научится их вовремя усмирять, ты избавишься от него.       — Да, мой Лорд.       — Я придумаю для тебя достойную награду. — Тёмный Лорд похлопал Уолдена по щеке. — Ступай.       Уолден несколько раз поклонился, но не больше, чем было необходимо, и покинул кабинет Тёмного Лорда. Повернув за угол, Уолден упал на колени и, до боли сжав горящую промежность, сделав неловкое движение бёдрами, кончил прямо в штаны. Тёмный Лорд был доволен и непривычно ласков, Уолден просто не мог не наслаждался кратким мигом внимания и поощрения.       Да, он тоже не гнушался удовлетворения своих извращённых фантазий, Тёмный Лорд наверняка знал или хотя бы догадывался, но Уолден и не скрывал — он был честен перед тем, кому выбрал служить. Он никогда не вёл себя вызывающе, как Беллатриса, не лебезил, как Малфой, не наглел и не огрызался, как другие чистокровные. Тёмный Лорд ценил его за преданность, наказывал за промахи, награждал за успехи.       Таким самовлюблённым мерзавцам, как Пиритс, было не дано это усвоить. И они расплачивались за своё бахвальство.