Shine For You

      Пха чанг ханг, который был на Апо, придавал ему сегодня более сияющий вид, чем когда-либо. Розово-бордовая шёлковая ткань подчеркивала его кожу, в то время как богатая золотая вышивка излучала собственное сияние от каждой крошечной пряди. Его влажная кожа, казалось, поглощала свет прожекторов, установленных на сцене, и отражала его наружу. Апо был соткан из света, что превращало его во что-то потустороннее, в ангела, сошедшего с расписных стен храма.       Майл хотел пересечь сцену, обнять его за плечи и целовать до тех пор, пока его тело не растворится в его теле, пока толпа не взревёт от радости или не упадёт в обморок от возмущения — ему было всё равно. Майлу всё чаще становилось трудно подавлять желание смело и публично объявить Апо своим, потребность, которую он испытывал с тех пор, как увидел Апо в тот день в спортзале более десяти лет назад, после того как не видел его много лет после университета. Он вырос в мужчину элегантной силы; широкоплечий и длинноногий, с теми же простодушными глазами, которые так привлекли Майла, и тот почти забыл о хороших манерах, которые прививались ему всю жизнь, и сделал деловое предложение прямо там, между упражнениями со свободными весами и беговой дорожкой.       Майл был непринуждённым человеком с таким милым темпераментом, какой предполагало его поведение. Но, возможно, дело было в том, что он был младшим в семье, или в привычке добиваться успеха, которую он унаследовал от своих родителей, но он не привык, чтобы ему отказывали в том, чего он хотел.       Независимо от того, как сильно Майлу хотелось бросить это занятие и публично заявить, что Апо принадлежит ему, как это легко позволялось гетеросексуальным парам, он всегда давил на тормоза в этом опасном порыве. Апо так много пережил, что боялся, чего им это будет стоить, если они подтвердят слухи, которые о них распространяли люди. Он никогда идеально не помещался в светские рамки и платил за это всю свою жизнь, цену, которую, как он обещал, Майлу никогда не придется платить. Апо был человеком, который больше всего ценил свободу, но пока мир не изменится, он никогда по-настоящему не получит ее.       Людям нравилось говорить, что они лишены предубеждений, но когда наступал момент истины, на самом деле это было не так.       Майл отбросил подобные мысли, зная, что это приведет только к разочарованию. В каком бы странном настроении он ни был сегодня вечером, он был на работе. Он предстал в своем образе, той версии самого себя, которая была мгновенно узнаваема его поклонниками и фолловерами — улыбка на миллион киловатт, фирменный знак мира и несколько стратегически кокетливых острот, призванных свести фанатов с ума. Он устремил взгляд на своего партнёра, который сиял так ярко, что казалось, будто смотришь прямо на солнце, и усилил очарование для толпы присутствующих и фанатов, которые смотрели мероприятие онлайн. **       Позже тем же вечером Майл сделал то, что у него получалась лучше всего, пообщавшись с другими гостями ужина, включая П’Понда и членов их команды, которые были приглашены Министерством торговли после пресс-конференции, чтобы отпраздновать новое сотрудничество между ними и Be On Cloud. Он узнал почти всех, поскольку на протяжении многих лет знакомился с ними через своих родителей и их деловых партнеров. Но Апо был новичком для многих присутствующих. Учитывая количество внимания, которое «МайлАпо» получили за последние несколько месяцев, теперь они были главными действующими лицами, но все хотели познакомиться с Апo.       Из-за многочисленных фотосессий перед подписанием контракта, изнуряющей жары и ошеломляющей энергии самого мероприятия Майл начал ощущать последствия выброса адреналина. Когда зазвонил его телефон, он был более чем рад предлогу ускользнуть в тихий коридор обеденного зала на минутку покоя. Апо все еще кипел энергией вечера, едва заметив уход Майла, но Майл мог видеть его через стеклянные перегородки. Его мысли были заняты лишь наполовину голосом его коллеги, сообщавшего последние новости, о которых он спрашивал, но это могло подождать до утра. Его внимание было приковано к Апо, который увлеченно беседовал с тремя правительственными чиновниками. Его волосы были тщательно уложены назад, светлые аккуратные усы и бородка превращали его мальчишеское лицо в нечто суровое и мужественное. Его улыбка была более ярким источником света, чем любая лампа в комнате, и пока он говорил, он использовал свои руки и все свое тело, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. От него веяло победой, как от парфюма Guerlain Майла. Апо предпочитал аромат корицы и цитрусовых, который напоминал Майлу апельсиновый пирог. Майлу хотелось откусывать от него каждый раз, когда он наносил его. — П’Май, ты слышал, что я сказал?       Голос, раздавшийся в трубке, потряс его, вернув в настоящее. Он отвернулся от своего наблюдения за Апо, желание стереть усталость со своего лица почти овладело им, прежде чем он передумал размазывать макияж, который П’Мос нанес после того, как они привели себя в порядок и переоделись после своего пха чанг ханга. — Здесь связь плохая. Давай поговорим об этом завтра, на кхраб?       Он едва расслышал ответ мужчины, когда Апо выскочил в коридор, где он стоял, энергия исходила от него электрическими импульсами. Его сшитые на заказ полосатый пиджак и брюки дополняли костюм Майла, но он каким-то образом всё ещё умудрялся излучать нечто ликующее, даже в самой дорогой одежде. — Эй! Вечеринка вот-вот начнётся!       Майл закончил разговор, помахав телефоном между ними. — Дела. — О, да? — Апо выхватил телефон из рук Майла, пряча его за спину. — Хорошо, скажи Сарату и своему миллиону и одному деловому партнеру, что ты официально недоступен сегодня вечером.       Усмехнувшись, Майл обнял Апо за талию и потянулся назад, чтобы найти телефон, который Апо держал в руке. Всего несколько сантиметров тепла и химии разделяли их, и глаза Апо закрылись, а его тело обмякло рядом с его телом.       Боже, он всегда был таким чертовски отзывчивым. Майлу пришлось несколько раз сохранять равновесие, чтобы не уронить телефон на пол и не прислонить Апо к стене, дабы прижать их бедра друг к другу.       Майл отодвинулся, забирая телефон из безвольной руки Апо. — Ты же знаешь, что в эти дни мы не можем быть вне зоны доступа, — он осторожно засунул телефон в задний карман. Когда он снова поднял взгляд, Апо уже пришел в себя, хотя голод в его глазах превратил их мягкий медовый цвет в темно-коричневые озерца. — У нас мероприятие сегодня вечером. Ты сможешь заняться своей бизнес-империей позже. — Ха-ха, — невозмутимо произнес Майл. Апо изобразил суровость, но его глаза, эти великолепные глаза, обрамленные длинными ресницами, все еще тлели остатками того огня, который всегда горел между ними. — Не делай вид, что не понимаешь. Этот день важен для нас, — Апо широко развел руки, его улыбка была игривой и провокационной в тусклом освещении коридора. Быстрый взгляд вокруг подсказал Майлу, что они были одни. Он застал Апо врасплох, потащив его за руку в небольшой боковой коридор с запасным выходом в конце. Он прижал все еще шокированного Апо к стене, обхватив его руками по обе стороны от него. — Я на сто процентов здесь, с тобой. — П’Май, — рассмеялся Апо, толкая его, хотя это была нерешительная попытка. Если бы Апо действительно хотел сбежать из клетки рук Майла, он мог бы, и Майл подчинился бы. — Это место кишит правительственными чиновниками. — Прямо сейчас здесь никого нет, — Майл прижался носом к шее Апо, вдыхая аромат украденного у него парфюма, улыбаясь его коже при мысли, что Апо почувствовал необходимость украсть у него что-нибудь, когда он мог получить от Майла все, что хотел. Ему даже не нужно было спрашивать. — Все поздравили нас, но мы еще не поздравили друг друга.       Апо что-то промычал, явно понимая игру Майла. — Разве нет? — смех сорвался с губ Апо, когда Майл поцеловал его в шею. — Звучит как предлог полапать меня, не так ли? — Может, и так, — он крепко держал Апо за талию, чувствуя, как под поверхностью перекатываются мышцы, и Майлу захотелось лизнуть их, когда они двигались под его языком. — Может быть, мне похуй, что меня поймают. В конце концов, этот вечер принадлежит нам, — голос Майла был хриплым от решительности и горячности.       Неистовая игривость исчезла, каждый мускул в его теле замер. — Ты это несерьезно.       Майл отпустил его и отступил, увеличивая столь необходимую дистанцию между ними. — Нет. Конечно, нет. Я просто болтаю без умолку.       Апо изучал выражение его лица, смягчаясь, когда поймал взгляд Майла. — Я тоже устаю от этого. Поддразниваю, чтобы порадовать фанатов. Лгу, чтобы угодить всем остальным. Но дело ведь не только в нас, не так ли?       Майл тихо хихикнул. У Апо было беззаботное сердце, и он был полон детского отношения к миру.       Он также был самым проницательным и преданным делу человеком, которого он когда-либо встречал. Он представлял собой то редкое сочетание идеализма и практичности, которое было необходимо не только для того, чтобы мечтать о несбыточном, но и для того, чтобы определить шаги, необходимые для воплощения этих мечтаний в реальность. Это то, что сделало их непревзойденными партнёрами, потому что Майл был неумолим в достижении цели, и у него были сосредоточенность и ресурсы, которые можно было использовать. — В такие дни, как этот, — наконец тихо признался Майл, — мне хочется праздновать во всё услышанье.       Апо вздохнул, сжимая подбородок большим и указательным пальцами. — Тогда мы позовем наших друзей, устроим грандиозную вечеринку и будем шуметь так громко, как захотим, — когда Майл фыркнул, Апо сжал подбородок сильнее. — Мы так близки к этому, П’Май. Я это чувствую. Грядет что-то большое, и мы собираемся быть в авангарде этого.       Апо озорно улыбнулся, прежде чем наклонился вперед, чтобы прижаться губами к губам Майла, их изысканная сладость растопила то жестокое негодование, которое его добродушие всегда подавляло, но никогда не могло заставить исчезнуть. Майл поцеловал его в ответ, проведя языком по его мягким губам, и Апо позволил ему, позволил ему эту крошечную уступку в обмен на все уловки, с которыми им приходилось жить. Он тихо застонал, и Майлу захотелось, чтобы с его губ сорвалась тысяча таких же стонов. Когда Апо отстранился, Майл погнался за его ускользающим поцелуем, совершенно неудовлетворенный, но он смирился и с этим. У них всегда был их дом, их безопасное место, где они могли спокойно предаться всему тому, что им предстояло похоронить публично. — Тогда мы будем не единственными, кто почувствует себя свободными. Я знаю.       Майл поиграл мышцами на плечах, расслабляя их. Рука Апо упала, но Майл поймал ее и поцеловал костяшки пальцев, задержавшись губами на золотистой коже и острых косточках, придающих форму каждой из них. Крошечный акт благодарности за огромную силу, которую дал ему Апо. Апо провел пальцами по раковине уха Майла, нежно потянув за мочку. Эта версия Апо — решительная и вдохновенная — тронула Майла больше всего, потому что это было основой того, кем он был. В некоторые дни именно Апо терял присутствие духа. Сегодня была его очередь, а завтра, возможно, снова очередь Апо. Но они всегда были рядом, чтобы снова поддержать друг друга. Они сильнее всего сияли, когда были вместе. И, может быть, если они будут достаточно усердно работать и жертвовать собой, когда-нибудь такое же сияние будет принадлежать всем, кто прячется и любит молча.