За рассветом

      Марк знал, что так всё и закончится. Рано или поздно должна была прийти расплата за самую опасную деятельность на территории Горгорода — возвращение людям надежды на светлое, прекрасное будущее. Нельзя просто так ломать проржавевшую систему и надеяться, что она не ответит тебе ударом под дых, когда ты меньше всего этого ожидаешь. Это тебе не подпольная наркоимперия, запустившая свои щупальца в каждый дом, в этой игре без правил победить без потерь невозможно. Странно, что ещё оппозиционные высказывания не облагаются мэрским налогом.       Стоило ожидать, что Мэр доделает то, что один раз у него уже не получилось. После знакомства с идеей мрака, «вплетённого» в обычную жизнь, что продвигал Гуру, Марк давно всё пересмотрел, бросил гор и стал одним из публичных, но таких неудобных лиц в Горгороде. Враг врагов народа. Не писатель больше, но журналист. Не могло Мэру, вцепившемуся в своё кресло как в спасательный круг, понравиться, что кто-то в городе пытается порядки ломать подобно старому забору. Так что в один момент он просто вышел из дома и… не дошёл до Гуру. Упал прям на улице, расшибаясь о дырявый асфальт в конвульсиях и что-то неразборчиво хрипя. Всё обязательно вышло бы по задуманному, если бы равнодушие, которое так старательно воспитывал в людях Мэр, не дало брешь. Вокруг Марка оказались светлые и верящие в него люди, ради которых хотелось выжить, отряхнуться и вернуться на шахматную доску. Алиса — о, его прекрасная и смелая Алиса! — буквально вытащила Марка с того света, почти не отходя от его койки. Хрупкая с виду, но вдохновлённая особой внутренней силой, она не давала ему и шанса решить, будто бы всё заранее предопределено. Не предопределено ведь совсем, а только переплетено.       Марк тогда впервые подумал о своей смерти. Он уже сделал много — расшатал монолит, подточил водою камень — хотя хотелось большего. Марк чувствовал, что должен дело довести до конца. Даже если этот самый конец будет ему предназначен.       Это придало Марку ещё больше уверенности, что он двигается в правильном направлении, раз сопротивление так велико. Потяни за нить, за ней потянется клубок. Только поначалу казалось, что все его усилия и попытки решить проблемы оказываются напрасными, что он бессилен перед мощью событий, разворачивающихся вокруг. А потом люди потянулись. Чудесно и невероятно это всё-таки, под его речами и лозунгами столько разных людей, в которых общим был только Мэрский гнёт, сжимавший шею удавкой. Неспособность изменить ход событий, страх перед неизвестным и потеря контроля над своей жизнью отошли куда-то на второй план после того, как появилась дикая решимость вести людей в будущее.       Это ухабистая, никем не проложенная дорога и привела Марка сюда. В последний хмурый день февраля, в бледное утро и последний глоток воздуха без кислорода. Он представлял это не единожды, каждый раз в красках представляя дикие муки и агонию, а оказалось всё это… Небольно, только страшно. Правда, страх тоже куда-то ушёл. Последние годы жизни Марк прожил бесстрашно, так что бояться сейчас смысла уже никакого не было.       Сегодня как будто бы даже небо более серое, чем обычно в феврале, а город ещё больше ощущается как одна сплошная клетка. Немного холодно, чуть-чуть свежо. Сердце Марка останавливается примерно около семи утра. Вдалеке воет полярный волк.       Марк уже не увидит, как жители Горгорода опустошают немногие цветочные магазинчики, не оставляя в вазах, спрятанных в холодильниках, ни одной красной гвоздички. Не увидит, в какие красные цветочные поля превращаются помосты около тех немногих памятников, которые не восхваляют масштабы гнилости Мэра. Не увидит, как в ночи горит сотня красных траурных свечей, разрезая своим ярким пламенем ночной мрак совсем как он когда-то. Не увидит, как плачут совершенно незнакомые ему люди, которые всё это время были на его стороне и верили в свободное, светлое будущее. Не увидит, как Алиса, проведя пару дней в безостановочных рыданиях, постареет на двадцать лет разом, и никакой макияж не скроет её глубокой печали под глазами. Не увидит, как осунувшаяся Кира, прерываясь на глубокие вздохи, за которыми тщательно скрывает судорожные всхлипы, запишет одно-единственное видеообращение — подтвердит смерть Марка.       Он не увидит ничего из этого, но по-прежнему будет верить, что люди не сдадутся.

Sino hora sancta morta Sino hora sancta morta Sino hora sancta morta