Десять разговоров с Альбусом Дамблдором

Дверь на стук тут же открылась, как всегда. Признаки Рождества обнаружились и в кабинете — в дальнем углу стояла нарядно украшенная ель, пахло ванилью и корицей. Видимо, домовики расстарались. Дамблдор кивнул мне и жестом пригласил сесть. Я положила книгу перед ним на стол. — Ну как вам? — спросил он, указывая на «Защиту и нападение в ментальной магии» Гэррика Хэмсворта, пока я располагалась поудобнее. — Хорошо. Мне понравилось. — пожала я плечами. Альбус заинтригованно улыбнулся. — «Понравилось»? — спросил он со смешком. Он удивительно охотно и много улыбался, всё-таки. — Да. — ответила я. — Я попробовала медитацию из третьей главы, и оказалось, что она хорошо помогает против моей проблемы. — Помогает? И как именно? — любопытный, искренне интересующийся собеседником человек. Такому хотелось рассказать о себе всё. Я снова пожала плечами. — Мне становится спокойно, тяжёлые эмоции уходят. Он улыбался, чуть нахмурившись. — Интересный эффект. Очень интересный, Энн. — сказал он, немного подумав. — Обычно дети ненавидят практиковать эти медитации именно потому, что, как они объясняют, «всё становится безразлично». Понятное дело, им такое не нравится. А для вас оказалось, наоборот, полезно? — Да, мне намного спокойнее, я стала больше всего замечать вокруг и меньше погружаться в ненужные размышления. Он закивал. — Что ж, я рад. Сколько дней вы уже её практикуете? — Я прочитала книгу за три дня и с тех пор практикую. — И сейчас? — внимательный взгляд. — Да. Он вздохнул. — Позволите взглянуть? Без заклинания, только поверхностным чтением? — Конечно. — ради чего же я сюда ещё пришла? Кивнул. — Тогда попробуйте максимально сосредоточиться и не отводите взгляд. Голубые глаза почти прошили моё сознание, но увязли в образе, который я им показала. Я чувствовала, как он оглядывается в реальности, нарисованной моим воображением. Переводит взгляд с дымчатого горизонта на заросшее влажным бурьяном поле, покрытое утренним туманом, разглядывает бревенчатую дорогу с чёрными избами, уходящую под уклон к низине. Потом давление прекратилось, я моргнула и услышала его доброжелательный смешок. — Недурственно для двух недель, Энн, недурственно. — сказал он легко улыбаясь. — Кажется, у вас есть талант в этой области, это большая удача. Что это за место? Я чуть усмехнулась, польщённая его словами. — Это сон. — Вот как? — что-то мечтательное было в его взгляде. — Удивительно! Очень красиво. — Да. Мне тоже нравится. Он покивал каким-то своим мыслям. — Ну что же, вы делаете всё правильно, вам нужно теперь лишь продолжать. Обычно на установку этого первого слоя защиты уходит от полугода до года. Ставлю на то, что у вас уйдёт минимум времени. Тем более, вы говорите, что вам хорошо от этих практик… Так что… Я надеюсь, что к маю ваш этот первый слой защиты выдержит хотя бы одно вербальное заклинание. А до тех пор, я хотел бы ограничить наше с вами личное общение, поскольку эти разговоры опытному легилементу, коим является мой оппонент, увидеть проще, чем сказать слово «квиддич». Я надеюсь, вы извините меня за эту меру предосторожности? Я хмыкнула. Конечно, это было разочарованием. Все эти две недели я, конечно же, ждала этой встречи. С человеком со светлой улыбкой и ясным взглядом. Рядом с которым тьма отступала. Каким бы скользким типом он ни был. Я вздохнула. — Хорошо, Альбус. Как скажете. — Вижу, вы расстроены. Я подняла на него взгляд. — Вы приятный собеседник, с которым я могу не притворяться, что мне одиннадцать лет. Он покивал. — Я понимаю. — переплёл пальцы рук на столе. — На самом деле, вы вполне можете иногда приходить сюда, эти двери для вас всегда будут открыты. Я имею в виду только, что нам не стоит обсуждать вашего секрета и ваших знаний. С моей стороны, мой секрет — лишь курьёз, который я ожидал увидеть и в вашем случае. Раскрытие его — лишь странная байка, которая не поможет и не помешает никому. Ваш случай — другой. Я задумалась. Мне была понятна его мотивация. Допустим, Элизабет Стоунз почему-то дружит с директором Дамблдором. Но в её воспоминаниях об этих беседах — только море чуши и бытовых мелочей. Не должно быть никакой информации, которая помогла бы Тому. Я кивнула, глядя куда-то в стол. — Хорошо. — А перед этим… — Дамблдор вздохнул, — у меня к вам есть несколько вопросов. Я надеюсь, вы не откажетесь ответить на них. Я подняла на него пристальный взгляд. Дамблдор снова вздохнул. — Первое. Насколько я понял, последствия моих управленческих неудач будут весьма плачевны? Я нахмурилась. — Да. Директор помолчал немного, глядя куда-то в стол. — И что вы, Энн, сделали бы, будь вы на моём месте? — голубые глаза смотрели снова на меня — и так, что хотелось уйти из зоны поражения. Я поморгала, чтобы сосредоточиться на своих мыслях. — Несколько вещей. — Каких? — Первое, — повторила я за ним, — и самое простое. Я ознакомилась бы с понятием травли среди учеников школ. Травля — это жестокое поведение среди группы, которая выбирает «мальчика» или «девочку для битья». Это наносит травму всем, в том числе тем, кто не участвовал в травле, но был её свидетелем. Я не уверена, существуют ли на данный момент хорошие исследования на эту тему... Но... Там интуитивно всё и так понятно. Это нельзя замалчивать. На это нельзя смотреть сквозь пальцы. Для того, чтобы этого не было, учителю самому нужно быть образцом честности, достоинства и доброго и непредвзятого отношения к каждому ученику. Я провела бы семинары для преподавателей Хогвартса, чтобы они знали, как выявить травлю и как себя вести, чтобы предотвратить это пагубное явление. Дамблдор моргнул. Странное, немного напуганное и потерянное выражение появилось и пропало у него на лице. Он помолчал немного. — Хорошо. Дальше? Я перевела дыхание. — Второе. Насколько я понимаю, в магическом обществе назрел серьёзный конфликт между представителями идей изоляционизма и представителями более либерально-демократической ветви? — Дамблдор кивнул. — Вы прохлопали ушами, Альбус, и позволили Тому аккумулировать изоляционистов вокруг себя. Это серьёзная ошибка, и я не знаю, исправима ли она теперь. Но то, что могло бы здесь помочь — это создание открытой площадки для обмена мнениями. Пусть они спорят, Альбус. Пусть ругаются. Пусть учатся высказывать свои претензии словами, а не лезть в драку и не убивать оппонента. Пусть у них появляются новые лидеры. И пусть это будет не Том. Альбус хмыкнул, искоса глядя на меня. — А чтобы мнение было обосновано и подковано — введите в школьную программу курсы философии и логики. Пусть они станут умнее Тома. Пусть они будут способны противостоять ему аргументированно. Пусть они будут хорошими ораторами. Научите их. Пригласите лучших учителей. Чтобы это было интересно, захватывающе. И Том останется без половины последователей. Альбус смотрел на меня со всё более возрастающим интересом. — И последнее. Не знаю, исполнимо ли это в рамках местной системы. Но. Факультеты нужно упразднять. Я не сильно ошибусь, когда предположу, что не пройдёт и двадцати лет с вашей смерти, и эта факультетская система будет уничтожена. Она создаёт почву для поддержания многовекового конфликта ещё со времён Основателей. Нам нужно учиться общаться, а не соперничать. Конечно, чтобы это дошло до голов премудрых в Визенгамоте, должно будет погибнуть несколько сотен магов. Но, возможно, вам это удастся уже сейчас. Дамблдор, слушая это, улыбался всё шире и шире, а когда я закончила — рассмеялся. — Энн, они меня уничтожат, сотрут в порошок! — сказал он, разводя руками. — Кто я такой, чтобы разрушать многовековые традиции? — он грустно улыбнулся. — Может быть у вас, в России, легко расстаются с отжившими предрассудками, но у нас, в Великобритании, — нет. Я фыркнула, нахмурившись. — Напугайте их! Распишите варианты будущего. Вы — Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, победитель двух Тёмных Лордов, сильнейший маг Великобритании. Кого им слушать, если не вас? Он хмыкнул задумчиво, чуть погрустнев. — …двух… — эхом проговорил он тихо. — Кто бы мог подумать… Вздохнул. — Энн. — Да? Он помолчал, глядя на меня. — Ваши слова — бесценны. Спасибо вам. — он был полностью, абсолютно серьёзен. И мне почему-то стало как-то не по себе. — Пожалуйста. — голос мой осип немного. — У вас был ещё вопрос? — поторопила я его. — Да. — он повременил, собираясь с мыслями, и продолжил, — Есть ли какие-то конкретные ошибки, которые я допущу и которые будут стоить жизней? Я вздохнула. — Да, есть. Он опустил глаза. — Когда? — Не скоро. Лет через семь. Он глубоко вдохнул и выдохнул. — Вы поможете мне не допустить их? — Да.