Ночью и днём

Чун Инбяо не любит Цзи Фа, и это общеизвестно. Он честно не понимает, что такого в этом пропахшем навозом сынке хлебопашца с Запада, этом маленьком самодовольном дерьме. Цзи Фа бесит Чун Инбяо с первого дня, как приехал в Чжаогэ — заложник, как и все они, и притом не из самого достойного, не самого воинственного рода. И всё же преисполненный гордыни. Что с того, что его отец, Цзи Чан, именуется правителем Запада? Отец Чун Инбяо повелевает Севером, их семья — неутомимые охотники, умелые добытчики. Самые роскошные меха, звери для царского зверинца, волки, которых держат на цепях ради забавы, и лани, беспечно бродящие у Оленьей Башни, где обитает сам царь — всё это вклад семьи Чун Инбяо. — Я стану великим героем! — вот что провозглашает десятилетний Цзи Фа, — девчачье лицо, нежные губы — гордо задирая подбородок. Чун Инбяо тут же разбивает ему рот и делает подсечку, злобный и быстрый, как хищный зверёк. Удивительно другое: Цзи Фа тут же подскакивает с земли и даёт сдачи. Чун Инбяо задыхается от удивления: как он посмел?! Цзи Фа оттаскивает от Чун Инбяо другой мальчик, рослый и красивый, с туго забранными под нефритовую заколку волосами и с посеребрённым мечом на поясе — маленьким, однако настоящим и острым. Чун Инбяо отступает; он не так глуп, чтобы из-за такой мелочи связываться с царским внуком, Инь Цзяо. Инь Цзяо станет защищать Цзи Фа и в будущем — не только от тычков Чун Инбяо и его свиты, но и от происков слуг и жестокости наставников, и — самое впечатляющее — от суровости главнокомандующего, второго царевича Шан, Инь Шоу. Чун Инбяо не может себе представить, ради кого или чего он сам рискнул бы немилостью Инь Шоу. Инь Цзяо он приходится родным отцом, но это никогда не было поводом для снисходительности. Инь Шоу, возможно, жесток с юными заложниками, но ведь это для их собственной пользы, и никто не ропщет, видя, что и своего родного сына он воспитывает без жалости. Это значит, что в драку с Инь Цзяо можно вступать без опаски — Инь Шоу поощряет тренировки, похожие на настоящие схватки, — но Чун Инбяо всё равно вынужден осторожничать. У наследного царевича Инь Ци нет детей, Инь Цзяо — единственный внук государя Ди И. Любому понятно, что это значит. Когда они все подрастают достаточно, Чун Инбяо иногда думает злобно: а правнуков у государя не будет. Потому что Цзи Фа — не девица. С возрастом он пошёл в рост, обзавёлся спиной тигра и талией волка, но лицо осталось прежнее, а губы, сколько бы он ни сжимал их в узкую линию, сами собой складывались, будто для поцелуя. Мягкотелый слабак, порождение сытых западных земель, где снимают по два урожая в год. На севере он не протянул бы и месяца. И что самое ужасное, со временем Чун Инбяо замечает, что Цзи Фа любимец не только у Инь Цзяо — главнокомандующий тоже его привечает. Цзи Фа сходит с рук такое, за что с другого уже спустили бы кожу лоскутами. Цзи Фа любят другие в отряде заложников, он ладит с Цзян Вэньхуанем и Э Шунем, приятельствует с остальными, но сам по-настоящему близок только с Инь Цзяо. Впрочем, что удивительного, злобно думает Чун Инбяо: Цзян Вэньхуань — двоюродный брат Инь Цзяо по матери, конечно, он во всём станет его поддерживать, в том числе и в дружбе и привязанностях; Э Шунь — слабак, который согнётся туда, куда дует ветер. А Цзи Фа... Цзи Фа — матовое полудевичье лицо, ресницы с ладонь, губы — заработал милости, дружбу царского внука и благосклонность второго царевича вовсе не воинскими талантами. Пусть остальные не видят, но Чун Инбяо замечает, как Инь Цзяо небрежно закидывает руку Цзи Фа на спину, как близко они сидят на пирах, как сталкиваются грудью и плечами во время танцев с мечом или тренировок. Как Инь Цзяо дремлет у костра, положив голову на колени Цзи Фа, а после они едят с одного блюда охотничью добычу, выхватывая друг у друга горячие, ещё исходящие паром и кровью куски. Как, играя у водопада, Инь Цзяо хватает Цзи Фа за ноги, за бёдра, стаскивая его с лошади и окуная с головой... Пусть прочие слепы, а Инь Цзяо сам не понимает, чего хочет от Цзи Фа — он, Чун Инбяо, настороже. Он не даст роскошной столице размягчить себя, не позволит себе забыть северные пустоши. Он не поддастся. Ночью ему снятся губы, самой природой сложенные для поцелуя. Днём он снова ненавидит Цзи Фа.