***
После той катастрофы изменился подход к воспитанию. Учителя утверждали, что теперь он намного ответственнее. Ныне с детства объясняют, что хорошо, а что плохо. Если ребенок приходит в школу с искаженным восприятием этого, то... его забирают из семьи. Это произошло с одной моей знакомой. Ее семья попала на эту планету вместе с нами. Помню, ей нравилось часто менять цвет волос, что здесь не приветствуется, именно поэтому она попала под прицел. Когда в шестом классе спросили, что привело к катастрофе, она не смогла ответить. Тогда ее семье вынесли предупреждение. Последней каплей было событие во время школьного похода. Обычный пакет от печенья, который она выбросила в пруд. На нее тут же донесло несколько человек. Как-то раз учитель по секрету нам рассказала, что, если бы она жила в каком-либо другом городе, ее бы простили. Ее семье бы всего лишь вынесли наказание в виде уборки территории в течение года. Но в закрытых городах правила были намного строже. А уж если кто-то учился в одной из экспериментальных школ, как мы с Лимси, следовало быть осторожнее еще в два раза. Моя семья тоже находилась под наблюдением. Всё из-за необычного цвета моих и маминых глаз. У местных нет таких цветов. Этим мы с мамой вечно выбивались из толпы, ведь на Каттэрде не были изобретены линзы. Беспокоилась я за маму еще и по другой причине. На Зейсе она часто рисовала, но здесь творчество было запрещено, как опасное для развития личности. После той катастрофы правительство начало остерегаться всех, кто мыслил нестандартно. Нам с детства прививали определенные моральные устои: не убивать, не воровать, уважать старших, не грубить людям, уметь без эмоций выразить свою точку зрения и вообще воздерживаться от эмоций. Особенно негативных. Однако инакомыслящим ничего не мешало наплевать на это, потянув за собой еще и остальных. Зачастую творческие люди более эмоциональны, следовательно и непредсказуемы и, если их поглотит гнев, то, кто может гарантировать, что они не пойдут против воспитанных в них моральных устоев? С нарушителями законов здесь не церемонились. С помощью недавней опередившей время разработки, их личности и воспоминания стирали начисто, без возможности восстановления. Такого человека вполне можно научить правильно есть и читать, но он больше не сумеет думать по-своему. Будет смиренно принимать только ту информацию, которую в него закладывают, и больше не сможет чувствовать и ощущать эмоции. Человек становится похож на робота в человеческом обличье. Поэтому я переживаю за маму. Пару раз я видела, как она тайком рисовала в подвале. Знала бы мама, сколько раз меня тянуло донести на нее. Ей бы только вынесли предупреждение, но может тогда бы она перестала нарушать законы. Однако я почему-то не смогла так поступить. Это сбивает столку. Наверняка, виновны в этом были эмоции. Что же, терпеть беспорядок в мыслях мне оставалось недолго. Я обиралась при достижении совершеннолетия добровольно пройти через процедуру избавления от эмоций. Учителя утверждали, что это весьма облегчало жизнь и помогало стать более законопослушным человеком. Вдалеке наконец-то показались корпуса моей школы. Лимси наверняка уже там. Когда я села завтракать из-за ее неумения вести себя тише, эта маленькая заноза уже отправилась сюда. Школа. Серое и совершенно простое здание. Экспериментальных школ существовало лишь пять на всей планете. И все города, в которых они располагались, были изолированы от остальных. Чтобы переехать из таких городов требовалось специальное разрешение. На территории моей школы было три постройки. В первой находилось направление со стандартной программой, во второй — направление с научным уклоном, и в третьей — с военным уклоном, там подготавливали будущих воинов. Родители хотели, чтобы я попала в ту, что с научным уклоном, но с первого класса, после всех тестирований, меня перевели к Обычным, в отделение с самой заурядной программой. Лишь в прошлом году, после очередного теста, меня отправили в третье здание, к Воинам. Зато повезло моей сестре, ее сразу же отправили к Ученым. Однако родители почему-то не обрадовались успеху сестры. После того как она проучилась там месяц, они внезапно захотели переехать в другой город, но им уже год не удавалось получить разрешение на эту возможность. Это была длительная процедура, часто требовались годы, чтобы доказать, что человек уезжал отсюда неинакомыслящим. Мне было непонятно, что родителям могло здесь не нравиться. В этом городе было спокойно, и Лимси после учебы уже ждал высокий пост среди ученых. Не повезет только мне. После завершения обучения я, как воин, должна буду жить вместе с другими воинами на закрытой базе под постоянным наблюдением. Разумеется, там хорошо платили и обещали комфортные условия для жизни, но... мне не позволят больше видеться со своей семьей. Поэтому учителя так настойчиво предлагали нам пройти через процедуру уничтожения эмоций. Это был единственный способ для воинов продолжать жить среди обычных людей, вместе с семьей. Как-то раз один мальчик начал спорить, что после этой процедуры нам будет всё равно на семью. Его быстро вывели из кабинета и перевели в корпус к Обычным. Как я слышала, теперь он и его семья находились под наблюдением. Учитель же спешно объяснила нам, что мы будем и дальше зависеть от семьи и по-прежнему привязаны к ним. Я им верю, они старше и намного умнее нас. Им лучше знать. Помню, когда я была маленькой, мне не нравилось всё это. Когда мы только прибыли, я почему-то решила, что общалась с волшебницей. Я похвасталась об этом учителям, но те сказали, что это был лишь сон. Долго не хотела им верить, была почему-то убеждена, что действительно видела волшебницу в реальности. Мне назначили психолога, он быстро и грамотно объяснил, что магии не существует, люди могут полагаться только на свои силы. Отвлекаясь от воспоминаний, я посмотрела вперед. Возле школы столпились компании школьников. Они что-то увлеченно обсуждали. У меня не было друзей. Здесь не приветствовалось общение, связанное эмоциями. Только деловые отношения, построенные на взаимной выгоде для друг друга. Но даже так, никто не желал со мной связываться. Цвет глаз отталкивал их. Из-за глупых глаз многие считали, что я могла оказаться инакомыслящей. Учителя пытались им объяснить, что я такая же, как и все, но это не помогало. Они продолжали делать вид будто меня не существует. В итоге, я решила просто сдаться и переключиться на учебу. Если я закончу школу лучше всех, тогда стану выше их по рангу, и им придется мне подчиняться. Большинство из них начали обучение на Воинов с первого класса. Однако, они были так уверены в своем превосходстве, что уже несколько лет лишь держали достигнутую некогда планку, и даже не пытались стать лучше. Так что, если я буду постоянно тренироваться, у меня, возможно, есть шанс превзойти их. Я нахмурилась. Впереди что-то происходило. Это же… Неужели моя сестра снова… Выдохнув, я направилась к компании ребят, которые толкали мою сестру в сторону небольшой постройки. В той находился кабинет школьного психолога. — Что вы делаете? — спросила я, загораживая им дорогу. Вперед вышла хрупкая девушка с белыми косами. — Извините, ваша сестра снова начала утверждать, будто ее сны были реальными. — Но я действительно видела, как Иола вчера ночью летала! — возразила Лимси, осторожно выглядывая из-за моей спины. — Я разберусь в этот раз сама, — мрачно ответила я им. Взяв сестру за руку, я увела ее подальше ото всех. — Лимс, ты опять приходила спать ко мне!? — злясь спросила я. — Ты же понимаешь, что это глупо? Тебе постоянно снятся странные сны в моей комнате! Прекрати это уже! — Спать одной страшно! — отвела взгляд Лимси. — Я хочу спать с тобой! Это не было сном. Ты действительно летаешь во снах и все предметы в комнате начинают летать. Ты как волшебница! — Я — не волшебница. Если бы это было правдой, я бы знала. Если бы камеры и многофункциональные телефоны не были бы здесь под запретом я бы точно смогла ей это доказать. Но эти устройства выдают только определенным работникам. Зачем я за нее заступилась? Ей действительно было бы полезно сходить к психологу. Он очень хорошо всё объясняет. Почему она постоянно так восхищенно на меня смотрит? Эти ее взгляды невероятно сильно раздражали... — Лимс, хотя бы прекрати об этом болтать. Ты не понимаешь, что доставляешь неприятности родителям? Если эти выходки продолжатся, ее могут забрать у нас. — Они постоянно говорят, что это невозможно... Но ты же летала! Ну почему она такая упрямая!? — Прекрати нести этот бред! — вспылила я, стараясь говорить шепотом. — Ты — ненормальная!? Вырасти уже! Сколько можно жить в этих дурацких мечтах!? И опять этот упрямый взгляд! Она хоть что-нибудь поняла? Надоело! Сжав зубы, я развернулась и пошла к своему корпусу. Нужно немедленно успокоиться. Давно я уже не была такой эмоциональной. Ненадолго в глазах поплыло, я покачнулась, но все-таки успела восстановить равновесие. Какое-то странное ощущение. Не понимаю. Слабость внезапно накатила. И сердце закололо. Как будто в нем находилась раскаленная игла. Выдохнув, я схватилась за голову и побежала в туалет. Приблизившись к раковине, посмотрела на свое побледневшее лицо. Синие вены почему-то просвечивали сквозь кожу. Голова снова закружилась, и в этот раз я упала на пол. В сердце та игла будто всё сильнее раскалялась. Я снова посмотрела на свою кожу. Она словно бы светилась изнутри! Какая гадость. Я услышала хлопок двери, и повернулась на звук. Там стояла незнакомая мне старшеклассница. — Тебе плохо? Нужно чем-то помочь? — настороженно спросила та. Я посмотрела на свои руки. Они стали прежними. И самочувствие, как будто, улучшилось. Я выдохнула, осторожно поднимаясь. Голова еще немного кружилась, но уже не так сильно. — Всё хорошо. Видимо переволновалась. — Тогда лучше сходи к психологу. У тебя взгляд перепуганный. Он выдаст тебе таблетки. — Пожалуй схожу, — кивнула я. До начала урока еще оставалось некоторое время.***
— Как вас зовут? — А где доктор Зеттас? Я растерянно посмотрела на молодого мужчину, сидевшего за столом прежнего доктора. — Еще не пошли слухи? — улыбнулся мужчина. — Я удивлен. Если коротко, то он и еще пара учителей уволились пару дней назад. Точно. Я слышала что-то такое, но не верила, что это правда. Что же выбора не оставалось, я рассказала новому доктору про головокружение и боль в сердце. — Как у вас со здоровьем? — задумчиво спросил он, после того как внимательно меня выслушал. — Всё идеально. Нас проверяют каждый месяц. Если были бы отклонения, меня бы перевели. — Хм... Вероятнее всего это произошло из-за того, что вы с непривычки сильно разволновались. От вас здесь, как я погляжу, постоянно требуют подавления эмоций. Подавление эмоций — не лучший выход. Нужно уметь справляться с гневом другими способами. Очень странно, что вас здесь обучают подавлению, а не управлению эмоциями. Что-то как будто не так... — Просто выдайте мне те же таблетки, что и он выдавал! — потеряла я терпение. Почему он болтает!? Доктор Зеттас сразу же выдавал лекарства, как только к нему приходили. — Он постоянно назначал вам таблетки? — нахмурился мужчина. — Вы понимаете, что вредно постоянно прятаться от эмоций? Если хотите, могу научить вас паре хороших медитационных техник. Также хорошо при стрессах помогает переключение внимания на что-либо приятное для вас. Разбор причин вашего стресса... Извините, у меня пока что мало практического опыта. Я сейчас вернусь... Я проследила, как он зашел в подсобку, и тут же подбежала к шкафчику, где доктор Зеттас хранил таблетки. Он всегда держал их рядом с собой и даже не запирал, чтобы мы могли брать их в любое время. Вот и нужная небольшая склянка с белыми таблетками. На бирке было подписано назначение: «Для подавления эмоций». Я быстро спрятала ту в кармане пиджака, но не успела отойти далеко. Этот «недодоктор» уже вышел из подсобки со стопкой каких-то листов. — Вы же не брали от туда таблетки? — заподозрил меня в краже мужчина. — Нет, — ответила я, стараясь выглядеть как можно равнодушнее. Сердце опять колит. Больно. — Мне стало намного лучше после вашей лекции. Извините, пора идти на уроки.***
Я забежала за угол своего корпуса, чтобы успокоиться. Руки, снова начали светиться изнутри. Да что со мной!? Я постаралась дышать медленнее и выбросить лишние мысли, чтобы успокоиться. Кажется, ненадолго помогло. Проглотив таблетку, я тут же отправилась на урок. Чуть было не опоздала на него, но зато мне теперь было намного спокойнее. И что за ерунду нес этот недодоктор? Я не сижу только на таблетках. Дома я каждый день медитировала. Пусть даже доктор Зеттас постоянно говорил мне, что это бесполезные глупости. Медитациям меня научила мама, они были важной частью жизни племени фиосттэ, из которого она и происходила. Я полюбила медитации, постоянно хотелось поскорее вернуться домой, сесть на пол и освободить свой разум от посторонних мыслей... В детстве я часто фантазировала будто с помощью них могла летать, двигать предметы, читать мысли, но это всё, разумеется, было лишь моими мечтами. В школе мне четко объяснили, что человек не способен на такое без специальных приборов. Я удивилась из-за того, что этот новый доктор не был против медитаций, как, например, доктор Зеттас. Сразу понятно, доктор из этого новичка неважный. Украдкой я посмотрела в окно. Какого-то провинившегося снова один из учителей вел к психологу. Интересно, как с ним поступит тот доктор? Вновь начнет читать эти глупые лекции?