The World’s Not Perfect (But It’s Not That Bad)/Мир не идеален (но не так уж и плох)

Луз открывает глаза и устало вздыхает от бессонницы, когда рядом с ней непрерывно звонит будильник. Она бьет по нему так сильно, как только может, не сломав его, и стонет, хватая с тумбочки телефон, чтобы проверить сообщения. Её внимание привлекает дата над большой цифрой 5:46 на экране блокировки. Сегодня тридцать первое августа, последний день худшего месяца в году. Она рада, что наконец смогла оставить это позади, по крайней мере, на следующие одиннадцать месяцев. Горе и потери преследовали семью Носеда в течение многих лет, и август, казалось, стал месяцем, выбранным Вселенной, чтобы обрушить на них ад. Третье августа был днём, когда её бабушка и дедушка попали в автокатастрофу с летальным исходом. На перекрёстке у другого автомобиля отказали тормоза, что привело к масштабной катострофе. Её abuelo скончался на месте происшествия, а abuela скончалась по дороге в больницу. Она вспомнила, как её мама взяла трубку и внезапно зарыдала. Она не знала, что происходит, пока родителям через несколько минут не пришлось усадить ее и сообщить эту новость. Девятое августа стал днем, когда её дядю Карлоса затрелили, пока он пытался остановить ограбление. Её отец сказал ей, что он был героем. Что с женщиной был её четырёхлетний сын, а страшный мужчина направил на нее пистолет. Если бы не дядя Карлос, кто знает, чтобы произошло. То, что он был героем, не сделало потерю менее болезненной. Пятнадцатое августа, день, когда биологическая мать Ви покончила жизнь самоубийством. Она дружила с их мамой Камилой ещё с начальной школы, поэтому Луз всегда помнила её как тетю Сару. Ви было шесть, когда это произошло. За два дня до смерти Сара родила, но ребенок родился мёртвым. Все это время её муж был совершенно бесполезен, и похоже, его действительно не волновала потеря второго ребенка. Она сломалась из-за горя и отсутствия поддержки, а также из-за послеродовой депрессии. Вместо того, чтобы хоть раз в своей несчастной жизни кому-то помочь, отец Ви решил бросить её, когда она нуждалась в нём больше всего. Конечно родители Луз тут же вмешались и приняли её как свою. Тогда две маленькие девочки стали сёстрами и с тех пор были практически неразлучны. Этот день всегда был самым тяжёлым для Ви. На её лице можно было видеть только боль и гнев в течение нескольких дней до и после даты. Казалось, что даже с течением времени эта боль не проходила. Однако самым тяжёлым было двадцать второе августа. Это ещё относительно свежая рана, появившиеся всего три года назад. Это был день, когда скончался Мэнни Носеда. Они переехали в Грейвсфилд, когда Луз и Ви было около девяти. Их отец болел несколько лет, у него развился цирроз печени из-за осложнений гепатита. Он участвовал в сдаче крови, и один из врачей повторно использовал зараженную иглу. Когда у него развилось новое заболевание, ничто из того, что пробовали врачи, казалось, не помогало, но Камилла осмотрела и обнаружила, что в Грейвсфилде есть хорошая больница с клиникой, специализирующейся на гепатологии. Поначалу это казалось правильным выбором. Они сделали его кандидатом на трансплантацию печени, и семь месяцев спустя он смог получить новую. Он выздоровел, и больше года казалось, будто он никогда и не болел. А потом, практически за одну ночь, ему снова стало плохо. Его тело начало отторгать новую печень. Хуже всего было то, что ему сказали, что он больше не сможет получить новую. Он продержался две недели, прежде чем принял решение подписать DNR после нескольких критических моментов. Он просто очень устал, чтобы пройти через это еще раз. Двадцать второго августа, в 15:49, он мирно скончался от болезни, а его жена и дочери были рядом с ним. Звук плоской линии засел в голове Луз на всю оставшуюся жизнь. Тоже самое произошло и с Ви, когда она поняла, что снова переживает потерю родителя. Хуже всего было слышать, как ее мать плакала, когда до неё дошло, что он действительно ушёл. Вчера вечером она слышала это во сне. Да, Луз была просто счастлива оставить этот месяц позади. Она села и потянулась, чувствуя, как ее плечо хрустнуло, и слегка поморщилась. Ей действительно нужно было перестать спать в неудобных позах. Она мычит и замечает свисающую перед ней руку, слегка улыбаясь, тянется к ней. Как бы она ни была расстроена, она всегда находила развлечение в том, как другие спят. У Ви всегда была склонность раскидывать конечности повсюду, в том числе высовывать их из-под перил верхней койки. Луз нередко просыпалась и ударялась головой о руку или ногу. Луз осторожно трясет висящую руку, пытаясь её разбудить. — Просыпайся, Ви. Нам пора в школу, — говорит она, слыша над собой стон сестры. — Сегодня суббота, дай мне поспать, — возражает Ви, начиная тихо храпеть через несколько секунд. За те девять лет, что они жили в одной комнате, она ни разу не была жаворонком. — Суб...— другая смотрит на нее с недоверием и трясет её руку немного сильнее, — Ви, сегодня среда! Это даже близко не суббота, вставай! Ви протестующе скулит и отдергивает руку. — Ей, окей! Я встаю! — восклицает она и потирает руку, бормоча под нос ругательства. Луз подходит к шкафу, осматривая свою половину в поисках какой-нибудь одежды. Она натягивает зеленые спортивные штаны, замечая движение в раздвижном зеркале, и хмурится. — Клянусь, если ты ляжешь обратно… — Бля, ладно! — раздраженно огрызается блондинка и вскидывает руки вверх, защищаясь, прежде чем спуститься с верхней койки. Её волосы очень растрепанны, крашенные в синий цвет кончики подчеркивали случайные направления каждой пряди и делали беспорядок еще более забавным. — Как ты проснулась? Ты встала раньше меня. Луз натягивает светло-фиолетовую футболку поверх спортивного бюстгальтера, в котором она спала, и нерешительно мычит. — Я думаю, лучше спросить, почему ты такая ворчливая, когда так хорошо спала? Ви фыркает и собирается сделать саркастическое замечание, когда замечает в отражении лицо Луз и мягко хмурится. — Эй, ты в порядке? — осторожно спрашивает она, наблюдая, как плечи собеседника опускаются после её вопроса. Луз глубоко вздохнула. У неё было не всё в порядке, но она ненавидела, когда ей об этом говорили. Она предпочитала быть веселой, а не той, кто беспокоит других своими проблемами. И все же с Ви ей было легче разговаривать, чем с кем-либо еще. — Просто… Конец августа. У меня такое чувство, будто мы просто ждем, что сегодня произойдет что-то ужасное. Я имею в виду, что прошло три года с момента события, изменившего нашу жизнь. С тех пор… — она останавливается, и слезы грозят полится из глаз, если она продолжит, — Завтра мне станет лучше. Ви тяжело сглатывает и кивает. — Да, мне тоже... Девочки подпрыгивают, когда слышат стук, и быстро поворачиваеются к источнику шума, когда мама открывает дверь. — ¡Buenos días, mijas! — говорит Камила настолько весело, насколько это возможно, но несмотря на все усилия, в её голосе слышится усталость. Она уже в своём халате, волосы собраны в полуаккуратный пучок на макушке. — Buenos días, mamà. — ¡Buenos días, mamí! Камила натянуто улыбается им и обеспокоенно мычит. — Вы обе хорошо спали? Вы выглядите измученными. Ви немного выпрямляется, ухмыляясь. — Ага. Ты знаешь меня, я устаю, сколько бы я ни спала. Мне просто нужен кофе. — Я тоже в порядке, — отвечает Луз, — просто не спала, а читала слишком много фанфиков по Азуре. Она улыбается, стараясь не показать, что лжет. Камила вздыхает, переводя взгляд между ними. Они обе были очень добрыми и самоотверженными, такими, какими она их воспитала, но это означало, что они имели тенденцию скрывать то, что происходит, чтобы не добавлять ей стресса. Это было последнее, о чём они должны были беспокоиться. Однако сколько бы раз она ни говорила с ними об этом, они отказывались прийти к ней, пока либо она не докапывалась до правды, либо они не ломались окончательно. — Cariño, Basilisco, вы можете мне сказать, если что-то не так. Я знаю, что значит сегодня. Я тоже боюсь. Мы все напуганы. Ви пытается держаться, но ломается первой, слишком уставшая, чтобы скрыть эмоции. Она крепко обнимает маму, позволяя слезам упасть, пока она трясется в объятьях. — Прости… — Эй, без извинений, ладно? Я хочу, чтобы ты могла опереться на меня. Чтобы вы обе могли, — говорит Камила, мягко глядя на свою младшею дочь. Луз сглатывает, опуская голову, и качает ей, хотя улыбка, которую она заставляет себя носить, слегка дрожит. — Со мной всё в порядке, мама. Ви фыркает сквозь слëзы, вырывается из объятий мамы и смотрит на свою младшую. — Луз, давай, ты не в порядке. Ты не читала фанфики, я слышала, что ты плакала, прежде чем заснуть, — тихо говорит она и вытирает щеку, пытаясь смыть слëзы. Камилла хмурится, подходя к другой. — Дорогая, ты не можешь продолжать сдерживаться. Ни одна из вас не может, — она кладет руки на плечи Луз и нежно сжимает, —  Всё в порядке, иди ко мне, прежде чем сломаешься. Луз наконец сдаётся, крепко обнимает её, но всё ещё пытается бороться со слезами. — Я просто не хочу никого терять. Я знаю, что прошло уже несколько лет, но я не готова потерять кого-то ещё. Я не думаю, что смогу с этим справиться хоть когда-то, — признается она, зарываеясь лицом в плечо мамы, позволяя паре слезинок упасть, когда её лицо наконец скрыто. Она немного расслабляется, пока Камилла проводит пальцами по своим коротким каштановым волосам, наслаждаясь комфортом пребывания в теплых объятиях своей мамы. — Мы больше никого не потеряем. Нет, если я так сказала, — успокаивает женщина, притягивая Ви к себе, чтобы обнять их обеих, — Я обещаю. — Ты не можешь этого обещать, — говорит Луз, вытирая нос тыльной стороной ладони, и немного отстраняется, чтобы посмотреть на мать, — Может произойти всё ято угодно. Камилла вздыхает и убирает прядь волос с глаз Луз. — Тогда я обещаю, что буду здесь, если что-нибудь случится. Ви кивает и смотрит на Луз. — И я тоже буду здесь. Я обещаю, — мягко уверяет она, притягивая их обех ближе. Семья остается в объятьях ещё на мгновений или около того, прежде чем отпустить друг друга и полностью успокоиться. — Верно, вам двоим нужно собираться. Я закину вафли в тостер и достану хлопья. Вам обеим будет нормально, если вы поедите в автобусе? — спрашивает она, наблюдая, как её старшая дочь подходит к шкафу. Луз медленно кивает. — Да, с нами всё будет в порядке. No te preocupes por eso, — уверяет маму она. — Ага, мы будем в норме, — добавляет Ви, её голос слегла приглашён из-за того, что она засунула голову в висящую одежду, торопливо ища что-то конкретное, — Луз, ты снова взяла мой свитер с василиском? Камила усмехается про себя и поправляет очки, какое-то время наблюдая за ссорой подростков, прежде чем уйти вниз, чтобы приготовить завтрак. Они следовали своему обычному распорядку: сëстры торопливо поправляли волосы и наносили макияж, прежде чем взять любимую еду. Утром Луз всегда тратила несколько минут на то, чтобы подержать свою домашнюю змею Стрингбин. Она обожала это существо больше всего на свете и нянчилась с рептилией, пока та не раздражалась и не проявляла желание вернуться в свой вольер. Камилле всегда приходилось уходить первой, чтобы успеть в ветеринарную клинику, а подростки уходили через тридцать минут и ждали на автобусной остановке. Сегодня было немного прохладнее, чем в предыдущие недели, хотя этого и следовало ожидать, поскольку в Коннектикуте приближалась осень. Они обе к этому привыкли, поскольку до того, как оказались в Грейвсфилде, жили в Бриджпорте. На самом деле им обеим нравилась осень больше чем в любое другое время года. Было не так жарко, как летом, и не так холодно, как зимой, и деревья, по их мнению, были гораздо красивее, чем весной. К тому же Ви любила напитки с тыквенными специями, а Луз могла воспользоваться ноябрьскими распродажами после Хэллоуина и купить более дешевые вещи для своих косплеев. Ви стоит и просматривает сообщения от своих партнёров Маши, не имея возможности отправить им больше, чем сообщение с добрым утром после пробуждения. Луз, с другой стороны, покачивается на пятках, потягивая из банки пунш «Монстр», который она схватила из холодильника перед выходом из дома. Она терпеть не могла вкус кофе, сколько бы добавок ни пыталась в него добавить. Тем не менее, она все же обнаружила, что кофеин помогает ей пережить день. Ей потребовалось некоторое время, чтобы убедить маму, но в конце концов она дала ей сладкий энергетический напиток, что очень понравилось Луз. Прошло всего несколько минут ожидания, прежде чем они услышали знакомый звук приближающегося автобуса. Они обе подняли глаза и увидели, как прямо перед ними остановился ярко-желтый школьный автобус. Как только двери открылись, Ви запрыгнула первой и пошла по проходу к своему обычному месту в центре. Однако она была удивлена, увидев незнакомого человека, сидящего на соседнем сиденье. Она пожала плечами и молча села, не желая беспокоить того, кто явно не хочет внимания. Он летал в облаках и смотрел в окно, вставив в уши наушники. Музыка в них была настолько громкой, что она могла слабо слышать барабаны и бас, а песня определенно была какой-то роковой. На нём была зашитая вручную черная куртка-бомбер поверх толстой серой толстовки с капюшоном, одетым на голову, чтобы еще больше дать сигнал о том, что он не хочет ни с кем иметь дело. Когда она проходила мимо него, она определенно чувствовала запах сигаретного дыма от,  хотя это не было чем-то необычным. Родители многих детей в их школе курили. Как только она отвлекается от новенького, Луз быстро забирается в автобус, громко извиняясь перед водителем автобуса за что-то, чего она не поняла. Затем она подходит к их месту и быстро садится, а внезапное движение привлекает внимание новичка. Ви ясно видит, как он вздрагивает, но кажется, очень быстро возвращает своему лицу привычное выражение. Она хмурится от легкого покалывания в животе, находя это действие тревожным, но игнорирует его, повторяя себе, что это не её дело. Луз ставит свои вещи на место и пытается отдышаться, запихивая в сумку зеленый блокнот с нарисованными на лицевой стороне кошками. — Извините, я... черт, ах, поймала!— Я поняла, что оставила свою научную тетрадь на стойке, а у меня сегодня тест с использованием конспектов. Я не знаю, что бы я делала, если бы полностью забыл об этом. И— О, привет! Я Луз! Не думаю, что я когда-либо видела тебя здесь раньше! — восклицает она новенькому. Ви не могла видеть её лица, но была уверена, что ее глубокие карие глаза широко раскрыты от волнения. Луз можно было сравнить почти с щенком, когда она была взволнована или любопытна. У девочки буквально появлялись зумы по крайней мере один раз в день, и она ходила по дому или их спальне, пока не избавлялась от них. Мальчик поворачивается и смотрит на неё, приподняв бровь, осторожно вынимая один из наушников. — Ты мне что-то сказала? —спрашивает он, и в его речи проскальзывает лёгкий южный акцент, когда он говорит. По крайней мере, это сузило круг его происхождения. Теперь Ви могла видеть все шрамы, покрывающие его лицо и шею. Его призрачно-бледная кожа не слишком помогала их скрыть. Похоже, это были ожоги, но она не была уверена. У него также отсутствует небольшой кусочек левого уха, образующий углубление почти треугольной формы. Другой очень заметной чертой его лица были его яркие красновато-пурпурные глаза и большие мешки под ними, которые придавали ему вид утомленика. Она мысленно задаётся вопросом, сталкивался ли он когда-нибудь с чрезмерно назойливыми вопросами, странными взглядами или грубыми и двусмысленными комментариями от людей, которые не знали, как держать свои мысли при себе. Она по опыту знала, каково это. Ее собственные уши были слегка деформированы: они были слишком длинными и слишком сильно торчали, это было сильно заметно, если смотреть на неё спереди. Обычно она прятала их под волосы как могла, стараясь сохранить локоны красивыми и пушистыми, чтобы они закрывали как можно больше. У нее также были желтоватые глаза, из-за которых она выглядела как лягушка или рептилия, в зависимости от того, кого она спрашивала. Окулист сказал, что они, вероятно, должны были быть зелеными, но у нее был тип альбинизма в глазах, из-за которого они были желтыми. Она задавалась вопросом, было ли у него что-то подобное. — О, я только что сказал, что не видела тебя раньше. Я Луз! Луз Носеда. А это моя сестра Ви. Мы второкурсники, — говорит Луз, и её голос звучит гораздо более счастливым, чем после сна. Её всегда воодушевляла перспектива завести нового друга, даже если потенциальный друг был не очень восприимчив. Мальчик на мгновение моргает, глядя на нее так, словно размышляет, как, черт возьми, кто-то может быть таким настороженным до семи утра (Ви слишком хорошо знала это чувство). Она замечает, что он взглянул и на неё, прежде чем она опустилась обратно на своё место с легкой улыбкой. Он вставляет наушник обратно, чтобы предотвратить дальнейший разговор, но все же отвечает Луз по-видимому из вежливости. — Хантер Виттебан младший.