Если вы этого ещё не знали

Она его ненавидела. Ну в первую очередь, конечно, в этом был виноват Сыроежкин. Надо же было дать роботу внешность самого противного из всех мальчишек в классе. Конечно, спорить никто не будет. Сыроежкин красавец. Кудри у него восхитительные. Улыбка обаятельная. Движения пластичные. Только он от этого лучше никак не становится! Разгильдяй, лентяй, злой шутник. За какие это заслуги награждать его лицом Электроника? Электроник мог бы быть намного лучше без этого лица! Но со временем Зоя поняла, что все не совсем так просто объясняется. Постепенно она стала замечать, что больше не путает Электроника с Сыроежкиным. Что Электроник какой-то другой. И этим злит её даже ещё больше! Своими явно более аккуратными, более выверенными, чёткими движениями. Своей опрятной причёской. Хорошей одеждой, которую он стал носить после возвращения домой. Да даже своими более сдержанными, почти робкими выражениями лица. Но этого ему было мало. Он изо всех сил делал вид, что всем хорош. Не наглый, не шумный, не злобный, шутить не умеет уж точно. И со всеми дружелюбный! Но ведь согласился же он на этот обмен, на этот обман! И что из этого обмана вышло? Сплошная жестокость. И злость в её сторону. Их с Серёжей так, пожурили немножко. Да что там! Серёжу пожурили, а Элеку никто и слова не сказал! А ведь он!.. Ведь он!.. Тоже виноват! Но виноватым-то точно не выглядит. И с ней говорит так, как будто ничего не было. Ничего никогда не было. Глаза у него такие были невинные, словно он… Никому не делал зла. Никогда. Никогда даже в мыслях. Но ведь он же обманул всех вместе с Сыроежкиным! А если кто-то поверил, что Сыроежкин такой… Ну, такой, как Электроник? Что он вдруг вырос, поумнел и стал нормальным. Чтобы после такой вот наивной веры увидеть карикатуры!.. Думая, что он мог бы нарисовать как следует… Но, может быть, Зоя и простила бы ему все это. Все-таки, он тоже был наивным. Это все Сыроежкин. Только Электроник зачем-то решил, что ему мало. Вернувшись домой, он твёрдо решил передружиться со всем классом. И с ней, Зоей, тоже. А она, ну что ж, точно не хотела стать снова изгоем и отказать не могла. Кроме того, все-таки, что-нибудь приятное в том, что он сам попросил её, а не ждал унижений и раскаяния, было. Только он ничего не понимал! Не понимал, что, все-таки, ей среди «всех» не место. Что на неё смотрят косо. Что Майя Светлова с ней одним воздухом дышать не хочет! И что Сыроежкин её тоже не любит. А Гусев иначе, чем колбасой не зовёт. Электроник этого всего, как будто, не видел, и продолжал её звать к ним. И удивляться отказам тоже! И за это она ненавидела его ещё сильнее. Ведь нельзя, в самом деле, нельзя же быть таким непробиваемым! Нельзя быть таким наивным! Нет, видимо, можно. Он ещё спрашивал, почему все так недовольны. Он ещё пытался всех помирить и, конечно, делал все только хуже. Просто талант!.. Талантливость его, кстати, раздражала её тоже. Слишком это много для мальчишки, особенно, с лицом противного Сыроежкина. Непонятно только, почему… Почему, все-таки, самой ей так и не удалось себя заставить сказать ему все, что она о нем думает. Накричать и больше не говорить. Нет. Не получалось! И каждый раз она как будто попадалась в ловушку и опять шла куда-нибудь в кино вместе со всеми, и чувствовала, как сильно Светлова её презирает, и как мало Сыроежкин хочет её видеть. А потом это зашло совсем далеко! Совершенно просто, совершенно бесстыдно, однажды утром Электроник подошёл к ней и сказал: — Зоя, давай пойдём на свидание. Она так и подпрыгнула. На свидание! На какое ещё свидание?! С какой это стати он решил, что может её приглашать?! С чего это?! Без всяких… Предупреждений! Он никогда не говорил даже, что она ему нравится! И уж тем более, она ему не говорила такого! Не говорила, что ей нужны какие-то свидания с ним. Не говорила, что ей понравится шоколад который он купил как по методичке. Не говорила, не говорила, не говорила! Но вслух почему-то произнеслось из всего возмущения только сдавленное: — Давай… Как будто он её загипнотизировал своими чёрными, совершенно невинными и добрыми глазами! Она пошла с ним. Она шла с ним. Распускала находу «баранки», превращая их косы, а затем расплетала косы, чтобы выглядеть как немыслимо глупая русалка. Поправляла зачем-то платье, хотя оно все равно было слишком простое и все равно очень длинное. Злилась, что надела такие скучные серёжки, хотя дома были другие, получше. Электроник беззаботно рассказывал ей, как долго он собирал информацию и как это было нелегко, потому что все расходились в советах. И что спросил он, конечно, всех своих друзей. И профессора. И Светлову. Но так ничего и не понял, и не знает поэтому, куда бы Зоя хотела пойти. А она и сама не знала, куда хочет пойти. Никуда она не хотела идти! Сам же это придумал, сам должен был хотеть! Как можно быть таким невыносимым?! Ей было жарко, хотя, на самом деле, было все это осенью, и не такой солнечной, как хотелось бы. Так они и шли до самой реки. А там Электроник затянул её в кафе с мороженым. Невыносимо дорогое кафе, потому что рядом с рекой! Но, конечно, куда ему об этом думать?.. И о том, как ей будет неудобно, от того, что он сам, не нуждаясь в еде, ничего там не закажет, а только будет её угощать! Нельзя быть таким несносным. Нельзя, нельзя, нельзя! Ей хотелось кричать, а Электроник только улыбался. И смотрел на неё, все время смотрел. Как будто новое что-нибудь мог обнаружить! Потом они пошли в кино, но он, прямолинейный как камень, сразу спросил её, можно ли её целовать. Конечно, она выкрикнула: «Нет»! Ну кто же так делает?! И весь сеанс они просто смотрели фильм. Честно говоря, Зоя даже забыла, что это был за фильм. Потом они гуляли по парку. Воздух стал совсем свежий и, кажется, способность говорить, а не только отвечать, возвращалась к ней. И, наконец, собравшись с духом, она выдавила из себя тонкое: — Почему?! Электроник себе не изменял. Он так невинно посмотрел на неё, как будто не понял. — Что «почему»? — Почему ты меня позвал?! Он пожал плечами. — Я думал, это очевидно. Потому что ты мне нравишься. — Нравлюсь?! Вокруг тебя вьется Светлова и ещё куча всяких… Тысячи! — Да. Но мне нравишься ты. Она просто задохнулась. Мир сошёл с ума. Нельзя быть… Таким. — Я выдала тебя Громову! — крикнула она в отчаянии непонимания. — Я знаю. Я помню. Но это хорошо, Зоя. Профессор и сам нашёл бы меня, но, может быть, не тогда. Если бы не ты, может быть, меня бы похитили до того, как я с ним помирился. И тогда меня бы не вернули. Ты помогла мне, даже если хотела навредить. Но я не думаю, что ты хотела навредить мне. Наверное, Сергею, потому что он тебя обидел. Да, это было. Но это было давно. Ты так не думаешь? — Я… Я!.. Она чувствовала себя совсем странно. Готовой разорваться. И его разорвать заодно. Нельзя быть таким невыносимым! — Почему… — осторожно спросил Электроник, — ты плачешь?.. — Потому что я тебя ненавижу! — завизжала она. И вся будто сорвалась внутри. Электроник замер, оглушенный и потерянный он часто моргал и снова не понимал её. Он, конечно, совсем не ожидал таких слов. И ей почему-то становилось все хуже. Все противнее. Все больнее. — Тогда почему… — глухо спросил он, — ты пошла со мной?.. — казалось, он был совершенно разбит. Но уж точно не так, как она сама. А она ответила, бессильным, противным, болезненным голосом: — Потому что я тебя люблю.