Пометь

      За окном идёт снег, пушистыми белоснежными хлопьями падая на крыши домов, что с высоты двадцать восьмого этажа напоминают спичечные коробки, разбросанные в определённом порядке по ландшафту мегаполиса.       Потягиваясь на широкой постели, Тэхён выгибается кошкой, отрывая поясницу от чёрной простыни и цепляясь пальцами рук за изголовье, после чего поднимается, принимая вертикальное положение. Лёгким движением руки зачëсывает непослушные пряди волос назад, открывая лоб, и оглядывается на соседнюю половину кровати, всё же рассчитывая увидеть там своего мужчину, но обнаруживает лишь пустоту. Разочарованно вздохнув, Ким отбрасывает одеяло и, светя своей упругой задницей, что украшена засосами и синяками от слишком уж крепкой хватки широких ладоней любимого, направляется в душ, дабы смыть с себя последствия бурной ночи.       Тэхëну с каждым разом всё сложнее сдерживать свою природу, что требует пометить своё, но зная, что Чонгук ещё не готов, не предпринимает попыток куснуть, даже слегка. Единственной жертвой его жаждущих прокусить плоть любимого клыков на данный момент является только плюшевый гусь. Он словно третий участник: лежит рядом на постели и ждёт своего звёздного часа, пока Чонгук до громких шлепков насаживает его на свой член, не стесняясь громко стонать от удовольствия. Тэхён же, чувствуя как удлиняются и зудят его клыки, хватает бедолагу и вгрызается в плюш, протыкая мягкую ткань. Гусь как ветеран войны, носит на себе шрамы, нити которых, к сожалению, не рассасываются со временем, да и наложены они совсем неумело, весьма криво и даже в какой-то степени уродливо, но Тэ только так и умеет. Всё-таки он альфа и как бы ни старался, шить как омеги у него совсем не выходит. Сам про себя шутит, что просто руки из жопы. Любимой жопы одного сексуального альфы. Ведь Чонгук от этой охуенной задницы в восторге.       На кухне же Тэхëна встречает роскошный букет любимых цветов, в который он сразу же зарывается носом, понимая, что Гук не забыл, с наслаждением вдыхает любимый запах цветов, блаженно прикрывая глаза от удовольствия. Наконец-то и декоративная ваза, стоящая у широкого окна в пол, пригодилась по своему прямому назначению.       Ведь даже альфам приятно получать букеты от любимых, и Тэхён не исключение, хотя поначалу его весьма сильно корёжили такие знаки внимания от весьма настырного, но очень красивого альфы, которого не смущал его гендер, и тот, наплевав на систему, что альфа должен встречаться исключительно с омегами, не переставал оказывать Киму знаки внимания. Тэ зацепил Чонгука слишком сильно, чтобы тот отступился и, следуя характерному принципу, бегал за текущими омежками.       Тэхëн и Чонгук никогда не были лишены внимания противоположного пола, но, наплевав на заложенный природой порядок, всë-таки выбрали друг друга из тысячи предоставляемых вариантов, которые и сами готовы были прыгнуть со всего разбега к ним в койку, только пальцем помани. Но они о своём выборе ни капельки не жалеют, что первый, что второй. Счастье ведь заключается не в гендере выбранной пары, а в самом человеке.       В этот особенный для них день Тэхён решает доставить радость любимому, поэтому, не теряя времени, приступает к готовке, а уже после приступит и к остальному. Хочется порадовать возлюбленного вкусным ужином, который с превеликим удовольствием ему приготовит Ким, но и кое-чем другим, на что долгое время не соглашался. Ну, хоть в готовке его руки смогли показать положительный результат, как и курсы по кулинарии, которые он когда-то давно посещал, понимая, что когда вступит в самостоятельную жизнь, его папа не будет готовить ему вкусных блюд, которыми так любил баловать своего любимого сына давным-давно.       Порхая по кухне и уделяя особое внимание сервировке стола, Тэ не забывает и про ароматические свечи, что обязательно скрасят этот волшебный вечер. В равной степени он не забывает и о подготовке. Управившись вовремя, он спешит в душ, дабы привести в готовность и себя к предстоящему ужину, захватив по пути одну из прелестных анальных пробок из своей скромной коллекции.

***

      В конечном итоге, завершив все важные дела в срок, чтобы не отвлекаться на них после, Чон спешит домой, потому как ради этого дня и не только так надрывался на работе, загоняя себя до седьмого пота, иногда возвращаясь домой после полуночи, когда Тэхён уже мирно посапывал в постели, свернувшись калачиком и обняв того самого гуся, дабы не чувствовать себя столь одиноко. Он так и не смог привыкнуть ко сну без любимого, который всегда старался быть рядом, уделяя ему всё свое свободное от работы время, по ночам прижимая его ближе к себе, обнимая и прижимаясь теснее, вдыхая полюбившийся аромат с завивающихся прядей волос.       — Солнце, я дома! — оповещает Гук, снимая с себя влажное от растаявших снежинок пальто и вешая его на крючок вешалки в прихожей.       Ответом же ему служит тишина, подозрительная и немного беспокоящая. Ведь в подобные моменты Ким всегда выходил его встречать, прыгая в объятья и даря такой долгожданный поцелуй. Они даже спустя столь длительное время весьма тесной связи, всё так же, как и в первые месяцы отношений, неизменно нуждаются в любом проявлении тактильности друг к друг, и поцелуи в этом списке на одном из первых мест.       — Тэ?       Чон проходит на кухню, ошеломлëнно оглядывая не до конца накрытый стол, в центре которого стоит несколько свечей, добавляя обстановке некой интимности. Оставив очередной роскошный букет и несколько коробок с любимыми сладостями Кима на столе, Чонгук следует в спальню, уже предвкушающе представляя, что его там может ждать.       — С возвращением, Кролик, — приветствует его Тэхён, лёжа на расправленной постели, застеленной свежим постельным бельём бордового цвета.       — И тебе привет, солнце. — Чонгук не отрывает взгляда от любимого, утыкаясь языком во внутреннюю часть щеки, хватаясь за пуговицы своей белоснежной рубашки и принимаясь нетерпеливо их расстегивать немного подрагивающими пальцами, желая как можно быстрее распробовать свой подарок, что с вожделением оглядывает мужчину, предвкушающе облизывая вмиг пересохшие губы.       Тэхëн же ни капельки не помогает, медленно разводя свои фантастически длинные ноги в стороны, демонстрируя белое кружево, что столь великолепно обтягивает его бронзовую, словно поцелованную солнцем кожу. Оглаживает ладонями пышные бёдра, задевая при этом полупрозрачную ткань такого же полупрозрачного и белого как снег за окном халатика, поднимаясь ими выше и, остановившись у груди, оглаживает пальцами уже возбужëнно торчащие бусины сосков, закусывая губу и тихо выдыхая.       — Гуки, быстрее, — поторапливает мужчину Тэ, приподнимаясь на постели и нетерпеливо протягивая руки к любимому, всё же желая помочь ему с рубашкой, прекрасно зная, как Чон в нетерпеливости медлителен, ибо дрожащими пальцами у него никак не выходит расстегнуть эти злосчастные пуговицы быстрее, чем ему того хотелось бы.       Для Чонгука же это служит знаком, срывающим заслонки терпения, он отпускает себя и своего зверя, несколькими быстрыми движениями расстëгивая ремень на узких брюках, а после и ширинку, что так некстати давит на налитый кровью член, жаждущий внимания. Обнажившись полностью не без помощи любимого альфы, что решил его порадовать, облачившись в сексуальное бельё, которое тот ему подарил несколько месяцев назад, весьма очевидно давая этим понять, что был бы несказанно рад увидеть его в нём, да только Тэхён ему за такое закатил истерику. Мол, где это видано, чтобы альфа наряжался в омежьи тряпки, да ещё такие откровенные? Ким ведь тоже альфа. Да, не отрицает, что в их отношениях он, по большей части, принимающий, но это не даёт Чону никакого права наряжать его как текущую омежку. Но вот он, одет в то самое бельё, от которого Чону кружит голову. Захотел порадовать.       — Ты прекрасен, — рычит Гук, набрасываясь на любимого и моментально впиваясь голодным поцелуем в соблазнительные алые губы, сразу же проникая языком внутрь, не встречая никакого сопротивления. Словно хочет всего съесть. Проталкивает свой язык глубже, проводя им по кромке зубов, а после, проходясь по нëбу и сталкиваясь с таким же нетерпеливым языком Кима, что с аналогичной отдачей сплетается с чоновым.       Покрывая тэхёново тело своим, придавливая того сверху и ловко устраиваясь меж его раздвинутых ног, Гук своей широкой ладонью оглаживает извивающегося в наслаждении альфу под собой и, не медля, проникает под кружевное бельё, ощущая влажность выделяемого предсемени. Накрыв уже полностью возбуждëнную плоть Кима и пройдясь по ней несколько раз кулаком, мужчина спускается ладонью ниже к набухшим яйцам, слегка надавливая, принося легкий дискомфорт. Затем опускается ещё ниже, натыкаясь на кромку металла анальной пробки, что сейчас находится в растянутой и заранее подготовленной для него одного дырке.       — Готовился для меня? — хрипло интересуется, прерывая влажный поцелуй, от которого Тэхён уже поплыл.       — Да.       Надавив на уже согретый меж ягодиц метал и проталкивая глубже внутрь игрушку, Чонгук ловит губами громкий стон, сорвавшийся из уст любимого, а после, не медля, вынимает игрушку, заменяя своими пальцами. Толкается ими глубже, ощущая большое количество ароматной смазки, которую они часто используют, и которой, не жалея, наполнил себя Ким. Она стекает по пальцам, влажными каплями скатываясь ниже и пачкая бельё, что, скорее всего, к концу этого горячего вечера придётся отправить в стирку.       — Вылижешь меня? — тяжело дыша, интересуется Тэхён, при этом подаваясь бёдрами навстречу проникающим в него пальцам, ему это до безумия нравится.       Ответу же звучать на сей вопрос не надобно, ведь выйдя из сразу же сжавшегося вокруг пустоты ануса, Чон, проведя языком по распахнутым зацелованным губам альфы, опускается вниз, покрывая его тело поцелуями, ненадолго задерживаясь у шеи близ железы, желая прокусить её и оставить на Тэхëне свою метку как знак принадлежности. Лижет кожу широкими мазками, наслаждаясь вкусом мужчины и, оставив яркий засос, наконец, двигается ниже, уделяя внимание и торчащим ярким бусинам сосков, которые накрывает губами через тонкую ткань, от чего та моментально становится влажной. Играется с ними языком и лижет, утробно урча.       — Гу, — скулит альфа под ним, выгибаясь, запуская пальцы в тёмные волосы, собирая и сжимая их на затылке, отстраняя его от своей груди и подталкивая опуститься ниже, чтобы быстрее получить желаемое, чему альфа не сопротивляется.       Уютно устроившись между всё так же приветливо широко раздвинутых ног Тэ, Гук утыкается носом в промежность, глубоко вдыхая любимый запах мужчины, впоследствии принимаясь покрывать влажными поцелуями жаждущий внимания набухший член альфы сквозь насквозь промокшее бельё. После же оттесняет кружевную ткань в сторону, освобождая плоть, от вида которой во рту моментально скапливается большое количество слюны, а потребность заглотить её по самое основание не покидает и так поплывшее сознание. И кто такой Чонгук, чтобы сопротивляться своим желаниям, поэтому, не медля более ни секунды, сразу же направляет сочащуюся смазкой плоть себе в рот, ощущая на языке солоноватый привкус. Закатывает от удовольствия глаза и громко стонет, принимая толкнувшийся навстречу влажному нутру член как можно глубже.       Тэхëн же, сжав его волосы сильнее в своей трепещущей от удовольствия руке, аналогично желающий насадить альфу, как говорится, по самые гланды, не щадит, поэтому грубо толкается в приветливо распахнутый рот, не позволяя отстраниться и не смущаясь издаваемых лежащим меж его ног альфы пошлых звуков. Стонет гортанно и продолжает вбиваться, с каждым толчком проникая всё глубже в глотку. Чонгук же совсем не против, его ведёт от подобного, он получает неописуемое наслаждение, когда его мужчина так нетерпелив и жаден до получения удовольствия с помощью его рта. И не только рта.       — Хватит, — шепчет Тэхён загнанно, не позволяя Чонгуку вновь взять в рот, осознавая, что от подобных ласк и открывающегося вида точно спустит раньше времени, а подобного не планировалось изначально.       Гук же понятливо кивает, облизываясь, и опускается к жаждущей его внимания дырке. Придерживая ткань белья, чтобы та не мешалась, широкими мазками языка проходится по влажной промежности, хлюпая до сих пор вытекающей смазкой. Сколько же лубриканта залил в себя Тэхен?       — Ещё, — просит Ким, разводя ноги шире, шурша простынëй.       Альфа лишь сильнее присасывается к истекающему отверстию, проталкивая в несопротивляющуюся и хорошо разработанную дырку язык, оглаживая им бархатные стенки изнутри и наслаждаясь громкими стонами, что издаёт любимый, елозя шикарной задницей по постели, не имея сил сопротивляться желанию получить как можно больше. Языка ему уже недостаточно.       Пока Чонгук продолжает вылизывать его, Тэхён, не стесняясь громко стонать, оглаживает свою грудь, массируя торчащие вершинки твердых сосков пальцами. Он никогда бы и не подумал, что его грудь может быть настолько чувствительной. Как в принципе и не ожидал, насколько приятным может быть римминг. В самом начале их половой жизни Гуку пришлось долго его уговаривать, дабы Ким согласился позволить ему вылизать себя. Бывало, даже отталкивал, стоило Чонгуку предпринять попытку опуститься к манящей дырке и пройтись по ней языком, опаляя горячим дыханием уже влажную от сих действий промежность. Ругался, рычал и всячески препятствовал, утверждая, что альфам подобная ласка чужда, он же не омега, чтобы его вылизывать. А Чон до скрипа выступивших клыков желал впихнуть ему свой язык в задницу и качественно им там поелозить, чтобы от наслаждения у Тэхëна разве что звëзды перед глазами не мерцали. И добился же своего, зараза. Теперь подобная ласка одна из любимейших у Тэ, никогда не упустит шанса быть вылизанным и сам в ответ не против побезумствовать меж упругих половинок любимого, наслаждаясь сим процессом не меньше Чонгука.       — Иди ко мне, — нетерпеливо рыкает Тэхён, отвлекая урчащего от удовольствия альфу от своей промежности и притягивая для влажного голодного поцелуя. — Хочу тебя, — шепчет в самые губы.       Ким просовывает свою руку между телами и, нащупывая колом стоящий чонов член, проводит по нему несколько раз ладонью, размазывая выступившую смазку по всей длине, вскоре направляя в себя.       — Давай, — просит, заглядывая в затянутые поволокой возбуждения глаза любимого.       Чонгука дважды просить и не надо, у самого терпения практически не осталось, но желание подразнить любимого куда выше. Гуг трётся горячей плотью меж влажных ягодиц, размазывая смазку с собственной слюной, наблюдает, как от нетерпения альфа под ним начинает нетерпеливо ёрзать, желая самостоятельно насадиться на член, но как только головка проникает в жаждущую узость, альфа отстраняеся, выскальзывая и не позволяя насадиться глубже. От этого у Тэхёна разве что слëзы на глазах не наворачиваются. Он всегда был нетерпелив и неизменно получал желаемое.       —Блять, я тебе член откушу, если продолжишь, — угрожает, встречаясь своими обиженными с насмешливыми глазами Чонгука.       Действенный способ, проверенный временем.       — Зараза, — рычит Чон, — но любимая.       Входит одним резким движением в уже давно манящую узость и громко стонет, запрокинув голову. Всё словно в первый раз: Тэхён всё такой же узкий, всё такой же желанный и всё такой же любимый. Других ему и не надо.       Притянув пленительное тело ближе за талию, толкаясь глубже и попадая по заветному комочку нервов с каждым глубоким толчком всё сильнее, Чонгук проводит языком по выступившим в желании пометить свою пару клыкам, сверкая покрасневшими зрачками. Тэхёну не лучше, но он всё еще помнит о разговоре с альфой, который в тот момент выразил вполне обоснованное сомнение по поводу меток.       — Мне так хорошо с тобой, — куда-то в шею шепчет Чон, полностью опускаясь на Тэхёна, прижимаясь к нему теснее, чтобы между их телами не было ни миллиметра свободного пространства.       Ким же тянется за извечной жертвой — гусëм, так как желание почесать клыки о такую манящую шею только увеличивается, терпеть больше нет сил. Он так близок к финалу.       — Пометь, — просит вдруг Гук, останавливая тянущуюся к гусю руку и переплетая свои пальцы с тэхёновыми, — я не против, хочу принадлежать тебе полностью.       Тэхёну же сначала кажется, что ему это послышалось, он даже на какой-то момент перестал подмахивать бёдрами навстречу движениям альфы, но тот в ответ только подтолкнул его к своей шее, ясно давая понять, что всё сказанное им наичистейшая правда и он правда не против. Когда же Ким начинает вылизывать чонгукову шею, проходясь по ней широкими мазками языка, готовя пространство для будущей метки, альфу накрывает по большей части от осознания того, что его вскоре пометят. Сделав ещё несколько глубоких толчков, он изливается глубоко в любимом, не выходя, как делал до этого, тем самым давая понять, что собирается его повязать.       — Мой, — хрипит Ким, ощущая, как в нём набухает узел, и вгрызается зудящими клыками в такую притягательную шею, позволяя своему феромону сплестись с чоновым, создавая новый аромат, который теперь всегда будет с ним.       — Твой, — подтверждает альфа, вплетая пальцы в волосы Тэхёна, оглаживая кончиками пальцев кожу головы своей теперь уже пары, позволяя ему самозабвенно вылизывать свежепоставленную метку. — А после ужина, когда я подготовлюсь и ты посадишь меня на свой узел, я помечу тебя, солнце.       — Обязательно, — соглашается альфа.       — С годовщиной, — широко улыбается Чон, смотря в такие любимые медовые глаза, что сейчас, кажется, сияют ярче, чем обычно, — и спасибо, что согласился быть со мной.       Нежный поцелуй, в кой вложены чувства, которые нет возможности озвучить словами лишний раз, даёт Тэхёну понять, что он не прогадал, выбрав Чонгука как свою пару, хотя в самом начале пути всячески отталкивал все ухаживания и попытки хоть как-то сблизиться. Гук был согласен даже стать ему просто другом, лишь бы быть рядом. Сейчас же Ким благодарит своего альфу за настойчивость и упёртость, что не позволили ему отступить от понравившегося с первого взгляда альфы, что украл его сердце, которое после мучительных месяцев отказов сейчас купается в море любви, нежности и заботы.       — И, кстати, я тебе там милое бельишко прикупил, надень его для меня. — разорвав поцелуй, усмехается Тэхен, ухмыляясь и уже представляя, как охуенно в нём будет выглядеть его альфа.