И все-таки она живая

Порывы ледяного ветра бросали горсти колючего снега в бледное лицо девушки, пока она медленно брела по заснеженному полю. Лишь грубая холщовая рубаха да длинная юбка защищали ее от пронизывающей стужи. Тонкие босые ноги вязли в глубоком снегу, с каждым шагом оставляя за собой цепочку глубоких следов. Она не знала, куда идет и зачем. Просто безостановочно шагала вперед, стараясь уйти как можно дальше от полуразрушенного жилища хозяина, доктора Виктора Франкенштейна. Создатель отверг свое творение, свою «дочь», бросив беспомощную девушку на произвол судьбы. В спешке и волнении он так и не довел эксперимент до конца, не дав ей способность членораздельно говорить. Вместо речи у нее получались лишь тихие мычания и невнятные звуки. Много дней и ночей бродила она, скитаясь по заснеженным долинам и перелескам в поисках пристанища, тепла и крова. Голод и холод уже почти отняли у нее последние силы, когда в сумерках холодного дня она наткнулась на маленькую деревушку на окраине густого леса. Прежде неизвестная девушке усталость навалилась на нее тяжким бременем, когда она наконец добрела до деревеньки на опушке леса. Небольшие домики, утопающие в снегу, освещались уютными огоньками очагов в окнах. Девушку влекло к этому теплу и свету, столь непохожему на зимнюю стужу и мрак, царившие в лаборатории доктора Франкенштейна. Она медленно приблизилась к одному из крайних домиков, окна которого манили мягким сиянием. Остановившись неподалеку, она с надеждой вгляделась в дом и его обитателей. За крепким дубовым столом сидела большая семья — седой пожилой мужчина, его жена, трое взрослых сыновей и невестка. Они ужинали горячей похлебкой, передавая друг другу миску и весело беседуя. Какая чудная и непривычная для девушки картина! Домашнее тепло, звуки человеческих голосов, запахи еды… Все это завораживало и будило в ней острое желание тоже быть частью этой жизни. Она робко приблизилась к двери и постучала. Звук еле слышно отозвался в доме. Семейство прервало трапезу, настороженно оглядываясь вокруг. Пастух Яков поднялся из-за стола и, недоверчиво прищурившись, открыл дверь. На пороге он увидел странную высокую девушку в грубой холщовой одежде, лицо которой бледнело в темноте. Увидев ее, он вздрогнул и метнулся к оставленному в углу большому топору. Девушка в ужасе отпрянула назад, не зная, чего ожидать от окрика седого мужчины и его топора. Но пастух вгляделся в ее лицо и понял — перед ним не чудовище, а всего лишь замерзшая, голодная и напуганная беспомощная девушка. Он опустил топор и, поколебавшись, махнул ей рукой, приглашая войти в дом и отогреться. Остальные члены семьи встретили ее настороженно, оглядывали незнакомку с ног до головы. Невестка шепотом что-то сказала мужу, а младший сын недоверчиво покачал головой. Девушка робко опустилась на краешек лавки перед горящим очагом и протянула к огню ладони, стараясь согреться. — Кто же ты, дитя? — участливо спросил Яков. — И откуда Бог принес тебя в такую даль? Девушка лишь беспомощно моргнула и издала невнятный гортанный звук, не в силах ничего ответить. — Бедняжка! Она безъязыкая! — воскликнула невестка. Но говорить не обязательно, лишь бы чистая душа, — заметил глава семейства. — Накормим и приютим ее, коли безродная. Будет помогать по хозяйству. Девушка опустилась на краешек длинной дубовой лавки перед теплым очагом и протянула озябшие ладони к пляшущему огню, стараясь согреться. Она с благодарностью вдыхала уютный запах горящих поленьев, который уже казался ей родным и домашним. — Бедная дитя, ты, верно, изголодалась в такой стуже? — ласково спросила ее пастушка, мать семейства. Девушка лишь молча кивнула, не в силах издать ни единого слова. — Варвара, дай-ка ей поесть из нашей похлебки, — распорядился Яков, повернувшись к невестке. Варвара поколебалась, но потом все же взяла из рук мужа глиняную миску с дымящимся супом. Подойдя к гостье, она с опаской протянула ей миску и деревянную ложку. Девушка взяла эту простую снедь трясущимися руками и с жадностью уставилась на еду, принюхиваясь к аппетитным ароматам постного супа из картофеля и гороха, сдобренного репчатым луком. Питаясь лишь крохами и отбросами в прошлом, она едва ли видела перед собой на столе хозяев столь роскошное угощение. Не дожидаясь дальнейших распоряжений, она опустила ложку в дымящуюся похлебку и стала торопливо есть, чуть ли не проглатывая горячую еду большими глотками, не в силах унять голод. При этом несколько капель супа пролилось на низ ее холщовой рубахи, а еще несколько капель брызнуло на пол. — Полегче, полегче, — засмеявшись, сказала Варвара. — Еще бы обожглась, милая девица. Девушка растерянно посмотрела на невестку, потом опустила взгляд и, слегка смутившись, принялась есть аккуратнее и медленнее, тщательно пережевывая горячую еду. В какой-то момент она сжалась, словно вспомнив о чем-то, и бросила испуганный взгляд на огонь очага, пламя которого отбрасывало зловещие блики на ее выступающие скулы. Но затем она отвела взгляд от пляшущего огня и снова уставилась в миску, будто очнувшись от забытья. Доев суп до последней капли, она протянула опустевшую посудину назад и жестом показала, что больше есть не хочет. Семья внимательно наблюдала, как она молча поглощала еду. — Бедненькая, да на ней живого места нет, одни кости да кожа, — пробормотала Варвара, вновь забирая миску. Яков печально покачал головой и положил руку на плечо незнакомки в знак утешения. Она вздрогнула от этого прикосновения, но не отстранилась. И с тех пор эту странную безымянную девушку приняли под свой кров пастухи. Яков назвал ее Любава в честь своей почившей матери и обращался к ней по имени, хотя подопечная и не смогла бы ответить на это имя. Вскоре хозяева свыклись с новой обитательницей своего жилища. На следующий день они поведали соседям о беспомощной девушке, обретшей у них приют. Селяне лишь качали головами и разводили руками — все равно помочь ничем не могли. Лишь один из стариков, прищурясь, мудро заметил, что надо быть осторожнее, чтобы не навлечь на деревню гнев и возмездие ученого-затворника Франкенштейна, слухи о диковинных творениях которого распространились далеко окрест. На следующее утро семья пастуха проснулась с первыми лучами зимнего солнца. Яков открыл ставни, пропуская в дом яркий свет. В этом свете они смогли как следует рассмотреть свою загадочную гостью, ночью казавшуюся лишь темным силуэтом. Увидев ее при ярком освещении, домочадцы едва не ахнули от удивления. Теперь они заметили, что тело девушки было словно собрано из разных частей, наподобие жуткого механического конструктора. Грубые металлические швы пролегали вдоль ее рук, шеи, ног. Между отдельными фрагментами тела виднелись толстые болты и гайки, удерживающие все это странное сооружение вместе. — Господи помилуй! — вскрикнула Варвара, осеняя себя крестом. — Что же это за чудо нелепое? Девушка встревоженно посмотрела на них, услышав эти испуганные возгласы. Она боялась, что ее сейчас выгонят прочь. Но Яков лишь снова покачал головой: — Что сделано, то сделано, не нам судить. Видно, так свыше разрешено, и не нам об этом судить. Если она безопасна и желает помогать нам по хозяйству, изгонять ее не станем. Бедолага вряд ли вредить способна. С этого дня девушка стала старательно помогать семье пастуха по дому и во дворе. Несмотря на свое телесное строение, она обладала необычайной силой и выносливостью. С легкостью она таскала огромные вязанки хвороста из леса, которые не смог бы поднять и крепкий мужчина. Она одна умудрялась начистить весь просторный скотный двор, где размещалось несколько десятков голов рогатого скота. Она колола брусья и колоды не хуже любого дровосека. А еще девушка демонстрировала потрясающую усидчивость и способность к кропотливому труду. Не раз домочадцы наблюдали, как она целыми часами сноровисто вязала сложные узоры кружев и вышивала затейливые орнаменты на полотнах, словно была не простой крестьянкой, а опытной мастерицей. Удивляло семью пастуха и то, что девушка с завидной быстротой осваивала даже самые сложные навыки и приемы в работе, будто впитывала их разумом одним лишь взглядом. Это настораживало, но вызывало и восхищение. Она явно обладала какими-то необычными умственными способностями, никак не связанными с тем, что слова были для нее недоступной роскошью. С каждым днем, глядя на кроткую незнакомку, хозяева все больше привязывались к ней, несмотря на ее необыкновенную суть. В ней жила искра человечности, какая-то тайная душа, скрытая за железной плотью и вызывавшая к ней симпатию. Пастухи видели в ней не только полезную работницу, но и родное существо, обретшее в их доме приют и покой. В свою очередь, доброта и теплое отношение семьи пастухов растопили ее сердце. Девушка полюбила младшего сына Якова — Илью. Он в отличие от других не испугался, а с первых же дней проникся симпатией к загадочной гостье. Часто беседовал с ней и пытался обучить ее простым словам. Она мечтала суметь хоть как-то выразить свои чувства к этому юноше. Но все это время она боялась открыть тайну своего мрачного происхождения. Холодной зимней ночью стук в дверь потревожил обитателей дома пастуха. На крыльце стоял незнакомец, одетый в рваную одежду путника. Его бегающий взгляд выдавал сильный испуг. — Пустите, Христа ради! — с порога крикнул он. — Спрячьте меня от ужаса, который гонится по пятам! Яков с сыновьями вышел на порог и впустил незванного гостя в дом, дабы защитить от ночного холода и расспросить о происшедшем. — Чего же так перепугался, человек Божий? — осведомился хозяин, усадив гостя поближе к очагу. Мужчина сильно вздрагивал и не мог связно говорить. Наконец, придя в себя, он поведал леденящую кровь историю: — Шел я дорогой мимо тех самых руин, что окрест лаборатории сумасшедшего ученого Франкенштейна. Вдруг слышу — раздался там громкий рев, словно зверя лютого. Выходит из-за поворота исполинское чудище размером с дом, сложенное из бездушной плоти и железа, с глазами пылающими, как раскаленные угли. Гналось оно за мной почти до края деревни. Едва успел добежать сюда, весь в поту и дрожи… Услышав эти слова, Яков и его близкие переглянулись и сразу вспомнили о своей необычной работнице с металлическим телом. Неужели та и есть то самое создание Франкенштейна, о котором идут страшные слухи повсюду? Однако пастух лишь покачал головой: — Бог милостив, брат. Видно стужа и ночные тени сыграли с тобою злую шутку? Каких чудищ исполинских в наших краях отродясь не бывало. Помолись, успокойся в тепле, а завтра с рассветом двинься в путь, да глаза бы твои больше не страшили тебя. Хотя всем в доме было теперь ясно, о ком идет речь, семья решила приютить и не выдавать свою безобидную гостью-помощницу, хоть она и оказалась «творением» мрачного затворника. На следующее утро, проводив путника из дома, Яков отвел в сторону младшего сына Илью и приказал ему: — Ныне ясно, по ком звонят колокола в округе. Наша Любава — тот самый выродок сумасбродного доктора, гроза всех селений. Но она не являет никакой опасности, это только Всевышнему известно отчего. Однако ж никому о ней ни полслова, пусть думают, что чудище бродит где-то далече, лишь бы от нашего двора его облава обошлась стороной. Смотри, не проболтайся никому, даже своим приятелям в кабаке… С тех пор семья усилила бдительность, окружив девушку еще большей заботой и оберегая ее от случайных проходимцев и гостей двора. Они понимали, что обязаны хранить ее тайну. Новость, принесенная перепуганным путником, быстро облетела всю деревню. Из уст в уста, от двора ко двору передавались все новые леденящие душу подробности о том ужасном исполине из плоти и металла, что якобы бродит где-то неподалеку. С каждым пересказом история обрастала все более зловещими деталями. — Глаза у него, говорят, что огненные угли, пышут адским жаром! — шептались старухи у колодца, набирая воду. — А руки, доброхоты, длиной с дубовый ствол, от одного размера споткнуться можно! — вторил им сосед, с опаской озираясь. — Не руки ужо, а исполинские когти, чтоб из деревни одним ударом шваркнуть избу! — добавляла третья. Вскоре молва достигла и окраинных дворов деревни. К вечеру она разлетелась даже до самых отдаленных крестьянских усадьб. Стук в дверь одного из таких поселений встревожил семью Антипа. — Кто там? — крикнул хозяин, отрываясь от скудного семейного ужина. — Это я, сосед Евсей! Пусти, Антип, бога ради, уму тут страху натерпелся! Антип распахнул дверь и впустил соседа в избу. Евсей, низенький дряхлый старик, быстро заковылял к огню и обхватил голову руками. — Чего ж стряслось, давай рассказывай? — поторопил его хозяин. — Беда, кума! Чудище адское, мать его за ногу, явилось в наши края! — затараторил старик, весь трясясь. — Сам лицезрел его паскуду! Исполин железный, с когтями и пастью, что жерло печное! Сперва подумал, от стариковской дури мерещится. Но увидал, что людишки оробели, разбегаются по дворам, вопят от ужасти. Спрашиваю — что же сталося? А они мне и выдали — из лесу вышел Франкештейново творение, иже его дьяволова кузня извергла, да к нам забрело, шугать добрых христиан! — Вот оно что… — ответил осунувшийся старик Антип. — А я все помышлял наш скот сменять. Да с таким дурнем порадысь, что на поляну ни ногой… Так новость и разнеслась по всем крестьянским дворам деревни, вселяя ужас в сердца жителей. Люди спешно запирали ставни окон, хватали вилы и топоры и жались по углам своих жилищ, боясь выйти на улицу в ночное время. К утру сведения разошлись еще шире. Будоражимые этими страшными вестями, селяне собрались вместе на сход, чтобы сообща решить, что же делать с лютым чудовищем, добравшимся до их деревни. К утру весть о приближении ужасного чудовища разнеслась по всей округе. Будоражимые страхом, крестьяне одной из деревень решили собраться вместе на сход и обсудить, как им защититься от грозящей напасти. Едва забрезжил рассвет, люди стали стекаться на главную площадь у часовни. Сюда пришли мужчины и женщины всех возрастов, даже старики и дети. Каждый вооружился чем мог: кто-то нес старые вилы, другие взяли топоры и лопаты, третьи прихватили заостренные колья и камни. Женщины принесли сухих веток и лучину, чтобы зажечь факелы для освещения в случае ночного преследования. Когда большая часть деревни собралась, начались горячие споры и пререкания: — Надо выступать вооруженными толпами и обыскивать каждую усадьбу, чтобы выкурить зверя из логова! — кричал кузнец Савелий, вскидывая топор. — Нет, это слишком опасно! Мы навлечем чудище прямо к себе на дом! Лучше устроим засаду и дождаться его в засаде! — возражал старый Евсей. — А что если оно наступит ночью, когда все спят? Заберемся высоко в сени и будем охранять поселение с колоколен до рассвета! — предложил школьный учитель Иван. В конце концов крестьяне согласились: ночью они установят круглосуточные дозоры на всех подступах к деревне и у каждого двора, пока остальным следует днем обыскивать в лесах и полях каждое потенциальное убежище чудища, вплоть до глухих оврагов и пустых скотных загонов. Так и решили. Поделившись на толпы по десятку человек, вооруженные крестьяне обшарили близлежащий лес вдоль и поперек. Однако ни в одной низине, ни под единой скалой не нашлось и следа ужасного существа. Лишь к вечеру в одной из толп мужчин промелькнули сомнения: — А может оно и не в лесу вовсе? Глядишь и в деревне где-нибудь схоронилось? Эта мысль словно обрушила на всех присутствующих огромный груз тревоги. Они в испуге оглядывались на окрестные домики, как будто оттуда вот-вот вырвется злобный исполин железного облика. Именно эта зловещая возможность и не давала им покоя в те дни. В ту же ночь по сигналу церковного колокола все жители деревни, вплоть до малых детей, были подняты по тревоге. Вооруженные чем попало, они забаррикадировались в своих домах, а самые смелые мужчины вышли на улицы и вооружились факелами, готовые дать отпор любому проявлению угрозы. На деревню опустилась тишина, нарушаемая лишь треском горящих факелов и потрескиванием раздуваемого ветром пламени. Однако ночь прошла безо всяких происшествий. С наступлением рассвета облава была свернута, однако люди так и не смогли успокоиться. Весь последующий день прошел в напряженном ожидании новых страхов и тревог. Любава помогала семье пастуха чистить хлев в тот роковой день, когда услышала первые тревожные вести. Раздался громкий топот и крики, приближавшиеся со стороны главной площади деревни. Она обернулась и увидела, как по улице несется толпа вооруженных крестьян с вилами, топорами и факелами. — Чудище! Чудище пришло в нашу деревню! — раздавались отчаянные крики. — Бейте тревогу, соберитесь все на отпор! Невольно заслышав эти вопли про чудище, Любава вздрогнула и осознала — речь идет о ней. Вот и сбылись ее страхи! Она лишь принесла беду под крышу бедной семьи, которая ее приютила. Девушка обхватила голову руками и затряслась от волнения, не в силах что-либо сказать или произнести в свою защиту. Пастух Яков и его сыновья, впрочем, быстро сообразили, что к чему. Они поспешно вывели Любаву в дом и спрятали от посторонних глаз, заперев все ставни. — Не выходи никуда, бедняжка. Видно, слухи о твоих делах достигли крайних поселений, — сказал ей Яков, грустно качая головой. Оставив ее в доме, пастух и домочадцы поспешно выбежали на улицу, чтобы присоединиться к толпе вооруженных односельчан. Но Илья в последний момент сообразил что-то и со всех ног бросился назад в дом, опережая остальных. Он нашел Любаву в состоянии крайнего волнения. Она уже собралась выскочить через заднюю дверь и бежать навсегда в лес, чтобы избавить добрых хозяев от напасти. Но Илья настиг ее и преградил дорогу, преисполненный решимости не дать ей уйти. — Куда ты, безумная? — закричал он. — Разве не видишь, что погубишь себя одну без нашего приюта? Останься здесь, я не позволю тебе покинуть нас! Любава жалобно замычала и покачала головой. Она хотела объяснить, что опасность грозит теперь его семье из-за нее. Однако Илья не дал ей вымолвить и звука, схватил ее за руку и силой повлек обратно в дом, заставив забиться в угол. Внезапно в эту минуту снаружи раздался новый крик, на этот раз детский: — Чур, чур, я видел чудище! Оно прячется дома у пастуха! Это крикнул босоногий мальчишка с улицы, проходивший мимо и случайно заглянувший в окно. Он успел разглядеть странную девушку металлического облика. Теперь его вопль выдал ее убежище на всю округу. Сердце Любавы упало от ужаса. Она ждала, что вот-вот в дом ворвутся вооруженные селяне и прикончат ее как ужасное чудовище без всяких вопросов. Она жалобно заплакала и сжалась в комок, обхватив голову руками. Илья же, невзирая ни на что, встал у нее за спиной, готовый защитить ее. В ту же минуту снаружи раздался новый топот множества ног. Вопль мальчишки о том, что он видел чудище у дома пастуха, словно ветер подхватил искру и раздул пожар. Крик разнесся по всей деревне как сигнал тревоги. В мгновение ока со всех сторон сбежались вооруженные крестьяне со своими вилами, топорами, камнями и факелами. — Туда! За пастухом и к его двору! Чудище схоронилось в его хоромах! — раздавались яростные вопли со всех концов. Целая толпа, возглавляемая самыми отчаянными мужиками, ринулась к невысокому жилищу на окраине. Они бежали в боевом строю, наперевес выставив вперед свое грозное оружие. Женщины семьи кузнеца несли зажженные факелы, чтобы осветить местность в случае преследования чудовища. Внезапно им навстречу выбежал седой Яков, размахивая руками и крича что есть мочи: — Остановитесь, одумайтесь, люди добрые! Никакого чудовища у меня не водится, ложь то все! Но тут его окружила целая толпа с вилами и топорами, не слушая ни слова. — Врешь, старик! Мальчонка сам его зрил! — заорал кузнец Савелий. — Выводи свое исчадие, пока живы все! Иначе сами выкуримить из хором силком, как крысу из норы! — Так это же просто сиротка безъязыкая, бедолага! — вступилась Варвара, сбежавшая из дома следом. — Чем могла она вам навредить? Вы что, с ума посходили? Однако многочисленная толпа ревела как раненый зверь, не внимая словам пастуха и невестки. — Чудовище! Чудовище! — надрывались мужики с топорами, трясясь от ужаса. — Показывай его, пока дом не спалили! В этот критический миг откуда-то сзади показался Илья. Он бросился вперед и встал преградой между вооруженной толпой и своим домом. — Оставьте нашу Любаву в покое! — во весь голос крикнул он. — Она не причинит вам вреда, ведь живет с нами долгое время в мире и ладе! Вы что, в самом деле поверили этим россказням о чудищах и ночных приведениях? Да разве не ясно — это всего лишь слухи, приукрашенные страхом и ночными тенями? Не тревожьте мою семью больше и уводите ваши факелы прочь отсюда! Толпа опешила от его резких слов. Многие разом приумолкли, роняя топоры, как застыли в нерешительности. Слова юноши прозвучали как голос разума в ночи невежества и паники. Первой опомнилась тетка Илюши — Варвара: — Вот именно! Придите в себя, безумцы! Да за кем вы гонитесь с оружием, не видя и толком не ведая? Что стоите, как столбы! Опустите прочь вилы и топоры, видите же — нету тут никакого лихого зверя, только дитя божие, калека безъязыкая, что работает с нами с самой поздней осени! Медленно, но неуклонно, ее громкие слова отрезвляли разбушевавшуюся толпу. Один за другим крестьяне, до сих пор метавшие пламенные взгляды, начали успокаиваться и отводить от хором Якова свои вилы. Многие даже утерли слезившиеся глаза, словно очнувшись от затянувшегося кошмара. В этот момент из дому на крыльцо вышла сама Любава. Она окинула мрачным взглядом толпу вооруженных односельчан, которые еще мгновение назад собирались ее растерзать. То, что она увидела перед собой, переполнило ее чашу чувств. Когда Любава вышла на крыльцо и встретилась лицом к лицу с огромной вооруженной толпой, в ее душе поднялась буря противоречивых чувств. Она увидела перед собой лишь ужас и ненависть, исказившие человеческие лица. Внезапно она осознала, что столкнулась с роковой силой — предрассудками и страхом, взращенными в сердцах людей. Эта сила была подобна тяжелому камню, висевшему над ней и готовому обрушиться. Невыразимый ужас охватил ее. Глядя, как Илья, рискуя жизнью, смело вступился за нее перед надвигающейся толпой с вилами, девушка разрыдалась в душевном порыве. Слезы брызнули из глаз помимо воли. Любава разрыдалась в отчаянии и рухнула на колени, закрыв лицо руками. В этот момент что-то в ней надломилось. Она ощутила полное одиночество и заброшенность среди враждебного мира. Но в эту самую секунду короткое слово сорвалось с ее уст — первый звук, который она смогла произнести с момента своего появления на свет. Горькое рыдание перешло в низкий протяжный стон: — Люблю… Этот звук разнесся над заснеженным двором как раскат грома. В одно мгновение все взгляды обратились к плачущей девушке. Воцарилась мертвая тишина. Догадка о том, что Любава не просто безмолвное существо, но живая душа, способная чувствовать и любить, поразила каждого человека в толпе. Люди остолбенели, охваченные внезапным стыдом и раскаянием. До их сознания дошло, что они восстали не против монстра, а против обыкновенного невинного существа, одинокого и гонимого судьбой, подобно самому Христу. Крестьяне ощутили в своих сердцах весь позор жестокого невежества, погони за призраком, раздутым до размеров слона. Так часто ненависть и страх ослепляют человека и калечат его душу намного больше, чем любые мифические чудовища. Враждебная толпа, еще минуту назад жаждавшая крови, начала стихать. По одному люди стали роняться на колени, осеняя себя крестом. Многие разрыдались вместе с Любавой, горько сожалея о своей жестокости. В эти минуты Илья отважно шагнул вперед и склонился перед Любавой, вытирая ее слезы. Взволнованный ее первым произнесенным словом, он взял ее руки в свои ладони и также разрыдался от радости и сочувствия. Вскоре вся семья пастуха бросилась к Любаве и обняла ее, утешая и защищая ее от остального мира как драгоценную родственницу. Эта трогательная сцена окончательно растопила последние остатки ненависти и суеверий в сердцах крестьян. Они в срамном молчании созерцали, как доброта и любовь этой семьи сломили оковы их грубости и помогли им прозреть. В ту ночь многие селяне постигли глубокие истины. Они поняли, что страх и предрассудки калечат сердца людей не меньше, чем любые мифические чудовища. А любовь и сострадание в душах простых людей способны совершать настоящие чудеса и служить путеводным лучом даже во тьме невежества.