Кто выпил мой кофе?

— Хорошо, — Т\и разворачивается на каблуках и пристально смотрит на них двоих. "Кто сделал это?" Дазай сидит за стойкой для завтрака, его костяшки пальцев касаются синей плитки, покрытой яйцом малиновки, глянцевая эмаль едва задевает его ногти, когда он переворачивает газету, чтобы прочитать раздел о правительстве. Его темно-серая кружка все еще горячая на кончиках пальцев. Он делает паузу, отпивая первую чашку чая, и хмурится: «Что сделал?» Она прищуривает глаза цвета морской волны и предупреждающе грозит пальцем: «Не заставляй меня говорить это». Чуя сидит рядом со своим братом, но он довольствуется тем, что греется в бледных лучах солнечного света, глядя через новый подоконник, который он установил вчера, потому что кто-то – он рычит про себя на старшего брата – решил бросить в него камень и был в ярости, что он, младший брат, уклонился от такого насилия, и его обвинили в разрушениях, хотя во всем виноват Дазай . Сакура поверила ему, когда он рассказал ей эту историю, но даже тогда Чуе все равно пришлось заменить окно, потому что Дазай не мог использовать молоток, не обещая какого-то насилия, обычно над самим собой, потому что он не знал разницы между гребаный молоток и молоток – их девушки явно не было рядом с этими угрозами, иначе его старший брат стоял бы на коленях и просил прощения – и как Дазай снова стал старшим братом? Идиот. Чуя обменивается взглядами со своим старшим братом, прежде чем спросить: «Т\и», у него хватает наглости выглядеть обеспокоенным: «С тобой все в порядке?» — Не… не делай этого, — Т\и зажимает переносицу и считает до трех, — Правда? Я должна это сказать? Ты собираешься заставить меня это сказать? Дазай и Чуя бессмысленно моргают. Т\и швыряет пустую банку из-под кофе перед стойкой и, дернув бровь, спрашивает: «Кто выпил последний из моего кофе?» Они бледнеют. «Я ненавижу кофе», — тут же говорит Чуя, что сразу же указывает на более очевидное утверждение или, в данном случае, отклонение: не то. «Я пью такой», — подтверждает Дазай с высокомерной насмешкой, — «Вы знаете, как я отношусь к этим кислым пойлам. Почему бы вместо этого не выпить цемент?» Чуя недоверчиво смотрит на своего брата; конечно, он не такой уж и глупый. Оскорбить живую воду т\и – колоссальная ошибка. Разрушительная. Катастрофическая. Сколько лекций они прочитали о ее желании жить и, что более важно, о том единственном, что поднимает ее по утрам? Что совершенно грубо. Как будто его и Дазая недостаточно? Честно говоря, он бы не встал, если бы не получил порцию мисо-супа, поэтому он полагает, что мог понять. Не то чтобы он признался в этом вслух. Все в порядке, думает он. Если т\и убьет его, то ему не придется делить постель со своим требовательным, самонадеянным братом, который скорее умрет, чем перережет ту веревку, которую он называет волосами, старшим братом. И он получает больше еды. «Так что это не так уж и ужасно», — размышляет Чуя. "Что это было?" Т\и хмурит брови и сердито смотрит на него. Дазай действительно вздрагивает. Он помнит, как т\и в последний раз злилась на него, он даже не спал на диване, а спал на улице в палатке, во время сезона дождей. Все потому, что он съел последний кусок ханами данго – о чем Чуя его предупреждал, но он, старший брат, отключил его, пытаясь сосредоточиться на Доктрине Мифунэ, которую он установил вместе с Хаширамой в тот момент, когда Тобирама убирает свои когти из рук старшего брата. задницу – и жевал сладкое, в блаженном неведении перед назревающей бурей. Сакура вообще очень приятный человек. Не прикасайтесь к ее сладостям и кофеину. Это были ее два правила – да, и белье не должно лежать на полу. И это нормально, потому что Дазай, как ни странно, любит стирать. — Т\м, мы не пьем кофе, — раздраженно говорит Дазай и подталкивает Чуе свою тарелку с тостами, чтобы он мог чем-нибудь заняться. — Чуя — ребенок, он любит молоко и мед. «Аники!» «Я пью чай матча только потому, что он полезен для тебя», - он щурится и смотрит на свою кружку. «Может, тебе стоит сменить обстановку. У нас скидка от Уми-сан, помнишь?» — Ты хочешь, чтобы я отказался от кофе? Т\и почти вскрикивает и хлопает перед ним руками: «И… и пить воду из высушенных растений?» Чуя чуть не ударился головой о стойку; Дазай идиот. "Прежде всего-" Чуя прыгает, прежде чем Дазай выкапывает более глубокую яму и грызет свой тост: «Вчера здесь был Хаширама». Т\и останавливает свою тираду и с опаской поворачивается к нему: «Хокаге?» Чуя кивает головой и смотрит на брата, который смотрит на него совиным взглядом. Как чертова сова вместо своего гениального старшего брата, который ему нужен прямо сейчас, чтобы избежать преступления: «Да, он пришел поговорить о некоторых вещах, касающихся его другого брата». «Тобирамы?» Чуя кивает и многозначительно смотрит на Дазая, который все еще не понимает — черт. «Я был занят… стиркой, поэтому я сказал ему взять с собой все, что есть на кухне», — бормочет он и заканчивает свой тост, — «Нам вчера понадобилась более официальная одежда для собрания клана, помнишь? Аники должен был закончить набросок документа, который он должен был представить клану, а затем и Хокаге.