Хрусталь

Что-то умирало внутри него, и он понятия не имел, как это исправить

Из зеркала как из окна, ведущего в параллельный мир, на подростка смотрит исхудавший бледный парень. Чем-то отдалённым, но запредельно близким напоминает, того кого он знает с рождения. И этим «чем-то» является, искрящийся ненавистью к самому себе взгляд. Глаз полный ненавистью анализируют отражение, представшее перед ним. Ярко выраженные скулы, впалые глаза под которыми залегли тёмные тени. Взор, закрытый слабой пеленой слёз, спускается немного ниже. Шея очень тонка. Выглядит тоньше его собственного плеча. Остро-точёные ключицы выпирают из-под футболки, которая сливается с цветом его тела. Белоснежная футболка летит на койку. Отражение встречает тонкое тело юноши, которое тот добивался долгие три года. Бесконечные три года непрекращающихся диет, примерно тонны выпитых таблеток жиросжигателей, слабительных и мочегонных, а также длительных тренировок с интернета и проведение почти всего свободного времени перед унитазом с зубной щёткой в руках – дали свои плоды. Теперь узкое худощавое телосложение, с выпирающими откуда только можно костями – его. Это не просто тело с фото, которые тот смотрел в сложные для себя периоды похудения, а его собственное, что он так мечтал заполучить. Но сейчас глядя на себя он по-прежнему не может полюбить себя. С каждым днём он всё больше понимает, что для того, чтобы понравиться себе хотя бы чуточку, было необходимо двигаться в другом направлении. Он в очередной раз понял, что ошибся. Боже, какой же он всё-таки тупой. Вот незадача, конечно. У него изначально не только красивой внешности не было, но ещё и мозгов. Такие и правда не выживают в обществе, подобно человеческому социуму. Ну а какое животное выживет в дикой природе с внешностью не предназначенной для маскировки, так и бонусом без высоких интеллектуальных способностей? Правильный ответ! Никакое. Разворот в анфас. Глубокий вдох. И вот торчащие рёбра напоминают клавиши дешёвого фортепьяно. Они торчат без задержки дыхания, но так они становятся более выразительными, из-за чего обладатель такого тела получает эстетическое наслаждение. Разворот тела ещё на несколько десятков градусов и подросток лицезреет свой тощий профиль. Плечи на автомате сворачиваются внутрь корпуса показывая «прелести» его худобы такие как: торчащие лопатки и позвонки, которые можно пересчитать без прощупывания его спины. Ниже вид открывается на ноги с просветом, который, как назло, появился самым последним. Просвет между сведёнными впритык друг другу ногами – одна из главных причин, почему тот довёл себя до такого состояния здоровья. Самой главной – были ненавистные ему щёки. Хоть щёки и исчезли, но по-прежнему мерещились ему в приступы ненависти к себе. Подобные приступы были слишком частыми. Стоит кому-то пошутить в его адрес, так он все слова, сказанные человеком в шуточной форме, принимал слишком близко к сердцу. Да даже если это были не шутки, а комплименты – он также не воспринимал их. Скажет знакомый: «Ты такой милый в этом свитере» - мальчишка с тараканами данное высказывание перевернёт так, что окажется, этот человек просто шутит, либо как иначе можно объяснить связь между словами «ты милый» и им самим? «Милый? Ты что курил сегодня такого, что даже во мне увидел милого? И в смысле «в этом свитере»? Без него он никуда не годится?» И подобные комплименты всегда выворачивались, для больного мальчика, в голове оскорблением по хуже всех ругательств, которые тот знает. Ему легче было слышать негативные комментарии в свою сторону нежели, нечто, что может показаться здоровому человеку позитивным. Каким образом он вообще довёл себя до состояния, что, стоя перед зеркалом в желанном теле, он продолжает ловить негативные высказывания внутреннего голоса, продолжающего свою тираду о том «какой он», но только отчасти по другому поводу. Он своим эгоистичным поведением заставил беспокоиться, даже тех, с кем не был в близких отношениях. Буквально все окружающие люди беспокоились о нем, о его питании, о его здоровье. А он в свою очередь чихать хотел на их заботу. В вечной борьбе с собой за желанное он потерял себя. Своих друзей. Родителей, что боролись за него до последнего. За то приобрёл нечто большее, чем просто исполненная цель в виде цифры «40» на весах – голос в голове и пищевое расстройство, что останется с ним посмертно.

***

Стук в палатную дверь прерывает мысли обнажённого юноши. Парень лежит на кресле, свесив ноги через подлокотник. Пальцы на ногах сами сжимаются от холодного потока кондиционера, направленного на него. В руках тот скручивает сантиметровую ленту после тщательных замеров каждого сантиметра, который только запечатлены в его теле. Худощавый мальчик почти не реагирует на стук и всё также продолжает лежать, не планирует даже сдвинуться с места. Стук повторяется, а за ним и дёргается ручка. -Пит-Пит, чего не открываешь? – в палату входит шатен безумно схожий с котом, держа две кружки в руках. – Айщ, чего так холодно у тебя опять? Остыть решил? Ещё не время. Ты мне ещё ой как нужен. – подходит к прикроватной тумбочке, куда ставит две большие кружки с ароматным чаем. Голова поднимается на кондиционер. Ему показалось, что в палате Питера было холоднее, чем когда-либо. Табло, оповещающее температуру, которую прибор пытается нагнать с помощью холода, светило числом в десять градусов. – С ума посходил? Ладно было пятнадцать градусов, окей тринадцать. Но куда ты дальше на снижение пошёл? – Рино знал, о том, что человек, который приходится роднее душой больше, чем люди имеющие с ним родственные связи, имеет любовь «наказывать» себя холодом, но данная ситуация просто начинает выводить из себя. Выводить тем, что он не может его переучить от подобного урона своему телу. Рино немедля и секунды хватается за пульт от «монстра», бегом щёлкает по кнопке, дабы он перестал медленно приближать смерть бледного мальчика, уже только, чем-то отдалённым напоминающего миленького щекастика с тех фотографий, на которые он наткнулся по чистой случайности. Он в то же мгновение, как только обнаружил снимки и пожалел, что не встретил его раньше при других обстоятельствах. Как только мотор внутри устройства перестал шуметь, Рино схватил тёплый плед хозяина палаты и обмотал его в шерстяное покрывало с большими звёздами на нём, крепко прижав к себе. – Ты ведь и так вечно ледяной. – единственное, что тот смог прошептать куда-то в пустоту. - Прости. – одно слово послужило ответом на переживание родного человека. И вот, в очередной раз он заставил сердце любимого человека разрываться на части. Ненавидит. Ненавидит себя за подобные вещи. Его вновь накрывает необходимость, наказать себя за это, но он не знает, как это сделать. Как нанести себе какой-либо вред, но при этом чтобы Рино не заметил? - Эй, чего грустный такой? Что случится уже успело? Я буквально на пять минут отлучился, чай налить. Кстати, облепиховый принёс. Какой тебе нравится. – со взглядом, полными надежды смотрит на бывшего щекастика. – Питер, выпьешь? Ради меня, пожалуйста. Он без сахара. Хотел ещё гранат захватить, но я и так долго ждал кипяток. – предпринимает попытки отвести от гнетущих мыслей Пита, обычными разговорами. Вроде получается, но от него он теперь и на шаг не отойдёт сегодня. Не хочет оставлять мальчика, заблудившегося в своей голове. - Сильно гранат хотел? - Если я прибежал сюда с двумя кружками полными кипятком и без тарелки граната – значит не так уж сильно хотел. - Прости ещё раз. Что за привычки у этого мальчишки? - За что? Я же сказал не хотел я гранат так сильно, как ты думаешь. Не морочь себе голову проблемами на пустом месте. Не сегодня так завтра поем. Нестрашно. - Говоришь так будто у нас есть это «завтра». - Ну не в этой жизни так в следующей. Я вот как считаю – поднимается с промёрзлого пола направляясь за кружками облепихового чая с уже блеклыми рисунками на них тигром и драконом. Рисунки из-за некачественной печати начали выцветать на апрельском солнце, светившим слишком ярко весь прошлый месяц после их приобретения. Жалко, но всё равно. От этого они не перестают питать излишнюю любовь к облепиховому чаю из них. В выцветших кружках чай вкуснее и слаще, а с ним слаще становятся и воспоминания о совместном времяпрепровождении на полу, креслах, кроватях, площадки, игровой – во всех местах, где они только любят находиться. Но им глубоко все равно где быть, когда быть, за каким занятием, главное – вместе. – Будь у меня серьёзный выбор между тобой и сном – я приду к тебе под одеяло, и мы проговорим до утра. – выбор Рино пал на скорее странное обстоятельство для кого-то, но никто кроме Питера и самого Рино не знает тягу того ко сну. Поэтому, слов лучше подходящих этих к попытке прекратить муки совести бледного мальчишки он подобрать не смог. - Я в тебе совсем не сомневаюсь. – тонкие руки тянуться к горячему напитку обхватывая её и наслаждаясь распространяющимся по телу теплом. Рино – есть человек без определённой цели на жизнь. Он был одним из тех реалистов, который знал, что он может оказаться в больничной койке с трубкой в носу куда раньше, чем найдёт себя. Он был полностью готов попасть в состояние «на крайне жизни и смерти». Он везде ощущал свою смерть, где бы не находился: едет в автобусе – «А вдруг сейчас мы перевернёмся?»; сидит на уроке – «А вдруг сейчас школу заминируют или в класс ворвутся террористы?»; сидит в комнате – «А что, если на меня сейчас потолок обвалиться?». Но когда его жизнь и вправду оказалась под угрозой, он не мог в это поверить. Муковисцидоз – тот диагноз, что ему поставили, когда тот еле на ногах стоял. А узнал о том, что умирает и его уже ничего спасти не сможет год назад, когда ему в дальнейшем лечении отказали родители, сказав, что не смогут потянуть тяжёлый груз дальше. И ему не оставалось ничего кроме как ждать медленной смерти. Да, его продолжают пичкать лекарствами и проводить осмотры, но дальше никто не заходил. Грустно всё это, но он уже лет в двенадцать стал осознавать, что долго, относительно, недурная жизнь с родителями и вечными разъездами по больницам не протянет. Наверное, поэтому он вполне ожидал подобного шага от родителей. - Я Криса видел пока за кипятком стоял. Он сказал, что хочет закончить прошлую игру. Тем более к Ёну и Бэку новенького должны перевести сегодня. - Без проблем вообще. – кратко пожимает плечами и поворачивается на бок, вглядываясь в глубоки блестящие кошачьи глаза, в которых гляделась сонливость. – Спать хочешь? – Рино глубоко зевает, как-бы пытается понять, насколько сильно его мозг хотел бы провалиться в бесконечность параллельных миров из его снов. - Пожалуй да. – глаза слипаются слишком сильно. – Да точно. Сейчас усну, как только лягу. - Пошли тогда. – в быстром темпе они перемещаются с малахитового кресла на койку Питера. - Увидимся ещё. – стандартная фраза перед каждым засыпанием. Они полностью готовы к не самому благоприятному исходу. Понимание того, что после пробуждения они не почувствуют тепло или простое сопение, бьёт по голове и отзывается тупой болью в висках и влагой в уголках тёмных глаз, но они не готовы расставаться на этом моменте. Слишком мало времени у них было и ещё меньше осталось. На самом деле, когда они начали близко общаться друг с другом, оба начали бояться смерти. Понимание того, что это неизбежно делает не легче, а только хуже. Питер сегодня прозрел – ему стало гораздо хуже, чем было до этого: тяжело двигаться, дышать, сердцу тяжело гонять кровь по организму – трудно существовать. Он понимает, что не проснётся со дня на день. Как об этом сказать Рино? Как сказать о том, что ему доставляют трудности их обыденные игры и прогулки? Как сказать, что из их, уже устоявшейся, компании Питера следующим заберут кучерявые облака? Он просто не представляет этого разговора между ними. Ему не хочется сейчас вести диалогов на подобные темы. Всё что ему сейчас нужно так это смотреть мультики с дисков на телескопном телевизоре, есть мармелад и засыпать под огромным волосатым пледом, а на следующий день идти гулять в солнечный двор. Собрать букет из ярких одуванчиков и принести его домой, с целью порадовать маму и попытаться выпросить деньги на мороженное, которое та, естественно, не разрешит – слишком холодно ещё. И в конечном итоге пойти кататься на велосипеде и продолжить играть, пока не стемнеет. Заснуть ночью в кровати под голоса родителей из соседней комнаты. Заснуть со знанием, что завтрашний день будет похож своей структурой, но полон новых моментов. О боже, как же тогда жить было приятнее.

***

Огонёк на маленьком древке подбирается всё ближе и ближе к перемотанным пластырями пальцам. Засмотревшийся в одну точку Рино отвисает, рука его резко дёргается и рефлекторно тушит спичку, догоревшую до опасной зоны. Очередная сгоревшая палочка отправляется в металлическую коробочку от конфет, что давно были съедены её обладателем. Правду говорят, что вечно можно смотреть только на три вещи: на то, как бежит вода, как горит огонь и как работает другой человек. Мальчишка же в данную секунду наблюдает за всеми тремя явлениями: неподалёку от него сейчас группа школьников поливает клумбы рядом с хосписом, пока тот сидит по другую сторону забора от них под деревом и наблюдает как между пальцами у него уже догорает ещё одна спичка. И она, в след за предыдущей, отправляется в банку. Пальцы тянуться к коробку, лежащему на зелёной траве, отражающей лучи полуденного солнца. Он кажется подозрительно лёгким. Небольшое колебание кистью выдаёт пустоту коробочки, которая следующим моментом оказалась выброшена на вытянутые оголённые колени. Бордовый рюкзак, чьё дно уже насквозь пропитано зеленью от травы, оказывается в руках юноши. Рино пытается найти ещё один коробочек. Успех. На самом дне отделения у спинки он нащупал последний коробок. К несчастью Рино, в нём осталось всего пять палочек. «Если я его не увижу за эти пять спичек будет должен мне желание.» - мысль пролетевшая, как только тот узрел не сильно приятную для его глаза картину. Первая спичка. Воображение его переносит в счастливые моменты с бывшим другом. Те сидят на ступеньках больницы и делят пирожные, украшенные цветным кремом и посыпанные сверху цветными палочками и шариками вместе формируя единую композицию. Сладость была минут пять назад упакована в бежевую коробку с прозрачной плёнкой на крышке, откуда выглядывали цветные макушки из сладкого крема, как только детям вручили гостинец от «зайчика» и велели поделить на двоих. Десятилетним мальчишкам предстояла непосильная задача разделить шесть вкусностей скорее по цветам, нежели по вкусам. Ведь, все шесть пирожных были с начинкой из сгущёнки. - Я зелёное хочу. – спор за приглянувшийся обоим мальчишкам десерт был в самом разгаре. - Не выкабенивайся. Я тоже зелёное хочу. – Рино, будучи человеком любящим поспорить, уже порядком надоело это состязание за жалкий один десерт, но сдаваться просто так не хотелось. - Что тебе это зелёное? Вон жёлтое ещё есть. – мальчишка в футболке, заляпанной соком брусники, Бомгю, был наглый по природе своей. - Тем более младшим нужно уступать. - Ты младше меня всего на полгода. И кто тут кому уступать должен? Старших уважать нужно, не забывай об этом. - мальчик с трубкой в носу противоречил сам себе. Проигрывать в споре хоть и не хотелось, но это препирательство с другом порядком надоело. - А младшим нужно уступать. Тебя родители этим элементарным правилам не научили? - А может и нет. То я в больнице, то родители на работе. Некому было учить. – и пока младший был отвлечён раздумьями о своём ответе, Рино быстро выхватил пирожное с жёлтым кремом, дабы напугать младшего и выйти из той точки, в которой оба повязли. Спор длился достаточно долго, чтобы надоесть обоим. Да и это пирожное уже перестало вызывать сильный аппетит у Рино. Ничего страшного если оно ему не достанется. Резкая неприятная боль вызывает подростка вернуться в реальность и вышвырнуть уже потухшую спичку в железную коробочку. Мазь от ожогов лежала в самом доступном кармане рюкзака вместе с пластырями. Палец обработан был слишком быстро. Рино так часто обжигался о свой же способ развлечения, что даже приловчился обрабатывать пальцы в какие-то десять пятнадцать секунд. Вторая спичка. Ссора родителей. Они вновь ругаются друг с другом из-за него. Крики. Битая посуда. Приступ. Скорая. Мигалки. Громкие звуки. Он не помнит ни одной картинки – запомнил лишь звуки. Звуки дня, когда тот вновь встретился с Гю. Когда тот видит этого мальчика – забывает то по какой причине тот оказался здесь. Жизнь приобретает другую расцветку. Атмосфера приобретает свойственный только ей запах, вызывает смешанное чувство радости и умиротворения. В лёгких трепещут бабочки, что поселились в организме без его ведома и медленно своими крыльями царапают оболочку органа своими красивыми крыльями. Встреча с другом предвещает комфортные разговоры, настольные игры и мультики по телевизору. Пусть его и считают мальчиком большим, но это не отменяет факт того, что он имеет право на времяпрепровождение с заливистым смехом, вызванный действиями рисованных персонажей на экране. Третья спичка. Игры в карты с другими ребятами в тайне от врачей. -Да как вы это делаете?! – мальчик в клетчатых штанах прибывает в недоумение, как это могло произойти в шестой раз подряд. Как он мог продуть целых шесть раз подряд. - Хангёль, ты просто играть не умеешь. Смирись и не злись так. - Вот-вот – продолжая чтение какого-то детектива Тэун, в чьей палате происходил беспредел виде азартной игры, тянется к пакету, что ему передали родители – На, яблоко лучше съешь и хватит из-за этого нервничать, а то давление скаканёт, мы тебя не откачаем сами. И помни: палата самая отдалённая. Тем более, у кого-то сердце, а у кого-то лёгкие. -Тэун, прекрати занудствовать. А ты, Хангёль, правда не ной. Проиграл и проиграл, В следующий раз отыграешься. Всё равно на интерес играли, ничего ты не потерял. – Бомгю попытался приостановить расстроенного друга. – Вон, я тоже проиграл Рино и ничего: жив. -Да он вообще шулер. Карты подтасовывает каждый раз. – надувшись и всё-таки приняв яблоко от Тэуна, отвернулся к окну, где на водоотливе опять сидели воробьи, прилетавшие к окнам больнице в поисках еды. – Эй, Гёль, иди лучше птиц покорми. -Ну ладно, не хотите – не будем больше играть. Ваши эти страдания, после проигрыша, желанием слушать не горю. – недовольный очередными истериками от проигрыша Рино наблюдает за тем, как Гёль подошёл к подоконнику, где стоял корм и понемногу стал кормить, птичек, слетевшихся на вкусность. Четвёртая спичка даже загореться не успела загореться, как стеклянная дверь распахивается и оттуда выбегает объект ожидания в настоящем. Тем временем Питер из-за спешки надел футболку наизнанку, а носки первые попавшиеся под руку. Он всего лишь прикрыл глаза. Кто же знал, что именно сегодня у него получиться заснуть прям перед тем, как начать понемногу собираться? Он подбегает из последних сил к дубу, опирает руки на коленки и пытается отдышаться. Слабые коленки не выдерживают такой напор на них и подкашиваются, валяя своего владельца на изумрудную траву. В ослабевшей руке прочной хваткой лежит бутылка с прохладной водой. Казалось бы, пробежал совсем немного, а по тяжести в лёгких ощущение, что он атлет, пробежавший нереальную дистанцию для обычного человека. - Уснул опять? Питер в ответ на столь часто задаваемый вопрос Рино молча кивает и поднимает глазки-звёздочки на лучшего друга. - Фух пошли? – отдышка прошла, на удивление, довольно быстро – Давай быстрее пока не спалили. Рино быстро собирается, вешает рюкзак на плечо. Его хватают за руку и тащат за собой, не ощущая никакого сопротивления. Их давно сформированный маршрут, выложенный на дороге и траве цветными камушками и нежными ракушками, приводит к дальнему сектору забора с подкопом. Подкоп здесь был ещё до того, как они поступили сюда, как дети-смертники. Видимо, далеко не только они, решали сбегать от сюда. - Ты мне, кстати, блок спичек должен. Мне жечь в ожидании тебя уже нечего. – проползает в след за Питером. Бледному мальчишке пролезть под коричневым забором намного легче, чем Рино, в силу своей маленькости и тонкости. В то время как Рино еще нужно рюкзак с его жизненным мотором пропихнуть, без которого тот просто дышать не сможет. Вот оно – свобода. Их любимая «подруга» даже пахнет приятно: сладостью сока деревьев, облаками из ваты, цветастыми снами с запутанным сюжетом и лучами слепящими прямо в глазные яблоки. Тут дышать намного легче. Настолько легче, что Рино задумывается о том, зачем он вообще рюкзак тащит. Ну конечно не только из-за своего диагноза, но, пожалуй, да, это основная причина, по которой он таскается с бордовым рюкзаком, открытым на половину, чтобы туда легче поступал столь необходимый ему кислород. Помимо моторчика жизнеобеспечения там лежат еще спички, жестяная коробочка, мазь от ожогов, пластыри с рисунками и без, немного мелочи, и всякое мелкое «барахло»: вкладыши, фенечки, пуговицы, коллекционные монетки и жетоны; что на деле были подарками, которые дарил не только Питер, но еще и другие ребята из компании. Эти вещи имели такую неподъёмную цену, что будь человек готовый купить у него хотя бы одну фенечку за любые деньги, он бы не обменял её даже на миллион вон. Это не просто подарки, это – воспоминания, жившие в его сердце. А когда оно перестанет биться юноша не унесет моменты счастья с собой на 3 метра под землю и на тысячи километров от поверхности земли, они будут заключены в этой мелочовке, лежащей в его бордовом рюкзаке, играющий в этом фильме про его жизнь роль ящика «Пандоры». -Будет у тебя запас спичек. И как ты только всё сжечь успеваешь? Я же не так часто просыпаю наши прогулки. -Это только ты так думаешь. -Боже, давай без этого прошу тебя. Давай ногами быстрее перебирай и пошли быстрее к озеру. Жарко ужас просто. – Направляясь сквозь пелену длинного времени и непрекращающегося разговора они с каждым шагом становиться всё ближе и ближе к прохладе лазуря воды, отражающее такого же цвета ясное небо. Сегодня и впрямь было жарко, так что даже самые мерзлявые были совсем не прочь окунуться с головой хорошо прогретой, но всё еще остававшуюся прохладной воду. Ну или в случае Рино и Питера хотя бы ноги помочить или в прибрежной зоне поплескаться, сидя на корточках. Проползая сквозь деревья, параллельно подбирая плоды с деревьев, что спеют обычно в июне, но в этом году оказались приятным исключением. Пусть Питера вряд ли удастся хоть немного прикормить, но Рино уверен, что тому в рот явно полетят пару ягод или небольшие кусочки плодов сладких фруктов. И вот они уже расположились на траве у берега озерка, о котором скорее всего никто из местных жителей не знает. Этот факт можно понять по тому, как чисто тут. Было бы это место популярно в народе, тут было бы совсем не так чисто и безлюдно. Серьёзно, сколько бы времени ими тут не проводилось, они никогда не видели здесь кого-то ещё. Кого-то, кто еще бы тут резвился, веселился и был счастлив ровно также как больные подростки, любящие этот бережок, лесок, полянку всей своей самой здоровой и большой любовью, которую можно только допустить. -Пит, - зовёт мальчик с трубкой своего плескавшуюся в воде родственную душу в лице Питера – Ягоды будешь? Они божественно вкусные, ты такие любишь всей душой. – знает же, что просто предложением поесть его не подкупишь, поэтому для пущего соблазна, включает все актёрские навыки, которые только есть у него. Питер в это время поворачивает голову, и смотрит на то, как Рино слишком аппетитно медленно поедает ягоды, которые те набрали по дороге. - Что прям настолько вкусно? – пока он сам не подозревает в нём, зарождается невыносимое желание попробовать хотя бы один плод, сорванный с кустарника. – Сладкие? - Еще и супер сочные. Гляди как сок течёт. Давай обратно выползай, а то заледенеешь. – В их очень близких отношениях Рино, пожалуй, слишком сильно и порой так не к месту включает родителя. Но это скорее та деталь, которая так полюбилась Питеру в его любимом человеке. – Ещё и в картишки сыграем наедине. - Ты всё равно победишь. – возмущается, при этом поднимается и выходит на сушу, наблюдая беспокойство в его глазах, уж больно сильно напоминающие глазки кота, наблюдающего за тем, как его хозяин плескается в ванне. - А если нет? – Ему ничего не стоило поддаться Питеру и проиграть. – Спорим, проиграю сейчас? - Даже спорить не буду. Ты ведь поддашься. Ты не можешь просто так проиграть мне. Тебе дали навык в картах высшие силы, как-то по-другому я объяснить не могу твои вечные победы. -Ну не будь ты так в этом уверен. Мне просто везёт, не более. -Просто в палате сыграй со мной сегодня в паре. Я не хочу их сумасшедшие задания выполнять. – худой мальчик остался в прошлый вечер против Криса, Бэка и Ская. Если описать в общем остались самые слабые и никудышные игроки, в, то время как Рино вышел победителем самый первый. Они бы может и забыли бы про неё, но на кану стояло самое страшное – выполнение желания проигравшим, которое придумывают все остальные. - Только если победишь меня. – Про себя же Рино думает, что тот его с самой их первой встречи сразил, просто тем, кем оказался. Он в этой игре сто процентов отдаст себя проигрышу. Он сделает всё, чтобы Питер одержал победу с ним наедине. Он не знает, но догадывается от чего это, но точно знает, что даст и тому шанс поучаствовать в выборе желания. Питер понимает, что он тут явно выиграет. Но точно сказать почему ему маленькие чудики в голове большим табло перед глазами светят надпись о том, что это будет не только одно условие его обыграть. Но делать нечего, пусть Рино явно согласиться играть с ним в паре, но сейчас он это не покажет и не скажет, такой уж он человек. Делать Питеру нечего, кроме как сесть и начать мешать потрёпанные годами карты, что хранятся примерно столько времени, сколько у Рино есть рюкзак, насквозь пропахший свежескошенной травой вместе с почвой, а это слишком большой срок жизни для такого дешёвого картона, каковым и является материал азартной игры. -Во что играем? – подходя ближе к завершению процесса тасовки карт, поднимает взор на профессионала в карточных играх, когда сам, Питер в свою очередь выравнивает каждую картонку из рук. Хоть и получалось у него уже довольно неплохо, но по-прежнему пальцы могут выронить пару пожелтевших бумажек из рук. - По шесть раздавай. – Рино уже на интуитивном уровне понимает про что именно речь идёт в таких разговорах. Как только карты лежали на руках у обоих подростков, одновременно глаза устремляются на цветные картинки, дабы проанализировать начальный набор, что им выпал при первой раздаче. -Ты первый ходи. Играем до одной победы. «Ну ещё бы.» Питера и сомнения теперь не берут – он наверняка уверен, что тот задумал ещё что-то помимо выполнения просьбы больного подростка. И это вряд ли одобрят тараканы в голове Питера. Игра незамедлительно началась после первого же хода. Шаг за шагом Питер, несмотря на все свои сомнения по поводу задуманного Рино, использует все свои интеллектуальные способности – ибо выполнять «нечто» задуманное его друзьями в недалёком будущем совсем не хотелось. На то что этот котяра задумал сейчас всё равно: у него всего лишь один шанс избежать нежеланного. Питер смотрит на две несчастные бумажки в его руке козырной масти и на четыре вряд ли каких-то полезных карт, зажатыми между пальцев венестой руки его оппонента. Его ход, сейчас уже понятно кто победит. Он кладёт свои две карты на траву, пачкая карты в её соке. -Ну? Говори, что собирался. – формируя стопку карт в аккуратно сложенную колоду не поднимая глаз спрашивает худой парнишка. -С чего решил, что я что-то сказать хотел? -По глазам вижу. Ты так на меня взглянул, когда я играть согласился, будто что-то сказать или сделать захотел в случае своего проигрыша. -Ну чтож. Тут ты оказался прав, но не совсем. -В каком это смысле? – недоумение внутри цепляется и отчего-то начинает дергать струны нерв, тем самым, не с чего возникает тревога, что большим клубком катиться по сосудам прямо к сердцу. -Я собирался скорее кое-что, скажем так «уточнить». – на губах растекается лукавая улыбка. -Ну так говори, я слушаю. -Только прошу, не перебивай. – глубокий вдох. – Я хочу уточнить тот момент, что происходит в наших с тобой отношениях. Я понимаю, что чувствую я, а также понимаю, что чувствуешь ты. Наши отношения развиваются быстро и по умолчанию. Но, Питер, прости за то, что скажу сейчас, я не хочу умирать с недосказанностью, присутствующей, между нами. Я хочу умереть со знанием того, что мы эти дни пробыли не просто как хорошие друзья с близкими отношениями, а как пара. Что думаешь? Мне правда нужно знаться с твоим мнением по этому поводу. Хоть это вряд ли будет иметь какой-то смысл для тебя: умереть парой или же просто как друзья, но это важно для меня. Между нами же нет ничего не обговорённого. – Рино, замолчав на долю секунды, наблюдает за реакцией своего возлюбленного и продолжает, не замечая пока ничего. – Ты мне нравишься, Питер. Я хочу целовать твои руки, плечи шею, рёбра, пока не перестану шевелить своими губами. Я хочу обнимать тебя до тех пор, пока руки не ослабеют. Я хочу вдыхать твой аромат, пока мои лёгкие не разойдутся по швам от порезов крыльями бабочек. Я хочу любить тебя всем сердцем, пока оно не перестанет биться. Я люблю тебя, Питер. Тем временем мальчишка, который впервые своей жизни слышит, что кто-то может так изложить свои чувства к человеку, да ещё и не просто кто-то кому-то, а Рино ему, Питеру. Питеру, которому никто ничего подобного не слышал в свой адрес. Сейчас он чувствует себя растерянным ребёнком, который заблудился в своей голове, когда слушал речь от парнишки напротив. Он не знает, что нужно говорить в таких ситуациях, но он согласен с тем, что услышал: их отношения действительно развивались быстро и по умолчанию. Он чувствует то же самое, что ему изложили красиво подобранными словами. На языке вертится лишь -Я тоже это чувствую. Мне до безумия хочется греться в твоих объятиях посмертно. Я хочу вечно смотреть в твои глазки с искоркой и лукавой улыбкой, присущие только котам. Мне хочется чувствовать твои губы на моих. И я очень сильно сожалею, что мы не встретились в чужих телах, в другое время, при иных обстоятельствах. -Так ты согласен? – надежда, не тающая в этих тёплых глазках, являющиеся для Питера домом, льётся по щекам слезами. -Да. – короткий, но так много значащий ответ для этих двоих срывается с губ, которые в следующую секунду были накрыты чужими.