dissolving in love

В предрассветных сумерках ярче всего пылает звезда любви, горящая между трением тел на прохладных шелках. Так жарко и трепетно от прикосновений и бесконечных поцелуев по влажной коже. Ынсок выцеловывает острые ключицы, задерживаясь языком в глубоких впадинах, и прислушивается к сбитому сердцебиению. Вонбин под ним расслаблен, но его кровь отчаянно пульсирует, перегоняя адреналиновый экстаз по венам. Он цепляется пальцами за широкую спину Ынсока, чувствуя приятное покалывание на кончиках, и прижимает его ближе к себе, не оставляя между ними никакого пространства. Ынсок в Вонбине так глубоко и методично двигается, будто плывёт по волнам, что Вонбину хочется плакать от счастья ощущения всей палитры эмоций. Внутри Вонбина — вечно горящий фитиль, подпитываемый любовью Ынсока. Так горячо, что можно плавить золото. Ынсок нетороплив, он наслаждается всем, что предлагает ему Вонбин в ответ на взаимную любовь и бесконечное обожание. На теле Вонбина нет мест, оставшихся без внимания Ынсока. Он боготворит каждую частичку, каждый сильный мускул, так беспомощно хватающийся за него перед оргазмом. Микровзрыв в космосе, рождение новой звезды. Ынсок называл бы каждую из них Вонбином, образуя целую галактику в его честь. Вселенная Ынсока принадлежит Вонбину. Поцелуи жадные, но безмерно любящие, с ноткой эфемерности прикосновений. Тонкие губы уступают в главенстве; Вонбин отчаянно целует Ынсока, будто воздух циркулируется только на кончике его языка. Ещё сильнее, ещё глубже. Пальцы Вонбина путаются во влажных на затылке волосах Ынсока, цепляются за проступающие позвонки и мягко поглаживают. Ынсок довольно урчит в поцелуй и вбивается чуть мягче, медленно выскальзывая и проникая — так, чтобы Вонбин прочувствовал движения каждой клеточкой. Вонбину от этой нежности так запредельно хорошо, что звёзды в его глазах превращаются в бриллиантовые слезинки. Сквозь плотные шторы на окнах пробиваются первые солнечные лучи. Личное солнце Ынсока под ним, плещется в океане нежности. Так сладко, что чувствуется мёд на губах. Вонбин выдерживает все раунды, поощряя Ынсока поцелуями и ласковым шёпотом, вызывающим мурашки по коже. Искры между ними расползаются текучей лавой, проникают в самые глубокие уголки, и остаются слоями памяти. На самом пике Вонбин позволяет себе отчаянный громкий стон, тонущий в поцелуе. Ынсок ловит каждый вздох, каждую пульсацию, пропуская сквозь себя все ощущения. Они — одно целое, две половинки одного сердца, предназначенные друг другу в каждой возможной жизни. Досыпать часы до звонка будильника в объятиях друг друга после жаркой полудрёмы — утренняя привилегия. Ынсок зарывается носом в отросшие волосы Вонбина, обхватив его руками под рёбрами, и довольно сопит. Вонбин накрывает своими ладонями сильные руки Ынсока, прижимается спиной к напряжённому торсу, и позволяет ласковым лучам щекотать его кожу маленькими бликами. Они такие же озорные, как и Ынсок — стремятся запечатлеть метку на Вонбине, оставить его самым поцелованным каждое утро. Влажность стягивает нежную кожу и Вонбин ёрзает, желая вновь почувствовать заполненность внутри. Дымка сна постепенно рассеивается. Вонбин тянется пальцами к сведённым вместе бёдрам, внезапно чувствуя перехватившую его ладонь Ынсока. Жар кожи вызывает трепетные мурашки. Ынсок всё понимает без слов, тайно лелея выдержку Вонбина и его отчаянное желание всегда быть заполненным любовью. Ынсок готов дать Вонбину всё и даже больше в их обоюдной жертвенности. Лёгкое проскальзывание вызывает глубокий вздох Вонбина. Внутри снова бесконечно тепло и туго. Ынсок целует плечо Вонбина, оставляя небольшой укус после, и проникает так глубоко, что Вонбин может почувствовать небольшую выпуклость внизу своего живота. Он накрывает её пальцами, нежно поглаживая, и не хочет отпускать Ынсока, хочет быть связанным с ним не только нитью судьбы и обручальными кольцами. Они соединяются как пазл, скрепляются идеальными очертаниями по магнитному полю, образуя самую яркую реакцию. А после — распадаются на атомы в послеоргазменных объятиях. Это не химия с миллионом формул, это не физика с законами взаимного притяжения. Это то, что называют любовью.