Лис и орёл

Прошёл год с того момента как мы с Адамсом объединились в негласную коалицию против Гамильтона. Это было ожидаемо, ведь Джон долгое время искал место для вымещения всей своей энергии (а у него её было хоть отбавляй). До этого мистер президент назначил его посредником в наших республиканско-федералистских дебатах. Лев Гамильтон и лис Джефферсон упорно грызли друг другу глотки пока за ними следил человек Адамс. Но в какой-то момент ему надоело стоять в сторонке. Через несколько недель услужливого исполнения роли на дебатах уже грызли глотку льву лис и его преданный друг орёл. Не знаю, насколько разумно было со стороны Вашингтона назначать «чужого» человека в конфликт. Он прекрасно знал на чьей стороне стоял. Теперь ему будет намного сложнее отбиваться сразу от двух столпов великого бунта против нашей бывшей метрополии. Джон Адамс — мой сопартиец и мой верный друг(?). Мы имели возможность разгуливать сиреневыми полями Англии и провансальскими садами Франции, держа друг друга под руки и рассказывая застарелые анекдоты. Адамс один из единственных людей, который вытянул меня из состояния безвыходности после смерти жены. Я помню с какой нежностью и трепетностью он относился ко мне в те моменты. Иногда я был не в состоянии даже встать с кровати, но благодаря его энергичности и добрым намерениям хандра резко пропадала. Никогда не забуду его добрых ласковых рук, его тяжёлых длинных кудрей и симпатичного смуглого личика с небольшой колющейся бородкой. Париж, как и Лондон, подарил нам множество незабываемых впечатлений. В синтезе с его умом и харизмой я по-особому вспоминаю те дни. Знойным ветром эти воспоминания проносятся в моей голове прямо сейчас, отдаляя меня из зимнего Нью-Йорка в жаркое лето 86-го года. По приезду домой я имел честь вновь воссоединиться с Джоном: вновь услышать его звонкий голос и увидеть мягкую улыбку. Долго мы с ним расхаживали поствоенными дорогами нашего общего детища; не на секунду не отвлекались от лёгких разговоров и так же само держали друг друга под руки… Но тут мои раздумья резко прервали чьи-то тихие шаги. - Вы бы уже ложились в постель, мистер Государственный секретарь, — доносится чей-то пронзительный и очаровательный, как арфичная игра, голос. Я оборачиваюсь, и передо мной стоит Джон лишь в одной ночной рубашке. Это разом захватывает мой дух. Лишние мысли сносит рукой, и я снова готов выслушивать его речь. - Почему вы всё ещё не спите? — удивлённо спрашиваю я, а затем ощущаю, как аккуратно тянется его рука к моей щеке. Сердце по-новому забилось. Я на миг потерял рассудок. Каждое его движение сулило быть очень нежным. С каждым разом я жаждал его движения всё сильнее, мечтая, как оно растягивается на долгие часы. Мне хотелось замереть от удовольствия. Я полностью погружаюсь рукой в его мягкие кудри, пальцами перебирая свежие локоны. На ощупь они как самый мягкий шёлк. Вторая рука расчётливо тянется длинными пальцами к пуговицам рубахи, но незамедлительно встречает мягкое сопротивление. - Мне холодно без вас в кровати, — с хитрой улыбкой говорит он, мастерски отвлекая меня от повествования. Кажется, или после его флирта я напрочь забываю о чём хотел думать дальше. - Ну хорошо, — я усмехаюсь ему на встречу. Видеть его улыбающимся вновь для меня было самым настоящим счастьем. Он разворачивается, чтобы отойти назад, в спальню. Но тут я схватил его за тёплую ладонь, взглянув в тёмные, как ночь, глаза. - Вы хотели что-нибудь ещё, господин вице-президент? — моя улыбка растягивается всё сильнее. - Нет, работайте, я обещаю вам не помешать, — он спокойно вздыхает, своими широкими пальцами пробегаясь по моим костяшкам. - Всё в порядке. Я скоро приду к вам… Я отпускаю его, и он всё таким же тихим шагом отступает обратно. Перед глазами встаёт наша первая встреча. Помню, это было жаркое лето. А за ним следовали не менее жаркие дебаты. Джон всегда был главным участником всех конфликтов в конгрессе… Часто импульсивный и не всегда рассудительный он грубил направо и налево. Первое впечатление, возможно, было не из лучших, но даже тогда я смог развидеть в нём черты порядочного человека. Пусть он и был импульсивным, а местами даже агрессивным, но я знал — он был честным и верным последователем своих идей. Он никогда бы не предал и не сбежал бы, даже если бы знал, что его ожидает поражение. Джон был безобидным, мягким, шутливым, беспечным, добрым, озорным… И только я мог осязать его полностью. Я встал из-за стола и ступил в спальню. Прозорливо подглянув, как он читал Софокла, я неожиданно завалился к нему в постель. Игриво вырвав книгу из рук, я ухмыльнулся ему. С небольшим раздражением он посмотрел в мою сторону. - Ох, как вы «элегантно» дали мне знать о своём присутствии, Томас. - Надеюсь, вы не обидитесь, если я ненароком отберу у вас книгу, — мягко отмахиваюсь я, показательно перелистывая странички и осознавая, что каждую я знал наизусть. Раздражительность мистера Адамса спала, и он тотчас же сделался покорным и отзывчивым. Между нами нависла неловкая тишина. И вдруг, я снова чувствую, как его горячая рука касается моих холодных скул. Меня накрывает волна очень приятных мурашек по телу. Будто бы ледышка, я быстро плавлюсь под воздействием его горячих рук. Я таю у себя на глазах благодаря его чарам… - Вы сегодня сильно устали? - Не думаю… — единственными незаконченными делами на сегодня были лишь несколько писем, которые я должен был отправить через день. - Вы хотите это исправить? — его голос в тот момент звучал очень смело. Я не знал, планировал ли он эту реплику, либо он заразился от меня духом задорности. Но зато я прекрасно знал, что он хотел мне этим сказать. - Хочу ли я исправить это? Дайте-ка мне подумать, — я ехидно улыбаюсь ему. В действительности как тот проворный лис. — Этот вопрос будет сложным для меня, — саркастично говоря свою речь, я наблюдаю как он довольно закрывает глаза. Свет свечи делает его лицо совершенно идеальным, гладким, аккуратным. На нём лишь виднеется одна черная родинка, которая ярко выбивалась на щеке среди общего тона лица. Не думая, я целую её и резко отдаляюсь. Через несколько секунд мы замыкаемся в страстном поцелуе… Его борода неприятно колется, но это абсолютные мелочи по сравнению с получаемым от этого процесса удовольствием. Вспышка в груди резко загорается, и я уже не в силах контролировать свои действия. Со всей страстью я впиваюсь в его толстые губы. Озарение приходит само собой. Дальше я позволяю мистеру Адамсу полностью овладеть мною: - Раз этот вопрос чересчур сложный, я отвечу на него вместо вас…