Polaroid Love

      Сколько Сэын себя помнил, Хантер всегда ему обещал.       «Я скоро приеду», «Я скоро приду», «Я напишу тебе позже», «Созвонимся завтра» — и всё это с таким ненавистным Сэыну словом 'обещаю'.       Хантер с детства обещал ему, что они с семьёй каждое лето будут приезжать в Корею. Хантер не знал, что тогда был один единственный раз, когда родители так раскошелились, чтобы свозить маленьких детей в другую страну.       Им было по восемь. Сэын не верил ни во что. Ни в чудо, ни в любовь, ни в Будду, как бы странно это не звучало. Он до боли в груди был реалистом, без пяти минут почти что разочарованием для своих родителей и…       И он так слепо поверил Хантеру. Тогда это обещание показалось самым правдивым. Сэын помнил его до пятнадцати. Пока не понял, что образ Хантера постоянно начинает исчезать из мыслей и становиться размытым.       Сэын забывал. Понимал, что это слишком смешно. Какой-то маленький мальчик просто однажды сказал ему, что вернётся. Даром, что друзьями лучшими их не назвал. Тогда Сэын, наверное, на фоне своего вечного одиночества вообще сошёл бы с ума. Но дети хотя и любят разбрасываться словами, смысл которых ещё не понимают, они с Хантером так не делали.       Обещали же.       Но судьба свела их снова. И на этот раз точно также — совершенно случайно. Какой-то игровой сайт в интернете. Сэын вспомнил Хантера по одному, казалось бы, обычному нику. «No one take you down, promise». Обещание.       Они списались. Начали общаться снова и вместе вспоминать всё, что успели наговорить друг другу семь лет назад. Сэын не верил. Хантер пытался не сорваться. Никто из них точно не был уверен в том, что это странная связь может укрепиться со временем и вылиться в нормальную дружбу.       Но время шло и постепенно они росли, меняли своё мышление и познавали жизнь.       К семнадцати годам Сэын очень многое осознал. К Хантеру он был странно-сильно привязан и, если бы сейчас ему сказали, что они больше не могут общаться — Сэын бы расстроился. Потому что слишком привык, почувствовал комфорт от почти незнакомого ему человека. Увидеться один раз в детстве — это не знакомство. Формально, да. Но фактически они знали друг друга только по имени и немного внешности. Общение в интернете должно было помочь исправить ситуацию.       Разница во времени была небольшая, — всего два часа, — но иногда именно она становилась для Сэына причиной сокращения их общения. Они всё ещё ощущали неловкость? Возможно, это всё было действительно так. Тогда почему они продолжали переписываться?       Обещали же.       Ситуация начала проясняться где-то к восемнадцати. Тогда уже между ними было меньше недосказанности и они свободно называли друг друга друзьями. Почти лучшими. Так думал Хантер, но Сэын считал, что до этого им ещё очень и очень долго.       Он вообще продолжал сомневаться. Сам не понимал до конца — в чём. В Хантере? В себе? В их дружбе? Это всё ещё казалось слишком странным, чтобы походить на правду. Но Сэын по натуре был тревожным. Это и сыграло ключевую роль.

Хантер, 03:07

Почему не спишь?

У вас уже поздно

Разве тебе завтра не в универ?

      Вы, 03:08       Проснулся       Тревожно

Хантер, 03:08

Опять?

Ох

Но ты говорил, что в последнее время тебе стало легче, разве нет?

      Сэын тяжело вздыхает, сжимая телефон в руках. Ну вот, опять. Опять его накрывает паническая атака от постоянных мыслей, что он может остаться совсем один.       У него совсем нет друзей, не считая Хантера. Потому что с другими Сэын — холодный и отстранённый, редко улыбается и выглядит, как неприступная скала. С ним сложно. Никто не хочет проблемного человека себе в друзья.

Хантер, 03:15

Сэын?

Ты где?

Всё в порядке?

Чем я могу помочь тебе?

      Вы, 03:21       Приехать       Он знает, что это сообщение останется без ответа, поэтому отключает интернет на телефоне и ставит его на зарядку, нервно перебирая край пледа.       Это жалко? Он жалок?       Но Сэын действительно хочет встретиться снова. От Хантера даже в переписке ощущалось тепло, спокойствие и поддержка. Разве он не заслуживает получить это в полной мере лично? Да, всё ещё странно, но это лучше, чем то, что сейчас происходит с ним.       На утро уставшие красные глаза прожигают ненавистное «я обещаю» Хантера в ответ на ночное сообщение Сэына. Знает же прекрасно, что сколько угодно можно бросаться этим словом. На деле же — они вряд ли увидятся ближайшие пять лет.       Ему не хочется злиться на Хантера, но он всё равно оставляет переписку без ответа. Не пишет утром, днём пытается сосредоточиться на парах, а вечером с головой уходит в конспекты. Соврёт, если скажет, что не думал про Хантера всё это время.       Невыносимо. Невыносимо видеть обещания, которые никогда не выполнятся. Даже мнимое спокойствие и призрачное удовлетворение от них давно прошло. Сэын знает, что они обречены. И одной единственной букве никогда не смениться на «у».       Они никак не обсуждают произошедшее. Потому что такое случается уже не первый раз. Оба привыкли к проявлению такого рода слабостей. Хантер больше эмпат, чем Сэын, поэтому его прорывает чаще.       Например, когда у них получается созвониться. Сначала оба смущены, потом начинают разговор с каких-то банальных тем, а затем привыкают и не могут остановиться. Родители каждого злятся и гонят спать (особенно Сэына, если они говорят после девяти), но они не могут расстаться.       Когда есть возможность видеть, смотреть, рассматривать, хвататься за каждую эмоцию, жест или просто встречаться взглядами друг с другом — всё это кажется чем-то нереальным. Таким живым, настоящим и реальным. Будто они и правда завтра увидятся.       — Пи-Сэын.       — М?       Сэын старается делать вид, что не испытывает огромное удовольствие, когда Хантер обращается к нему так, как принято в Таиланде. Вообще, благодаря другу, он начал всё больше увлекаться культурой другой страны. Дело даже дошло до лакорнов, но Сэыну всё ещё неловко их смотреть.       — Если я тебе скажу, что мы реально скоро встретимся, ты мне поверишь?       Хантер говорит вполне серьёзно. Это Сэын понимает, когда не видит привычной улыбки, не слышит весёлого подтона в словах. Но пока что совсем не знает, как реагировать. Свести всё в шутку? Сделать вид, что не понял? Перевести тему? Сбросить?       — Как ты себе это представляешь?       В их дружеской паре обычно именно Сэын выступал за рациональное мышление и голос разума. Сейчас был такой же момент?       — Обычно, Пи-Ын, — Хантер ведёт плечами, — я говорил тебе, что знаю пять языков, помнишь?       — Конечно. Ты тогда ещё произносил какую-то одну и ту же фразу на них, — Сэын кивает, пытаясь вспомнить.       Кажется, это было признание в любви.       Кажется, но не суть.       А может, то самое «я обещаю».       — «I promise», «我向你保证», «私は約束します», «약속해», «ฉันสัญญา».       Сэыну не надо быть лингвистом, чтобы знать перевод. Всё и так понятно. Он заучил эту фразу, она въелась в мозг и осталась на подкорке сознания. Хантер смотрит прямо. Сэын впервые отводит взгляд.       — Ты уже говорил это, я вспомнил, да.       Попытка снова перевести тему в другое русло. Сэын не готов сейчас к этому разговору.       — Нет, Пи-Ын, — Хантер качает головой, — я продолжу мысль. Родители предложили мне выбрать один институт за границей на выбор.       Воздух перестаёт поступать в лёгкие на какое-то время. Взгляд тут же возвращается к Хантеру, который продолжал смотреть прямо на него без тени шутки. Сэын начинает осознавать, что весь этот разговор — действительно серьёзный и правдивый. Это больше не пустые обещания.       — И что ты сказал? Вернее, что выбрал?       Как же наивно Сэын пытался сейчас показаться спокойным. У него сердце вот-вот выпрыгнет из груди, маска на лице трещит по швам, а он всё ещё пробует казаться безучастным.       Будто не он же первый побежит встречать Хантера в аэропорт, если тот всё-таки выбрал Корею.       — А как ты думаешь?       Эти их догонялки, своеобразные «кошки-мышки», вот только оба пытаются быть котами, хотя на деле являются теми же мышками. Маленькими и беззащитными. Слишком юными, чтобы переживать столько за раз и терпеть одновременно.       — Я умру, если ты не скажешь это прямо сейчас.       Он всё-таки даёт слабину. Сыпется, как песок. Рассыпается, словно кто-то уронил мешочек с бусинами.       — Я поступил в Сеульский.       Взрыв. Как миллион пиротехники за один раз, как тысячи воздушных шаров, как Везувий, когда погубивший Помпею.       Сэын готов быть этой самой Помпеей. Он чувствует себя сейчас точно также. Хантер — действующий вулкан и действует он напрямую на Сэына.       — Поздравляю?       Шокировано, неверяще и растерянно. Сэын потерялся. В мыслях, эмоциях, самом себе. В реальность возвращает только Хантер, взгляд которого стал мягче и теплее. Именно таким, к какому старший и привык.       — Спасибо. Так что я скоро прилечу. Я же обещал тебе.       В ту ночь Сэын долго не мог уснуть. Они поговорили с Хантером ещё немного, а затем попрощались и разошлись.       Но сон не шёл от слова совсем. Его вдруг накрыло волнение, заставляя сотни раз прокручивать в голове момент их встречи. Что Сэыну надо будет сказать? Как реагировать? Им стоит обняться или это будет слишком неловко?       От вопросов болела голова, но сердце разливалось тёплой тоской от долгого ожидания. Мозг всё ещё отказывался понимать и принимать информацию, которую сообщил ему Хантер пару часов назад.       Оставалось подождать ещё немного. Ещё чуть-чуть и они встретятся. Наконец-то. Спустя целых десять лет.       Сэын находился в какой-то прострации всё время до того самого дня икс, когда должен был прилететь Хантер. Он знал номер рейса, точное время и даже у какого по счёту окна будет сидеть его друг. Тревожно. Волнительно.       Он приехал за целых два часа до прилёта и всё это время просто сидел в зоне ожидания, всматриваясь в электронное табло. Считал в голове цифры, смотрел на людей и пытался понять, кто куда летит и зачем.       Как только по громкоговорителю объявили посадку нужного рейса, Сэын сразу же встал и… замер.       Ноги не могли сдвинуться с места. Он еле заставил себя успокоиться и продолжить движение. Хантер будет ждать и волноваться, если не увидит старшего сразу.       Куча незнакомых ему человек проходит мимо. Кого-то Сэын цепляет, но даже не извиняется. Кто-то толкает его и кричит в спину оскорбления. Но ему всё равно. Потому что глаза выискивают своё, родное.       Хантер растрёпанный, уставший и потерянный. Кажется, акклиматизация ещё не прошла, да и вряд ли его так быстро отпустит.       Они встречаются взглядами и в этот момент всё вокруг, как в фильме. Останавливается время, люди больше не двигаются, а Сэын с Хантером видят только друг друга.       Первый шаг делают одновременно. Второй, третий. Где-то на десятом они почти преодолели половину пути.       Двенадцать, тринадцать, четырнадцать.       Хантер срывается на бег.       Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать.       Сэын расталкивает людей вокруг себя.       Восемнадцать, девятнадцать…       — Привет, Пи-Ын.       — Привет, Хантер-а.       Двадцать.       Они целуются.       Их губы сами находят друг друга, притягиваясь и сливаясь в одно. Резкие вдохи с двух сторон, но и они тонут в языках, что так нежно сплетаются между собой.       Сэын обнимает, талию сжимает аккуратно, но с такой силой, чтобы все остальные поняли — Хантер прилетел к нему. Не ради учёбы, а ради Сэына. И теперь они будут вместе. Как и мечтали все эти десять лет.       — Ты хорошо долетел?       — Я в полном порядке.       Сэын кивает. Хантер мягко улыбается, перехватывает его ладонь и сжимает, помогая оставаться в реальности.       Возможно, они совсем не обречены. И одна единственная буква скоро сможет смениться на «у».