Молния и птица

      Дни потянулись бесконечной вереницей, похожие один на другой как капли дождя. Зери чувствовала себя героиней какой-то мелодрамы или старого анекдота: днем она осматривала собор к своей печали постоянно попадаясь в компанию Миркула, что так старался вправить мозги своевольной магичке, вечером же ее целовал Риден и старательно выправлял мозги обратно. Несколько раз Зери с трудом удерживалась от того, чтобы не крикнуть в лицо одному из двоих «Я вам не почтовый голубь! Разберитесь друг с другом без меня!». Но Риден бы только посмеялся над ней, а Миркул и вовсе не должен был знать о присутствии в городе своего старого друга.       — Птица! Ты снова здесь!       Зери едва зашла в собор, как ей навстречу уже шел Миркул в своих алых с золотым одеяниях инквизитора с привычной сияющей улыбкой. Это какое-то проклятие. Интересно, можно как-то спрятаться от его всевидения? Зери бы не отказалась такому научиться, только бы хоть один из дней провести в тишине и одиночестве.       — Вы снова в прекрасном настроении, великий инквизитор, — она натянуто улыбнулась.       Сказал бы ей кто полгода назад, что она будет в главном соборе Солнца изо дня в день вести светские беседы с инквизитором, Зери бы решила, что это изощренная шутка. Но вот поди ж ты…       — Ты так часто приходишь сюда, что, мне кажется, мои речи достигли твоего сердца. — Миркул неспешно зашагал рядом.       — Я же говорила, что прихожу сюда избавляться от одиночества, а вы изрядно мне его скрашиваете. Даже лестно, что сам Миркул Соларус каждодневно находит время на попытки убедить меня в чем-то.       — Лишь рассказать о том, что было для тебя сокрыто. — Миркул вежливо улыбался. — Но кажется мне, ты слегка юлишь. Или тот, кто оставил следы на твоей шее, не скрашивает твое одиночество? Зери рефлекторно прикрыла укусы рукой. Риден, черт возьми! Ты сам портишь себе весь план!       — Меня гнетет другого рода одиночество. — Многие часы разговоров научили ее держать лицо при любых обстоятельствах. — Духовное, если желаете.       — Зачем же доверять свое телесное одиночество тому, кто не способен утолить духовное?       — Потому что я так хочу. — Зери вскинула брови. — А еще это не ваше дело.       — Прости, если задел тебя за живое! — Миркул поднял раскрытые ладони. — Мне не часто доводится близко общаться с молодыми красивыми девушками. За годы растерял всю сноровку. «Растерял сноровку? Ты вообще хоть когда-нибудь с девушками общался?» Над головой оглушающе зазвонил церковный колокол, созывая к полуденной службе.       — Мне, пожалуй, пора. — Может, удастся сейчас от него отделаться и побродить одной? — Я не хотела заходить надолго.       — Ты едва переступила порог, а уже спешишь сбежать? — Миркул расстроенно вздохнул, всем своим видом выражая глубочайшую опечаленность.       — Я ничего не ела с самого утра, ужасно голодная.       — Могу ли я пригласить тебя на обед во внутренний двор? — Миркул тут же снова оживился. — Знаю, монашеская еда не каждому придется по вкусу, но мне бы не хотелось так быстро прерывать наше общение.       Внутренний двор? Зери задумалась. Это закрытая часть, самостоятельно туда не попасть, а тут такая возможность. Благоволение ли это судьбы или справедливая плата за страдания?       — Раз уж вы все равно решились вести меня в святая святых, то я хочу экскурсию. — Зери сложила руки на груди. — Экскурсию по всей закрытой части собора. Всегда было интересно, как живут церковники.       Неужели стерпит такую наглость? Каждый разговор с Миркулом будто игра в шахматы. Позволено ли наглой пешке шагнуть еще на клетку? А коню стать прямо перед ладьей? Съедят или пощадят? Из раза в раз Зери все упорнее испытывала границы дозволенного, а также терпение великого инквизитора. И пока что он был великодушнее святого.       — Буду рад удовлетворить твое любопытство. — Миркул приглашающе взмахнул рукой, открывая одну из незаметных дверей, ведущих из молельной залы в настоящий лабиринт из узких петляющих коридоров.       Похоже, само божественное солнце благоволит ей. Или Миркул только и ждал возможности заманить невинную деву в свои сети. Зери усмехнулась краешком губ. Было бы забавно.       Она честно попыталась запомнить дорогу, но на седьмом повороте сбилась. А может, это Миркул специально водил ее кругами, чтобы сбить с толку?       — Как вы здесь не теряетесь? — Коридор снова круто повернул.       — Дело привычки. Ты ведь знаешь, в Средневековье соборы вроде этого становились местами, где монахи прятали от врагов королевских детей, а то и самих королей. Церковь всегда хранила множество тайн, порой слишком больших и страшных.       — Например?       — Например, тайну существования магов. Церкви всегда было о нас известно, со временем лишь менялось отношение.       — С сожжения до принятия?       — Именно так, Птица. С сожжения до принятия. При всей своей радикальной закостенелости церковь признала, что с магами лучше жить в мире, поддерживать баланс во избежания катастрофы.       — И что может стать катастрофой? Миркул помедлил с ответом, выходя в светлый переход с огромными окнами.       — Если долго травить зверя, однажды он привыкнет к отраве и вцепится в горло обидчика при первой же возможности. Маги для церкви долгое время были этим самым зверем, и очень многие обиженные не простили и не приняли изменений. Я могу их понять, но не могу позволить мстить, разрушая тот хрупкий мир, в основание которого я вложил столько сил. Из-за одного мстителя, могут пострадать тысячи, десятки тысяч. Жажда крови никогда не вела ни к чему хорошему.       Миркул замолчал. Зери с удивлением заметила, что впервые за их разговор он перестал улыбаться, нахмурился, потемнел лицом, думая о чем-то своем. Что же может так тревожить великого инквизитора? Неугодные еретики и бунтари? Так ли их много, этих мстителей или же под эти личины загоняют всех обиженных? Какой грех нужно совершить, чтобы разрушить целый мир? Способен ли на это один единственный человек?       Оставшийся путь они проделали в тишине. Миркул привел ее в обеденную залу. Окна здесь были узкими лазами под самым потолком, стены по-простому выбелены, четыре длинных стола из гладкого темного дерева с тяжелыми лавками тянулись через всю залу. С большой кухни через открытую дверь тянуло теплом. Аскетизм как он есть, хоть бери на иллюстрацию в словарь.       — Садись. — Миркул приветливо кивнул ей на ближайшую лавку. — Общий обед после службы, так что тебе сейчас никто не помешает. — Он махнул рукой, подзывая одного из сосредоточенных монахов в рабочей робе. — Брат Корин, осталась каша с завтрака? Покормите мою гостью. Монах скользнул по Зери равнодушным взглядом и исчез на кухне, чтобы спустя пару минут поставить на стол полную тарелку.       — Спасибо. — Зери натянуто улыбнулась.       Отвратительное, навязчивое чувство тоски всколыхнулось в душе при виде этой тарелки. Мира тоже готовила кашу. Вставала в выходные раньше всех, чтобы накормить их с отцом. Зери отлично знала, как Мирабелла не любит готовить, а Мира отлично знала, что без этой каши и Зери, и Амрод вовсе могут не озаботиться поесть в свой свободный день.       — Ты снова думаешь о семье. — Миркул сел напротив, подперев щеку рукой, наблюдая за ней с почти отеческой заботой. — Вы расстались так плохо, что даже позвонить им не можешь?       — Не могу. — Зери сунула в рот полную ложку. Вкусно. Так вкусно, что даже глаза защипало. Черт.       — Не можешь или не хочешь? Зери молча продолжила жевать. Миркул печально вздохнул, смирившись, что не добьется от нее внятного ответа.       — Не все люди готовы принять, что их сын или дочь вдруг оказываются магом. Это грустно, но тоже нормально. Многих таких детей в суеверном страхе отводят в церковь, и они попадают ко мне. Сейчас их так много, что в пору основывать целый приют.       — А если дети не согласны? — Зери опустила ложку. — Если они против? Кричат, отбиваются, швыряются магией?       — Такого обычно не бывает. — Миркул прохладно улыбнулся. — Я в силах убедить каждого, а, если нет, мне помогают другие маги церкви. Нейтрализуя бунтаря во имя сохранения идеальной статистики.       — И где все эти дети?       — Хотела бы познакомиться? — Миркул оживился. — Их забирают в свои семьи другие маги, дарят этим детям то, чего они были лишены в своей кровной семье — любовь и понимание. Ведь куда проще принять свою силу, когда тебя окружают такие же одаренные. Эту идею подсказал мне мой хороший друг. Когда-то именно он начал искать по миру сирот-магов и давать им кров, я же сумел подарить его делу еще и церковную протекцию. Зери нахмурилась. Это он о дяде сейчас? Миркул вдруг что-то заметил, встрепенулся с радостной улыбкой, точно воробей на солнце, замахал кому-то в дверях.       — Восьмой! Эй, Восьмой, посиди с нами немного!       Зери подняла голову. Мужчина. Лет сорока. С седыми висками и длинным уродливым шрамом, пересекающим переносицу. Военная выправка, взгляд пристальный, будто разрезающий тебя насквозь. Одежды не церковные. Что-то близкое к мантии Ридена. Да, похоже на мантию, но более строгого кроя, близкого к военной форме. Зери была готова поклясться, что и в этой ткани есть кевларовые нити или даже целые пластины. На груди нашивка — белый круг и римская цифра восемь внутри.       «Это ведь один из Теней, — мелькнула судорожная мысль. — Кому бы еще расхаживать здесь в таком виде?!»       — Великий инквизитор. — Названный Восьмым сухо кивнул, короткими же скупыми движениями опустился на скамью, будто выполняя приказ.       — Одиннадцатая не с тобой? — Миркул никак не отреагировал на такое поведение. — Я надеялся познакомить ее со своей гостьей. Уверен, они бы поладили.       — Глава отозвал ее на другое задание. — Маг вперился в Зери неприятным сканирующим взглядом.       Зери старательно жевала, опустив глаза в тарелку, стараясь не поперхнуться под этим взглядом. И зачем было звать этого типа? Она бы прекрасно прожила и без личного знакомства с Тенями, ставшими для нее уже притчей во языцех.       — Может, ты мне наконец скажешь, что такого стряслось на границе с Нипоном, что Микаэль забрал у меня всех магов? — Миркул казалось не обратил никакого внимания ни на замолкшую Зери, ни на напряженного Восьмого. — Кого вы там ищете такой толпой? Каша встала в горле комом.       — Я не имею права обсуждать это с вами, великий инквизитор. — Восьмой все еще не отрывал от нее пристального взгляда. — Также прошу вас не разглашать посторонним засекреченную информацию.       — Птица — такой же одинокий, одаренный ребенок, как и тот, которого Микаэль уже месяц ищет по лесу, — вдруг холодно отчеканил Миркул. Зери удивленно замерла, бросив на него короткий взгляд исподлобья. Нахмуренные брови, потяжелевший взгляд, что заставил осесть даже сурового Восьмого. Что за магия в один момент превратила улыбчивого дотошного проповедника в сурового великого инквизитора?. — Я не знаю, о чем думает твой глава, но мне крайне не нравится его решение собирать всех Теней в одном месте так надолго, лишая других нуждающихся возможности получить помощь. Не смотри на меня так, Восьмой. Театр — не военная организация, так что плевать я хотел на вашу секретность. Передай Микаэлю, что, если он не хочет, чтобы я влезал в его дела, пусть возвращается к выполнению своих обязательств. Восьмой резко поднялся.       — Одиннадцатая вернется в конце недели. Я не знаю, какое задание выполняют остальные, и почему оно заняло столько времени. Я передам ваше сообщение главе. — Он снова коротко поклонился, будто отдал честь, и быстрым шагом покинул обеденную, слишком быстрым для сурового сорокалетнего мага. Зери наконец проглотила комок. Пожалуй, после такой отповеди она бы тоже позорно сбежала.       — Жаль, что остался именно Восьмой. — Миркул устало вздохнул, снова неуловимым мгновением меня амплуа. — С ним невозможно нормально общаться.       — Я не очень поняла, о чем вы говорили, — осторожно произнесла Зери.       — Разве? — Миркул удивленно посмотрел на нее. — Я ведь говорил про своего друга, что начал искать по миру сирот-магов. Его зовут Микаэль, и он очень любит красивые названия. — Миркул усмехнулся. — Свою созданную семью он назвал Театром Теней, а сами Тени — двенадцать первых магов, принятых им в созданную семью. Сейчас эти маги продолжают его дело, ищут детей, про которых я говорил, и других отверженных. У каждого из них уже есть своя семья и одаренные дети на воспитании.       В голове что-то щелкнула. Семья магов с приемным одаренным ребенком. Дурацкая работа с бесконечными командировками. Долгие и внезапные отъезды без объяснений. Почему она раньше об этом не подумала? Зери едва не скрипнула зубами от боли и разочарования. Отец, Мира — и вы тоже? Кем еще вы можете быть с таким то «лучшим другом», как не его верными соратниками?!       — Ты почему-то расстроилась еще больше. — Миркул покачал головой. — Ты уже слишком взрослая, чтобы отдавать тебя кому-то на воспитание, а твоя магия давно развита. Я просто не хочу, чтобы ты оставалась одна.       — Восьмой выглядит как человек, который скорее прибьет неугодного мага, чем примет его в свою «семью», — Зери пренебрежительно фыркнула, чувствуя, как все больше ей набивают оскомину эти бесконечные рассказы про дружное и счастливое магического общество.       — Он просто не умеет выражать свои эмоции.       — А убивать неугодных мстителей?       — С чего ты взяла, что их кто-то убивает? — Миркул нахмурился.       — Если маг с помощью своей силы совершил преступление, его тоже берут в семью? — Зери сжала губы.       — Зависит от тяжести преступления, конечно.       — И кто определяет тяжесть и меру наказания?       Миркул замялся. Зери снова фыркнула, чувствуя прилив разочарования и брезгливости. А она ведь почти поверила. Да почти каждый бы, наверное, поверил, если бы такой человек, как Миркул изо дня в день с доброй улыбкой и понимающим взглядом убеждал его в этом. Мир, который он рисовал перед ней, был желанным и светлым. В этом мире маги жили одной семьей, понимали и верили друг другу. Красивая утопия, хрупкая, как витраж, сидя возле которого Риден раз за разом разбивал эти наивные мечты, возвращая Зери в серую реальность.       — Ты совершила какое-то преступление? — осторожно спросил Миркул.       — Будь это так, не искали бы меня уже эти Тени? Конечно бы искали. Почти все двенадцать во главе с дядей. Настолько иронично, что даже смешно.       — Прости мои подозрения. — Миркул миролюбиво улыбнулся. — Вижу, ты насытилась. Еще желаешь посмотреть внутреннее устройство собора?       Самое время. Зери хотела сразу согласиться, но что-то остановило ее. Интуиция осадила поспешность, заставляя помедлить. Ход не завершен. Что, черт возьми, не так с этой улыбкой? Зери дежурно улыбнулась в ответ, судорожно анализируя. Ферзь замер возле короля, грозя вот-вот поставить решительный мат. Ребенок решил, что обыграл гроссмейстера, не замечая, что тот с доброй позволяет ему играться, зная, что тот ему не соперник.       Что же не так? Стоило быть посдержаннее. Он начал что-то подозревать?       Глаза. Вдруг поняла Зери. Обычно Миркул улыбался, а его глаза просто лучились теплом. Сейчас же улыбка осталась одинока, а глаза похолодели, будто покрылись коркой голубого льда. И это пугает куда больше. Еще одно амплуа, еще одна маска. Сколько же их у этого человека? Он ей не поверил? Что такого он сейчас понял, что отношение резко переменилось? Неужели знал, кого ищут Тени на границе Нипона, а разыгранный спектакль с Восьмым был лишь обманкой? Какой же ход ты сделаешь дальше?       — Что ты натворила, Птица? — Миркул подался вперед, заговорив в полголоса, он все еще улыбался ей, заглядывая в самую душу своими ледяными глазами.       Стоит ли начать писать завещание, когда великий инквизитор обращается к тебе так? Стоит ли ходить наглой пешкой, когда твой король почти мертв?       — Ничего я не натворила! — Зери вскочила на ноги, заговорив запальчиво и обиженно. Если придется бежать, то так удобнее. Боги, Риден ее прибьет. — Какого черта вы вообще меня в чем-то подозреваете?! Побег от семьи — это теперь преступление?! Пешка достигла края доски, король не пострадал. Лед растаял. Миркул миролюбиво кивнул головой, предлагая ей сесть на место.       — Тяжесть преступления, как и наказание за него определяю я, — спокойно произнес он. — И хоть ты отчего-то в этом сомневаешься, я не выношу смертельных приговоров. Солнце учит нас, что пока человек жив, его душу еще можно спасти.       — Даже самого безнадежного злодея?       — Если у него хватит воли и мужества, чтобы раскаяться, — терпеливо добавил Миркул. Зери незаметно перевела дух. Предложить что ли Ридену сходить на исповедь хохмы ради?       — Так что, если тебе есть в чем покаяться, я всегда готов тебя выслушать, Птица. Ну да, конечно, уже бегу.       — Вы обещали мне экскурсию. — Зери сделала вид, что не услышала щедрое предложение.       — Раз обещал, то пойдем. — Миркул поднялся. — Только, пожалуйста, не шуми. Святые братья почитают тишину.       — Тяжело им с вами уживаться. Миркул тепло рассмеялся.       — Так тяжело, что даже выселили меня в отдельную башню. Подальше от людей, поближе к скучным бумажкам архива. Солнце определенно благословило ее удачей.       — В других башнях тоже кто-то живет? — Зери подстроилась под неторопливый шаг инквизитора и изобразила живейший интерес.       — Епископы. Но только те, кому хватает здоровья каждодневно преодолевать по паре сотен ступенек.       — В церкви чем выше сан, тем жилье ближе к солнцу?       — А ты права. — Миркул усмехнулся. — Даже не задумывался об этом раньше.       Они снова свернули в лабиринт коридоров. Слушать об устройстве собора оказалось куда интереснее, чем о доли магов. Ощущение роковых шахмат постепенно развеялось, позволяя Зери немного отпустить себя, миролюбиво подшучивать и с упоением слушать инквизитора. Миркул знал невероятно много, рассказывал охотно и живо, так что Зери сама ее заметила, как заслушалась, потеряв счет времени. Все-таки было в этом человеке что-то цепляюще яркое, солнечное, что и без всякой магии притягивало взгляд. В какой-то момент Зери с грустью подумала о том, что завидует Ридену: ему удалось провести с этим удивительным человеком куда больше времени без недоговорок, лжи и хождения по краю.