Давай потеряемся вместе

      Тени густых крон укрыли две маленькие фигуры, и они храбро растворились в глубине потёмок леса. Солнце уже село, но небо пока что оставалось зловеще багровым, ветер шевелил ветви и казалось, будто их окружили со всех сторон, прячась в зарослях. Однако они оба были так смелы потому, что первый жить не мог без приключений и ничего не боялся, а второй — потому что вернулся домой. — …И все-таки, чтобы поймать птицу, нужно сначала услышать ее. А у меня это получается слишком поздно — уже тогда, когда все птицы меня заметили и разлетелись. Тогда догнать и подавно не получится, — вслух рассуждал Беннет, не умевший молчать дольше минуты (ладно, иногда двух минут). Замечая цветки-сахарки, он набивал ими карманы. — Как у тебя получается услышать птиц первее, чем они тебя? — Я тихий. Птицы громкие, — ответил Рэйзор коротко и просто. Он часто так делал, но все было предельно понятно. Он шел рядом с другом и нес пойманную птицу. Сегодня будет вкусный ужин, потому что с ним Беннет. — Неправда, когда они боятся, они безумно тихие, — возразил тот, уронив один цветок и едва не наступив на него же. Пришлось задержаться, чтобы подобрать его. — Я тише птиц. Будь тихим и услышишь их, — мальчик-волк сошел с тропы и направился к зарослям, но не спешил, чтобы напарник, неуклюже возившийся с сахарками, не отставал. — Ладно, я попробую так в следующий раз. Хорошо, что сегодня у нас уже есть добыча, — Беннет выпрямился и догнал его, бодро улыбаясь, словно совсем не вымотан.       Они вернулись домой после приключения сроком в три дня, на которое искатель приключений вытянул своего нелюдимого друга (поэтому, на самом-то деле, они оба очень устали). Рэйзор не любил покидать свой лес и семью, поэтому парень звал его с собой в далекие странствия по Мондштадту нечасто, хотя он едва ли не регулярно навещал своего диковатого приятеля в его лесу. Беннету хотелось проводить с ним больше времени, но он никогда не давил на Рэйзора, понимая, как тому может быть некомфортно вдали от дома. И это приключение ему очень понравилось.       Но ему так же и нравилось возвращаться в их тщательно запрятанное маленькое убежище, которое они построили вместе, как только поладили (а это произошло почти с лёту). Немного позже здесь даже появилась миниатюрная кухня — Беннет в какой-то момент раздобыл котелок, принес его сюда и показал, как закрепить его над костром, чтобы готовить. Рэйзору сначала пришелся не по душе такой подарок, но стоило ему попробовать ту вкуснятину, что получается в этом волшебном горшочке, как он согласился оставить его.       Рэйзор все еще помнил, как Беннет иногда обжигал пальцы, когда разводил костер, или резался, когда пытался почистить картошку. В такие моменты кулинария казалась волчонку очень опасным делом — однако готовые блюда у друга получались изумительными. Беннет говорил, что их вкус стоит всех порезов и ожогов, но Рэйзор с этим был не согласен. Пожалуй, Беннет был единственным человеком, который пытался сделать его жизнь лучше, при этом не таща его в город и не пытаясь «одомашнить». Рэйзор очень ценил это. — Наконец-то, мы дома, — волчонок положил тушку птицы на пенек и потянулся, разминая уставшие в дороге мышцы.       Беннет с украдкой взглянул на него, пока тот не замечал. С тех пор, как они крепко сдружились, осторожный Рэйзор перестал говорить «я дома» — он говорил «мы дома». Было до необъяснимых мурашек приятно слышать это и осознавать, что он считает тебя частью своей семьи, что его дом — и твой дом тоже. Рэйзор всегда радовался визитам друга и принимал его гостеприимно (конечно, в том понимании, в каком мальчик-волк может быть гостеприимным). Однажды дожидаясь визита Беннета, он сделал большое, просто огромное одеяло из кабаньих шкур, чтобы они не мерзли во время ночевок. Беннету очень понравилось.       Как-то раз неугомонный мальчишка явился, припрятав рыбный шашлычок в сумке, и Рэйзор так мило и щекотно обнюхивал его, что это стало их небольшим обычаем (и шуткой) — Беннет, приходя с гостинцами, прятал их, и друг по запаху пытался отгадать, из чего приготовлено блюдо. В большинстве случаев он идеально все угадывал. — Да… — наблюдая, как спокойно чувствует себя Рэйзор в их маленьком тайном уголке, Беннет и сам расслабился. — Скорее бы поесть и лечь отдыхать, — он негромко посмеялся, но смех плавно перетек в широкий долгий зевок.       Рэйзор улыбнулся, наблюдая за этим забавным изменением. Однажды Беннет зевнул особенно широко и едва ли не проглотил пролетавшую мимо муху. Откашлявшись, он так расхохотался, что Рэйзор тоже засмеялся — не из-за мухи и ее покушения, а из-за того, как очаровательно и заразительно смеялся этот веселый огонек.       Они разожгли костер, и волчонок ненадолго оставил друга возиться с птицей и котелком. Все-таки ему нравились их совместные вылазки. Иногда Рэйзор проводил в лесу слишком много времени без перерыва, и увидеть мир за пределами дома — большой, интересный и опасный мир — порой оказывалось безумно интересно. Однако он ни за что бы не отправился исследовать его один. В компании бойкого как легкомысленный ветерок и звонкого как колокольчик напарника маленький волк ничего не боялся. Беннет знакомил его с вещами, которых замкнутый и опасливый Рэйзор никогда не видел, показывал ему необычные места, которые Рэйзор даже представить себе не мог, и дарил ему те чувства, которых Рэйзор прежде не испытывал. К тому же, он замечал, как общительному Беннету бывает одиноко, и он соглашался стать частью маленького «отряда Бенни», чтобы слушать его истории, помогать ему и защищать друг друга, ведь в пути может произойти что-угодно. Как и в этот раз.       Мальчик-волк вернулся к теплу и свету костра (и к теплу и свету, исходящим от Беннета) с охапкой светло-бирюзовых листьев в кулаке. Друг уже подготовил птицу и колдовал вокруг котелка, Рэйзор, конечно, пытался научиться готовить, но так обожаемое им мясо у него часто получалось то слишком сухим, то подгорало, то оставалось сырым внутри… Поэтому он часто доверял умениям Беннета (которые и правда напоминали колдовство, потому что Рэйзор не мог их с легкостью перенять). Этот яркий огонек всегда тщательно описывал другу-волку каждый рецепт, а тот внимательно слушал, однако Беннет никогда не был силен в том, чтобы излагать ясно, разборчиво и по порядку. Он умел готовить, но не мог объяснить, как он это делает. — Все, осталось только дождаться, когда будет готово, — юноша удовлетворенно улыбнулся, отступив от костра, и заметил, что Рэйзор пришел не с пустыми руками. — Что это у тебя там? Нашел ягоды? — Растение. Помогает, когда больно, — волчонок отвел взгляд. В его алых как закатное солнце глазах затаилась грусть.       Беннет растерянно моргнул. Сегодня он неудачно спрыгнул с дерева, пока преследовал анемо-слайма, и глубоко поцарапал плечо рядом с ключицей. Неудачно… Это слово стало настолько привычным, что Беннет не видел в неудачах неудачи. Просто он такой, какой он есть — притягивающий проблемы, из которых и состояла его жизнь. Пожалуй, единственным, что он не считал неприятностью, стала встреча с диковатым мальчиком, живущим в лесу.       Когда он впервые услышал о Вольфендоме и его опасностях, он почти сразу же решил отправиться на приключение. Местные говорили многое об этом месте, они старались поменьше ходить туда, боясь волков, кто-то даже упоминал призраков. Чем рискованнее предстояло дело, тем сильнее нетерпение искрилось внутри и наполняло ноги прытью. Беннет быстро собрал все необходимое и добрался до загадочного леса. Однако вместо призраков и волков он встретил в глубине леса человека. Странного, молчаливого (а как оказалось позже, плохо говорящего на человеческом языке), державшего дистанцию. Тогда Беннет понял, что перед ним мальчишка едва ли старше него самого, и чертовски захотел стать его другом. Рэйзор счел его чудаковатым и болтливым, но не был против знакомства — мальчик, носящий множество шрамов и почему-то коротко подстригавший свои белые волосы, показался ему похожим на него самого. Совсем скоро оказалось, что между ними слишком много общего. — О, не стоит так переживать. Рэйзор, ты же меня знаешь, я жить без царапин не могу, — постарался увести все в шутку Бенни, потому что ему безумно не нравилось видеть волчонка печальным.       Очень часто Рэйзор становился таким именно после того, как Беннет получал раны, поэтому парень винил себя за то, что умудрился порезаться, удариться или иногда даже сломать что-то. Он с легкостью справлялся со всеми последствиями своих неудач, но заставлять напарника так за него волноваться он не любил. Что-то новое появлялось в рубинах этих глаз, оно переливалось, отражая свет ночного костра, оно заставляло самого Беннета расстраиваться.       Во время самого первого приключения, на которое Рэйзор согласился, Беннет повел его в направлении Винокурни «Рассвет», чтобы друг не сильно переживал поблизости от родного леса. Бенни хотел подарить ему лилию каллу, но упал в воду, пока пытался сорвать ее. Рэйзор тогда так перепугался, что прыгнул следом вытаскивать его, хотя Беннет неплохо плавал, да и тут было чрезвычайно неглубоко. Наверное, это волнение за друга запомнилось волчонку больше, чем изумление от подаренного впоследствии цветка. Очень жалко, а ведь он хотел сделать ему приятно. — Мне не нравится, когда больно. Я хочу, чтобы тебе было хорошо, — Рэйзор присел на один из двух самодельных лежаков из травы и ткани и похлопал возле себя ладонью. — Ты садись, я лечить.       Беннет не стал возражать, чтобы не расстраивать приятеля (в то же время ему подсознательно нравилась эта забота). Он расположился рядом с мальчиком-волком на лежаке. Они обустроили их для сна в самой удобной и уютной точке убежища, но иногда было здорово просто посидеть тут. Навес выгодно закрывал их от дождя и ветров, от всего мира. Здесь можно было рассказать столько секретов, сколько во всем Мондштадте не сыщешь, и никто не подслушает. Поначалу они спали каждый на своем лежаке, но потом придвинули их друг к другу, потому что Беннет по утрам нередко обнаруживал Рэйзора спящим возле него прямо на земле.       Они всегда разговаривали перед сном, Бенни рассказывал о своих мечтах, о том, как он хотел бы исследовать самые высокие горы Ли Юэ, отправиться в далекое плавание до суровой Инадзумы, а может даже когда-нибудь добраться до объятой зимой Снежной. Рэйзор слушал его восторженные планы, он очень хотел стать их частью, но они и тревожили его, потому что он боялся не справиться с таким испытанием, как путешествие за пределы Мондштадта. Он всегда слушал каждое слово, но в такие моменты постоянно молчал и скрывал тоску во взгляде. Беннет был удивительным — смелым, решительным, амбициозным. И свободным. Рэйзор не хотел, чтобы друг путешествовал с пугливой и диковатой обузой или отказывался от своих стремлений ради него.       Он стянул перчатку и смял в ладони бирюзовые листья. Это Лиза научила его такой хитрости. В какой-то момент он понял, как лучше всего заставлять их пускать целебный сок, и пользовался этим растением для лечения ран. Беннет с готовностью стянул верх своей формы искателя приключений, а затем и бинт, наложенный ими наспех после боя. Рэйзор сосредоточился исключительно на ране (ну и совсем немножко на обнаженной груди напарника). Он осторожно нанес пахнущий мятой и мёдом сок на довольно глубокий порез. Он наверняка болел, но Рэйзор понимал, что Бенни ни за что этого не покажет. Слишком часто огонек оказывается в ситуации, когда он кровоточит. Рэйзора очень расстраивало то, что он может прикрыть его и спасти от любого врага — кроме врага в лице огромнейшей невезучести. Сегодня он убил слаймов, которые пытались на них напасть, но Беннет все равно оказался ранен. По вине дерева — как от такого спасти? — Щекотно, — хохотнул юноша и немного поежился. — Ну ничего, я потерплю. А помнишь, как мы купались в озере, и рыба заплыла мне в шорты? Вот это было невозможно терпеть, ха-ха! — Ты умеешь охотиться. Просто по-другому, — улыбнулся Рэйзор, вновь сраженный наповал его искренним смехом. Таким родным.       Он вспомнил тот единственный раз, когда смех Бенни его дико смутил и озадачил (потому что он совсем не ожидал его услышать). До того, как учитель показала ему, как полезны растущие вокруг него травы, он лечился так, как это делала его Лупикал. Волки не пользовались травами — они зализывали раны. И когда его друг поцарапался из-за неуклюжести, Рэйзор, конечно же, очень захотел облегчить его боль. И облизнул его руку. А Беннет вздрогнул как от удара током, подпрыгнул на месте и очень сильно покраснел. Рэйзор знал, что люди краснеют, когда стесняются чего-то, но он и не подозревал, что они могут покраснеть настолько, что становятся похожи на спелое яблоко.       «Что ты делаешь?» — спросил тогда мальчик с пластырем на лице смущенно и ошарашенно. «Ты ранен, я лечить,» — просто ответил Рэйзор, и Беннет расхохотался, закрыв красное лицо руками. Тогда он очень удивил волчонка. При встрече с Лизой первым, что он спросил, было то, как люди лечатся, и понял, что облизывать друг друга у них не совсем принято. Даже Лизу изумил последовавший дальше вопрос.       «А в каких ситуациях люди облизывают друг друга?» — О-о-о, чувствуешь, как пахнет? Совсем уже скоро мы поедим! — победно вскинул руки над головой Бенни. Они забинтовали его ранку свежим бинтом, их мальчик-огонек всегда носил с собой в избытке.       Парень проверил содержимое котелка, чтобы уж наверняка все не испортить. В какой-то мере это было поводом отвлечься и отогнать от себя смущение. Рэйзор часто обрабатывал ему раны, сегодня он и вовсе тронул его обнаженную грудь без перчатки (да, он тронул рану, но она ведь на груди!), но каждый раз его прикосновения будоражили Бенни. Иногда он краснел слишком сильно и заметно, и мальчик-волк спрашивал его, все ли хорошо. Бенни всегда отвечал положительно, и это даже не было ложью.       Убедившись, что до готовности нужно подождать совсем недолго, он снова присел возле напарника и оделся. Рэйзор наблюдал за тем, как он осторожно, чтобы не потревожить рану, залезает в свою рубашку. — О, а я хотел тебе кое-что показать! Как раз перед ужином уложимся, — встрепенулся Беннет, резко вспомнив о чем-то.       Волчонок вопросительно поглядел на него, заинтригованный тем, что друг для него приготовил (и тем, что означало слово «уложимся»). Беннет покопался в своей дорожной сумке, до отказа набитой бинтами и добытым в приключениях золотом, и вынул оттуда свою записную книжку. Иногда Рэйзор видел, как он что-то в ней пишет и отмечает, иногда Бенни показывал ему свои записи, но сейчас он достал из книжки сложенную в несколько раз карту. Мальчик-волк видел похожие в библиотеке учителя, там даже стояли такие круглые карты на ножках, которые можно было покрутить. — Смотри, — Беннет подсел к нему ближе и разложил перед ними карту на лежаке.       Она оказалась больше, чем волчонок ожидал, и пахла свежими чернилами. На ней были все регионы Тейвата, местами с подписями и пометками, сделанными рукой юноши. Лиза учила Рэйзора читать, но рукописный текст все еще тяжело ему давался. Он вгляделся и, найдя Вольфендом (а он очень хорошо знал, где он находится на карте Мондштадта), смог распознать написанное Беннетом слово «дом». Сердце пропустило удар. — Это Мондштадт, и я отметил места, которые тебе уже показал, зеленым цветом, — Беннет оживленно сопровождал свой рассказ пальцем, ездящим по бумаге.       Рэйзор, затаив дыхание, заметил зеленые отметки у Винокурни «Рассвет», Каньона Светлой Короны, Сидрового озера и самого городка Мондштадт. Когда он учился читать в библиотеке учителя, к ним внезапно ворвался Беннет и попросил Лизу дать волчонку немного отдохнуть и прогуляться по городу. Та сочла это полезным делом и отпустила их обоих на пару часов с уговором, что Беннет потом приведет своего дикого друга обратно. Рэйзор волновался и шарахался всего в городе, но рядом с улыбчивым огоньком ему было спокойнее. Людные места, города и деревни он не любил, но ему понравились большая ветряная мельница и фонтан. А еще ему понравилось гулять с Беннетом — напарник бережно брал его за руку и надежно сжимал ее, когда замечал, что ему очень страшно. — В следующий раз я собираюсь отправиться в Ущелье Дадаупа, я понимаю, это далековато и там много хиличурлов, но… — Бенни поглядел на напарника, и игривые мечтательные искорки затанцевали в зеленых полях его глаз. — Там есть невероятно красивое озеро, которое я очень хотел бы тебе показать. Я имею в виду, если ты хочешь увидеть его…       Парень вовремя поправил себя, чтобы не показаться навязчивым и давящим, все-таки, они только что вернулись с одного приключения, а он сразу предлагает Рэйзору другое. Волчонка это могло отпугнуть и от всех последующих вылазок, на которые он планировал его пригласить. — И-и еще кое-что! — поспешил добавить Бенни с горячностью. — Это будет еще нескоро, я хочу, чтобы ты отдохнул, да и мне самому не помешает небольшая передышка. Может быть, мы могли бы отправиться туда на следующей неделе или даже через две недели, — задумчиво почесал щеку он, размышляя вслух, а сам гадал, согласится ли друг на такое.       Рэйзор потупил взгляд и снова взглянул на слово «дом», заботливо выведенное вечно обожженной или порезанной или поцарапанной ладонью. У них общий дом, они во многом похожи. Но и во многом отличались. — Ты хочешь брать меня с собой? Всегда? — спросил он, подбирая слова. Это было тяжело, когда его мысли становились такими, какие он не мог описать по-человечески, как бы ни старался.       Бенни почесал нос возле пластыря пальцем и удивленно взглянул на него. Какой странный вопрос, юноша думал, что давно дал другу понять, что всегда рад путешествовать в его компании. Или это означало, что Рэйзор не хочет вечно перебираться с места на место и открывать для себя что-то новое? Что означал его вопрос? Беннет рассеянно заморгал, вспоминая, как загорались багровые глаза, как подрагивали в них блики, как восторженно они встречали все неизвестное. — Конечно, — все-таки решил сказать честно мальчик-огонек, он выложил перед волчонком всю правду, как недавно раскладывал карту. — Мне всегда в удовольствие путешествовать с тобой. Я люблю приключения, и если ты отправляешься на них со мной, они становятся более захватывающими, — он подбадривающе улыбнулся, а сам внимательно следил за эмоциями Рэйзора. — Но я не стану заставлять тебя идти куда-то, если тебе этого не хочется. Ты же мой лучший друг, я не могу так обойтись с тобой.       Рэйзор разглядывал карту (чтобы не разглядывать Беннета). Мир огромен, и есть столько мест, в которые можно пойти. Во многих из мондштадтских лесов и полей Бенни побывал один, а потом приходил и рассказывал, что интересного там видел, а затем звал его с собой, чтобы показать. Он говорил: «Словами не передать, как там здорово и красиво», и заинтригованный волчонок соглашался. Мир огромен и страшен, но так же и безумно прекрасен. Прекраснее него только тот, кто неизменно поддерживает тебя как в боях с монстрами, так и в общении с людьми. Тот, кто преданно возвращается к тебе в родной лес с очередного странствия. — А ты… Ты ведь хочешь со мной путешествовать? Честно? — спросил вдруг огонек, пытаясь догадаться, почему так скованно притих его друг. — …Я тяжело говорю. Люди пугают меня, многие люди. Ты хочешь брать меня с собой? Все равно? — Рэйзор вздохнул, все-таки сдавшись и посмотрев на него. В рубинах, обрамленных серебристыми ресницами, засияло чувство вины, и оно смешалось с надеждой.       Беннет невольно залюбовался и, приоткрыв рот, молчал. Так вот, в чем проблема? Ему захотелось рассмеяться от того, что напарник вообще переживал о таком пустяке — о том, что мог задерживать их и создавать проблемы в их путешествиях, шугаясь людей и торопясь найти безлюдное местечко. Беннет никогда не винил его за такие выходки, он понимал, какими страшными могут показаться места, в которых ты прежде не был, неизвестные тебе постройки и машины, звери, на которых ты никогда раньше не охотился. Он понимал, какими страшными могут быть сами люди. Он поклялся себе, что если позовет Рэйзора в далекий путь, то ни за что не бросит его где-то посреди пугающей неизвестности — он всегда останется с ним, всегда поддержит и будет ждать, пока друг соберется с духом, столько, сколько нужно. Рэйзор так нравился ему именно за то, какой он есть. — Рэйзор, ты правда волновался об этом? — он придвинулся к нему поближе и поддерживающе погладил его по плечу, словно хотел согреть. Рэйзор робко взглянул на него, и Беннет растаял от его взгляда. — Все хорошо, — улыбнулся он мягко, и эта улыбка могла излечить любую рану. — Я тоже часто хочу оказаться подальше от людей. Просто уйти куда-то далеко-далеко, заблудиться и потеряться, и чтобы никто не мог меня найти… — юноша зачарованно глядел на танцующие позади друга тени, складывавшиеся в удивительные образы в его воображении. — Мы с тобой можем пойти куда-угодно, мы увидим дивные водопады, снежные вершины, темные пещеры, жаркие джунгли, красивые рощи. Города прекрасны, но влечет меня не к ним, — он вновь указал на карту и выпалил: — А с таким напарником, как ты… Мне и море будет по колено!       Волк вздрогнул и порозовел. Беннет всегда говорил много, но почему-то именно сейчас от его слов стало очень необычно и светло. Наверное, это тот момент… Он поглядел на пунцовые щеки Беннета, на его улыбающиеся губы, на искренние глаза. Наверное, это тот момент, когда можно показать, как он рад, что у него есть такой друг… Или он не поймет и посмеется? В этот момент Рэйзору сильнее всего на свете захотелось забрать Бенни, уйти куда-то далеко-далеко, заблудиться и потеряться, и чтобы никто не мог их найти. Стоит ли сдерживать себя, когда душа сама так тянется и трепещет? Беннет очень ему дорог, очень сильно, и люди, кажется, называли это сильное чувство «любовью». Наверное, это тот момент, когда можно показать, что он чувствует эту «любовь» к нему? В его семье всегда так делали, да и учитель сказала, что влюбленные люди иногда (в определенных обстоятельствах, которые она не стала уточнять) облизывают друг друга.       Он подался вперед и нежно лизнул Беннета в щеку кончиком языка. — А??? — тот выпучил глаза и отстранился, зашуршав травой лежака. По нему стало так заметно, что он не знал, куда деть руки.       Рэйзор тоже растерялся, но глядел на него, не в силах моргнуть или пошевелиться. Он замер как на охоте и ждал, что еще сделает друг, чтобы он лучше понял его эмоции. Пока что по розовой мордашке Бенни он не мог ни о чем судить. Ему не понравилось? Он не понял, что он хотел этим показать? Или понял, но совсем не разделяет его чувств? Это так волнительно... — Ты… Рэйзор, почему ты? Я… Э, я что, поцарапал щеку? — Бенни судорожно потер лицо в том месте, куда его лизнули, и следил за эмоциями волчонка, отчего-то очень нервного (хотя, чего уж говорить, Бенни тоже был дико взволнован). — Нет. Я… — Рэйзор сглотнул ком в горле. Очень странное чувство, ком в горле? У него никогда такого не было, чтобы что-то так мешало дышать. Опять эти слова… Их так сложно подбирать. Так тяжело разговаривать. — Я хотел… Я показал, что ты мне нравишься.       Повисло молчание, во время которого они оба таращились друг на друга (и постепенно их лица становились похожими на два спелых яблока). Беннет уже было решил, что ему послышалось — что он оглох на одно ухо, или сразу на оба, или что придумывает себе, или что Рэйзор не так выразился и не имел в виду того, о чем сказал. Однако он был таким красным, и так застеснялся, что, наверное, все-таки он сказал все правильно, а Беннет все верно расслышал. — Н-нравлюсь? — юноша все-таки переспросил с осторожностью.       Рэйзор сидел и не двигался, его лицо было расслабленным, но алым как ветряная астра. Он медленно кивнул. Он все еще не мог понять, что чувствует друг. — Это… Это волки так показывают, что кто-то кому-то нравится, да? — Беннет потупил взгляд. Они вдвоем сидели в полутьме, спрятанные под навесом, и казалось, что никого больше в целом мире нет.       Рэйзор снова кивнул в ожидании ответа, а не очередного вопроса. Пока что он не понимал, но очень надеялся. Он все еще не мог дышать. — О… М, а знаешь, как люди показывают, что кто-то кому-то нравится? — Бенни смутился еще сильнее, задавая такой нескромный вопрос и чувствуя себя еще наглее, чем когда он звал нелюдимого напарника на приключения. Он сцепил руки вместе, чтобы не выглядеть совсем нелепо и глупо.       Он невероятно засмущался, но вовсе не злился. Сердце колотилось в груди как птица в клетке, как та птица, которую он заметил раньше, чем она его. Беннет и не думал, что Рэйзору он настолько нравится, он и надеяться на это не мог, а это оказалось правдой. Казалось, его ответное признание будет совсем уж бесстыжим, но ведь… Поцелуй по-волчьи и так был безумно личным и будоражащим. Хуже уже точно не будет!       Рэйзор вопросительно наклонил голову, и Беннет, положив ладони на его красные щеки, припал к его губам своими. Он плотно зажмурился, не вынося смущения, а мальчик-волк в шоке остолбенел. Никто никогда не трогал его так — никто не касался его рта своим ртом, это было так странно, но так… Тепло и доверительно. Люди невероятны, раз показывают свои чувства через прикосновения вроде такого… Он позволил себе тоже так по-чудному обнять Бенни за лицо, как он обнимал его, чтобы друг понял, что стесняться ему нечего. Волк поймет и примет его признание в любом виде.       У Беннета были шершавые обветренные губы, такие забавные, если трогать их своими губами. А еще они так забавно подрагивали от волнения, это так завораживающе. Рэйзор позволял ему не отстраняться столько, сколько он захочет. Прямо сейчас он потерялся в собственном лесу.       Когда человеческий поцелуй прекратился, теперь уже огонек не мог найти слов, и волчонок попытался скрасить тишину: — Люди… Очень смелые… — пробормотал он, не зная, нужно ли отпускать горячие пылающие от неловкости щеки друга. Тот тоже не отпускал его, так что, наверное, можно обнимать его так немного подольше. — Вовсе нет… Знал бы ты, как я сейчас разнервничался! — Бенни пошутил и засмеялся, и неловкость, висевшая в воздухе между ними, немного угасла. Никогда еще в своем родном лесу Рэйзор не чувствовал себя так хорошо. Друг успокоился и стеснительно спросил: — Тебе же… Понравился такой поцелуй, да? — Непривычно. Но это означает, что Рэйзор тебе нравится. Тогда все хорошо, — улыбнулся волчонок умиротворенно, чувствуя себя так, как прочитал в одной из книг Лизы — «счастливым».       Беннет, в чьих волосах играли блики от костра, глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Разнервничался, так еще и зря… Как же все-таки замечательно, что буйная птица в его грудной клетке подсказала ему правильное решение. Юноша представил, что этой ночью они могут обняться и уснуть рядом, и это, наконец-то, не будет казаться странным. А утром он насобирает шишек и ягод, и еще можно найти в сумке пару картошек — и он сделает для любимого напарника оладушки, которые так ему нравились, что волчонок сам научился готовить их (правда в своей собственной манере, но менее вкусно от этого не становилось). Беннет расплылся в улыбке, уже представив, как спит под боком у Рэйзора, и мягко уткнулся лбом в его плечо.       Рэйзор поежился от того, как мило щекотались светлые волосы Бенни. А потом замер и медленно принюхался, и Беннет, споткнувшись, вскочил с трагичным криком: — О нет! Мой цыпленок в медовом соусе! Стал цыпленком в карамели!       Пока он пытался спасти свое блюдо, Рэйзор оцепенело и одновременно восхищенно коснулся собственных губ пальцами. Так вот, что учитель имела в виду… После такого никакое подгоревшее мясо не могло испортить ему вечер.