Особенный человек.

      Стэн никак не мог найти себе занятие, за последние полчаса перепробовав всё возможное, находящееся у него в комнате. Несмотря на то, что у него определённо были дела, которыми следовало бы заняться прямо сейчас, а не, как и всегда, бесконечно откладывать в долгий ящик, он ничего из этого огромного списка не сделал и, в общем, даже не собирался.       Важное уточнение, пока что не собирался — всё-таки обещал маме немного прибраться у себя в ближайшие дни.       Вернее, он не обещал всё-всё убрать, не оставляя ни единой пылинки и ни одного смятого тетрадного листа, случайно брошенного мимо урны; лишь сказал, что постарается сделать это. Теоретически такое обещание не имело никакой силы изначально и никаких особых обязательств за собой не закрепляло, и его выполнение было по желанию. Однако именно огласка почти-обещания помогла убедить маму в том, что Стэн обязательно его выполнит.       Ему очень не хочется злить Шэрон, поэтому, наверное, он постарается постараться и сделать хоть что-нибудь сегодня из огромного списка обещанных дел, чтобы не испортить и без того натянутые отношения между ними.       Безусловно, Стэн любит свою маму, а она — его.       Но этого иногда бывает недостаточно, потому что, так или иначе, остаются нерешёнными вещи, которые они никогда и ни за что не расскажут друг другу, побоявшись с другой стороны недопонимания и осуждения. Темы отнюдь не для матери и сына, поэтому, если такой разговор между ними и случится, как-нибудь невзначай завяжется, то не решит проблемы, а только оставит после себя смятение и, возможно, усугубит ситуацию в разы.       Риск далеко не всегда оправдывает ожидания, а ожидания зачастую оказываются слишком запредельными для того, чтобы просто сбыться. Стэн знает по себе. Некоторые считают его настрой довольно пессимистичным, и, может быть, они даже правы на этот счёт. Однако их правота всё ещё не отменяет факта опасности риска, что базируется лишь на вероятностях — успеха и провала.       Всё фактически зависит от одной удачи — от штуки, которая неподвластна никому. Как люди могут так слепо доверять воле случая, ставя на кон свою собственную жизнь?       Стэн не считает людей, которые обожают риск, идиотами, и не смотрит на них с высока, будто знает о жизни куда больше, чем все остальные вместе взятые.       Он просто не может понять, как работают их головы, чтобы каждый раз бежать сломя голову, будучи уверенными в успехе с самого начала, и не заботиться ни о чём. Может быть, вместо мозга у таких людей — встроенная суперсовременная математическая машинка, позволяющая безошибочно рассчитывать вероятность чего угодно — в том числе и успеха, и неудачи — и даже предсказывать будущее.       У Стэна в голове такой машинки нет (или влияет то, что вероятности совсем ему не даются), поэтому он не предпринимает никаких мер, когда у него появляется хоть малейшая возможность рискнуть.       А зачем?       Марш всё равно испытывает липкий, мерзкий страх перед неизвестностью, перед неожиданными последствиями, к которым он просто не готов, но с которыми ему придётся столкнуться. Взглянуть страху в лицо и пытаться с ним бороться — тщетно; лучше сдаться сразу и поддаться его прессующему к холодной земле давлению.       Потому что риск в конечном итоге становится трагедией, а трагедия — глупым фарсом.       Однако, может быть, глупо бояться того, чего нет?       Стэнли сегодня не пошёл на занятия. Он остался дома снова, как вчера и позавчера, под строгим надзором своей матери. Только в этот раз он немного солгал маме (если немного, то это считается за почти-правду) о своём самочувствии и симулировал, когда она спрашивала и осматривала его, прежде чем принять окончательное решение — оставлять дома на или отправить в школу. К счастью, обошлось без разногласий, так как, похоже, у Шэрон было сегодня хорошее настроение.       И спустя несколько часов после того, как входная дверь на первом этаже хлопнула и как Стэнли остался дома один, он пожалел о своём решении прогулять. Его состояние стабилизировалось уже в течение вчерашнего дня, и он мог не оставаться сегодня, а пойти на занятия. Несмотря на то, что Стэн не совсем любил учиться, ему всё же нравилось в школе. Там, типа, иногда прикольно и всё такое. Он скучал по ней, потому что не видел своих друзей четыре дня.       Это так, чёрт побери, много!       Ладно, не так уж всё и печально на самом деле. На протяжении четырёх дней болезни к Стэну заглядывал Кенни. Обычно он приходил после обеда, когда заканчивались уроки (иногда даже раньше, потому что прогуливал по каким-то причинам), спрашивал о самочувствии, недолго просвещал в школьные сплетни и уходил, желая скорейшего выздоровления. Стэн всё время боялся, что заразит его, но иногда Маккормик выглядел куда лучше, чем в прошлый день, будто заново рождался, ей-богу.       Кенни его слабый иммунитет, казалось, не волновал вообще. Слишком ему плевать на себя (складывается именно такое впечатление), но так ведь нельзя; Марш бы сказал ему, вот только не его это дело.       Во всяком случае нетрудно догадаться, что больше всех из своих друзей он скучал именно по Кайлу. Хотя Стэн слёг и из-за него. Нет, в этом не было вины Кайла; виной служили только какие-то неправильные мысли о нём.       Манящие и совсем не дружеские.       Они смущали и пугали, потому что Марш чувствовал что-то такое впервые как по отношению к Брофловски, так и к парням в принципе. Он раньше никогда не задумывался о том, могут ли парни привлекать его романтически, ведь причины размышлять о таком попросту не было. Конечно же, до некоторых пор. Стэну хотелось подумать, остаться одному и понять, в чём же дело.       Кайл и Стэн были лучшими друзьями с самого детства. Лучшие друзья вместе играли, учились, исследовали окружающий мир. Но по мере того, как они взрослели, их отношения стали меняться, потому что они менялись сами.       Стэну не присуще заострять внимание на мелочах, и он бывает жутко невнимательным, но почему-то на все мелкие изменения, связанные с Кайлом, ощущает крайне остро.       Подступающей к горлу тошнотой.       Сначала Стэн списал её на плохое самочувствие и отравление обедом из школьной столовой, пока она не переросла в некую отвратительную повседневность и не обрела общие детали — разговоры с лучшим другом. Потом Марш пытался — честно, пытался — игнорировать тягостное ощущение в подложечной области, груди, полости рта и глотке, игнорировать рвотные позывы, но у него ничего не получилось. Его лицо приобретало бледноватый оттенок, а конечности морозило, что даже Кайл затыкался посередине своего монолога о какой-то заумной хуйне и смотрел с тёплым беспокойством.       И однажды, когда Брофловски заботливо предложил проводить до медицинского кабинета, Стэн застыл и понял, что не может произнести что-то в ответ.       Это был конец; это был самый настоящий конец.       Потому что Стэна вырвало прямо на Кайла.       Брофловски тогда разозлился и сказал, что это отвратительно.       Отвратительно.       Он прав; испытывать подобные нечто большее к своему лучшему другу — это мерзко.       И невыносимо.       Из-за того, что Кайл — незаменимый, даже особенный человек в его жизни, Стэнли не может просто взять и оставить его в прошлом, обрывая крепкую связь между ними. Это очень тяжело и горько, но на примете нет ни единой альтернативы.       Чувства никуда не деваются, а страх потерять дружбу из-за них растёт с каждым днём в геометрической прогрессии.       Марш потерял счёт времени и не знал, сколько провалялся в своей постели, копаясь в собственных мыслях. Из раздумий в реальность его вернули сначала торопливые шаги по деревянной лестнице, а затем и резко распахнувшаяся дверь.       Кайл, хватающий губами воздух и раздражённый до красноты скул (или всё-таки от холода?), стоял прямо на пороге и держался за ручку двери. Стэн не понимал, что заставило его сорваться и прийти в первый раз за эти дни, несмотря на свою боязнь заразиться от кого-нибудь. Надо же, всё-таки пришёл. Правда, от этого смешанные чувства.       — Кайл, что ты тут делаешь? — поинтересовался Стэнли и приподнялся на локтях. Сердце забилось чаще.       — Стэн, блять, какого хуя?       Неужели узнал, каким-то образом догадался? Если да, то Стэн влип по самые уши.       — Я всё ещё не понимаю, о чём ты, чувак.       Брофловски злобно воскликнул, а потом, пройдя в комнату, направился прямо к Стэну. С его каждым шагом выбивающиеся из-под шапки кудри забавно подпрыгивали, а вот беспокойство нарастало и дышать становилось всё труднее. Кайл вскоре достиг друга, накренился вперёд и обхватил чужое лицо ладонями.       Щёки жгло.       Он заставил поднять голову выше и отчего-то внимательно всматривался в глаза. Стэн не смог этого вынести даже секунды, поэтому сразу же отвёл взгляд в сторону.       — Где ты их достал?       — Кого?       — Не держи меня за дурака; я знаю, что ты принимаешь наркотики на территории школы, а потом тебя рвёт на всех подряд.       — Чего? — Стэн взглянул на Брофловски и приподнял одну бровь. — Какого чёрта? Какие, блин, наркотики, Кайл? Я не принимаю их. Я ненавижу их, ты же знаешь об этом.       — Но… — Его пыл тут же заметно стих. — Блять, я должен был понять, что он просто издевается надо мной! Грёбаный жирный мудак!       Кайл убрал руки с лица Стэна, но Стэну не хотелось этого. Он бы всё отдал, чтобы почувствовать их вновь. Они такие тёплые, мягкие и приятные.       — Извини, чел, — Кайл выдохнул. — Я забыл, что Картман всегда несёт хуйню, которой не нужно верить. Он сказал, что у тебя случилось наркотическое отравление, поэтому тебе было плохо и… Господи, я такой идиот.       — Ты не идиот, Кайл. Ничего страшного, — отмахнулся Стэн. — Главное, ты прояснил это, прежде чем отправил меня на курсы для наркоманов и алкоголиков.       Кайл усмехнулся.       — Ну да. Было бы неловко, наверное. Как себя чувствуешь вообще? У тебя температуры нет? — Брофловски коснулся лба.       Марш сглотнул. Дурацкая тошнота.       — Да норм всё. Нет температуры или ещё чего. Дышать, правда, тяжело немного.       — У тебя есть капли для носа?       — Да, но они почти закончились. Не хочу использовать их, когда в этом нет острой необходимости.       — Ничего нового. Но я рад, что ты поправился.       — Ага, завтра увидимся уже в школе.       Брофловски кротко улыбнулся.       — Буду ждать.       Стэн улыбнулся в ответ и кивнул. Несколько секунд они глядели друг на друга, но потом отвели взгляды. Кайл прокашлялся. Друзья заговорили одновременно.       — Слушай-       — Я-       Они тут же замолчали и посмотрели друг на друга снова. По их телам прошлись электрические разряды.       — Скажи первым, Стэн.       — Эм, я просто хотел сказать, что скучал по тебе, чувак.       — Оу. Я тоже по тебе скучал, чувак.       — Сильно.       — И я сильно.       Пару секунд тишины прошли. Только в этот раз Стэнли подал голос первым.       — Теперь ты. Что ты хотел сказать, Кайл?       Брофловски прикусил нижнюю губу и отвёл взгляд в сторону. Он аккуратно опустился на кровать и расстегнул куртку.       — Ты избегаешь меня. Дело во мне?       — Нет, Кайл, я тебя не избегаю. Просто заболел.       Кайл закатил глаза.       — Ты плохо лжёшь. Это во-первых. Во-вторых, Кенни сказал мне, что ты у него спрашивал, как быстрее заболеть.       — Чёрт, Кенни…       — А ещё твоя мама не пускала меня, говорила, что тебе очень плохо. Я быстро понял, что ты подговорил её. Так в чём дело?       — Я…       Тошнота.       — Ну?       — Я просто не хотел писать итоговый тест на этой неделе.       — Он завтра, Стэн.       — Правда? Вот блин.       — Стэн, мне-то ты можешь рассказать. Мы ведь лучшие друзья.       «В этом и дело, Кайл! В том, что мы лучшие друзья!» Стэнли проглотил.       — Пожалуйста, расскажи мне, — Кайл взял того за руку, — я беспокоюсь.       — Я не встречу никого лучше тебя, Кайл. — Вырвалось как-то само, из-за чего Стэн почти вспыхнул.       Блять, блять, блять.       Кайл посмотрел с недопониманием и ответил неуверенно:       — Спасибо.       Осудит. Он осудит.       — И что это значит?       Стэнли зажал рот ладонью и помотал головой. Его сейчас вырвет. Он попытался встать, но застыл на месте: Кайл по-прежнему держал его за другую руку.       — Чел, тебе опять хуёво? Ты же сказал, что всё в норме. Почему тебе стало так резко…       Он замолчал. И всё понял.       — Твою мать! Я что, нравлюсь тебе?       Деваться некуда. Тошноту смыло страхом. Стэн убрал руку от лица.       — Да. — Он опустил глаза в пол. — Я не хотел нагружать тебя этим, потому что это глупо и неправильно как-то.       Брофловски вздохнул.       — Господи, я думал, что ты избегаешь меня только потому, что понял, что нравишься мне.       — Что? — Марш поднял голову. — Я? Я тебе нравлюсь?       — Да, ты мне нравишься, Стэн. — Кайл кивнул. — Мне казалось, ты давно догадался об этом. — Он нервно усмехнулся.       Облегчение.       — Я не знал! Господи, если бы я знал, то пошёл бы на риск.       — На какой риск?       — Предложить тебе стать чем-то большим, чем друзьями.       — Я согласен.       — Что?       — Говорю, я согласен.