Искушение искренностью

      Аластор еле удержал ухо, дернувшееся было на звук знакомых шагов. День в отеле был изумительно умиротворенным — принцесса убежала со своей девушкой на шоппинг, паук торчал на работе, а Ниффти была занята уборкой, поэтому в планах было просто насладиться покоем и тишиной. Может быть поболтать с Хаском, но уж точно не устраивать себе очередную проверку на остроту языка с Королем Ада. — Подозрительно тихо, — усмехнулся Люцифер, усаживаясь за барную стойку по правую сторону от Аластора, — твоя каннибальская сущность взыграла и ты всех сожрал? — Как бы я посмел причинить боль драгоценной Чарли? Предать её доверие и нужду в отцовской фигуре? — с неизменной улыбкой ответил Аластор. Люцифер лишь фыркнул, мимолетно закатывая глаза. Хаск налил им обоим по бокалу виски, всем своим видом излучая желание свалить подальше. — Она в тебе ищет фигуру собачки, что гавкает на плохих людей за забором. И даже с этой ролью ты не справился.       Воздух между ними ощутимо задрожал. Где-то за ушами зашумели помехи. Глаз Аластора нервно дернулся. Люцифер был свидетелем его позорного акта самоуверенности и альтруизма? С одной стороны, с этой информацией мало что можно сделать, с другой же — у Люцифера появилось отвратительное оружие по моральному уничтожению Аластора. И это неимоверно бесило. Весь Люцифер бесил, от начищенных изящных сапог до белого высокого цилиндра. И самое раздражающее, что Аластор не понимал, почему именно бесил. Зубы сводило, стоило стройной фигуре появиться в поле зрения, но в противном случае сводило уже где-то в груди. Когда Люцифер отлучался по делам, Аластор иногда бесцельно шатался по отелю в непонятном ожидании.       Он был готов вечность наблюдать за Люцифером, но каждая такая минута приносила странную зудящую боль, которую он расценивал как ненависть. — Я хотя бы не явился в самый последний момент, — процедил Аластор, сжимая пальцами бокал.       Было видно, что Люцифер собирался ответить что-то колкое, но он только тяжело вздохнул и, осушив свой бокал одним глотком, стянул с головы цилиндр. — Ладно, дневную дозу пререканий мы выполнили, давай говорить как взрослые люди. — До этого ещё нужно дорасти, — усмехнулся Аластор, наслаждаясь угрюмым блеском золотистых глаз. — А тебе бы спуститься с высоты своего эго. Но я серьёзно. Выпьешь со мной?       Аластор мог поклясться, что в чужом голосе проскользнула игривая улыбка и одновременно с этим искренность. Последний раз он пил больше пары стаканов… Слишком давно, чтобы вспомнить положительные аспекты такого «мероприятия». Особую роль, к тому же, играло, с кем ты пьешь. И Аластору совершенно не улыбалась идея делать это с Королем Ада. — Благодарю, но меня не интересует подобное, — стараясь сделать голос максимально холодным, вежливо ответил Аластор. Реакция Люцифера была странной. Он растянул губы в лёгкой улыбке и взглянул на собеседника из-под полуопущенных ресниц, оперевшись локтем о стойку. — Да не бойся ты. Я не кусаюсь. По крайней мере пока меня не попросят.       Аластор пытался, но не мог разорвать зрительный контакт. Золото заманчиво переливалось в чужих глазах, а негромкий бархатный голос щекотно отозвался где-то в глубине ушей. Искуситель. — Я не боюсь. — Лжец.       Уши на мгновение прижались к голове и Аластор с раздраженным тихим рычанием вернул их на место. Короткое слово, брошенное так спокойно и… нежно? пустило странную волну жара вдоль позвоночника. Подрагивающее чувство страха постоянно охватывало Аластора, стоило Люциферу оказаться рядом. Потому что Аластор мог быть излишне самонадеянным, но он не был идиотом. Посылать самое могущественное существо в Аду и ронять на него рояль можно было сколько угодно, но только в присутствии Чарли, когда любящий отец не может сделать чего-то действительно жестокого. Но Аластор видел, как Люцифер почти прикончил Адама. И от этого было страшно, но почему-то в более приятном смысле. — Хаск, сгинь.       Вероятно, его тогда ранили сильнее, чем он предполагал. Настолько, что крыша окончательно поехала.       Люцифер улыбнулся шире и свободнее, кошачий хвост мелькнул быстрой стрелой у двери, и они остались одни. Люцифер неспешно поднялся и, оказавшись за барной стойкой, выудил откуда-то снизу пару бутылок без каких-либо этикеток. — Сам настаивал. Мягкое, но насыщенное.       Вино блеснуло в бокалах темно-алым. Слишком похоже на кровь. Кровь грешников. У самого Короля Ада, как и всех небесных созданий, кровь золотая, тягучая. Манящая. Но Аластору пока было достаточно и привычной бурой. Пока он мог контролировать этот голод.       Первые два бокала были выпиты в тишине. Однако Аластор с удивлением заметил, что эта тишина не была тревожной. Люцифер напротив него был абсолютно расслаблен, разглядывая то отремонтированные стены отеля, то самого Аластора. Тонкий слух уловил тихий смешок, когда любопытный взгляд скользнул по ушам. — Они милые, — улыбнулся Люцифер. — Как человек с такими милыми ушками может быть иногда такой сволочью? — Как любимый ангел господа мог пасть?       Аластор мысленно ударил себя по губам. Плохо. Слишком жестоко и грубо. По бледному лицу пробежала тень, но быстро сменилась снисходительной улыбкой. Люцифер отмахнулся, наливая им обоим ещё вина. Аластор тихо выдохнул. — Прошу прощения, — он неловко дёрнул плечом. Люцифер забавно вскинул брови. — Ты знаешь такие слова? Вот это да, — он беззлобно рассмеялся.       А Аластор… Рассмеялся в ответ. Каким-то лёгким беззаботным смехом, которым он иногда смеялся вместе с Рози. Тёплое вино приятно пощипывало язык, скручиваясь в желудке и распуская тонкие нити по венам. Опьянение начинало постепенно подбираться к сознанию, мягко лаская разум. — Я много слов знаю. Пригождалось во время ведения радиопередач.       Люцифер с любопытством устроил подбородок на сцепленных ладонях, уперевшись локтями в стойку. Дёрнул бровями, побуждая рассказать подробнее. Аластор, решив не припоминать его пренебрежение данным видом развлечения в прошлом, отпил вина и выудил из памяти один из интересных эпизодов. А потом ещё один. И ещё.       Так он узнал, что искренний хохот Люцифера удивительно мелодичен и приятен. Настолько, что хотелось прикладывать усилия, чтобы снова его услышать. А ещё он узнал, что сам Люцифер мог быть потрясающим рассказчиком, которого было действительно интересно слушать. Вино бесконечно лилось, вторя живому разговору.       Светлые волосы немного растрепались, глаза сияли словно летнее солнце. Аластор бездумно водил взглядом по улыбающемуся лицу, пока Люцифер рассказывал, как они с братьями носились по космосу, задевая крыльями звезды. Именно в этот момент Аластор понял, почему Люцифера называли лучезарным. Нежный, но сильный. Добрый, но в минуту нужды беспощадный. Самый прекрасный ангел, созданный богом.       Самое удивительное существо во вселенной с поистине ангельским голосом. Аластор скользил пальцами по клавишам пианино, сливая мелодии в задорную песенку, после которой они расхохотались и звонко чокнулись бокалами.       И возможно Аластор в какой-то момент совершенно потерял контроль. Потому что когда Люцифер, ворча про жару, стянул камзол, Аластор последовал его примеру. И пожалел об этом тут же, стоило восторженному возгласу сорваться с чужих губ. — Блять, Ал, у тебя и хвостик есть?!       Люцифер умиленно улыбнулся, откровенно разглядывая заметавшийся от такого внимания хвост. Аластор раздражённо цыкнул, усилием заставляя его замереть. Если уши контролировать он привык, то хвост обычно просто прятал, прижимая к спине. — Буду очень признателен, если вы не будете об этом распространяться, — фыркнул он, падая обратно на стул. Голову немного повело, и ему пришлось на секунду зажмуриться. — Предпочитаю поддерживать свою репутацию.       Он широко улыбнулся, почти скалясь. Люцифер сделал задумчивый глоток. — Больно? — неожиданно серьёзно спросил он, придвигая Аластору вновь наполненный бокал. Тот непонимающе склонил голову к плечу. — Постоянно улыбаться, даже когда нервы на пределе.       Рука дрогнула, роняя капли вина на тёмное дерево. Неужели всё так очевидно? Липкая паника сжала горло, но тут же отступила, стоило Люциферу легонько коснуться его запястья. — Я… не буду говорить, что понимаю. Нихрена я не могу понять грешника, сидящего на цепи. Но я знаю, какого этого — чувствовать себя запертым и преданным. И насколько сложно иногда делать вид, что все хорошо. — Вы семь лет не покидали поместье, маясь с депрессией, сир, — мягко хмыкнул Аластор. Люцифер фыркнул, сжимая его запястье чуть сильнее. — Но вот я здесь. Стараюсь, как могу. И… спасибо тебе. Даже если ты совершенно не искренен в своей помощи.       Люцифер отпустил запястье, и Аластор почувствовал внезапный холод. Захотелось унижено потянуться за чужой ладонью, чтобы вернуть ощущение тепла и заботы. — Я… — Аластор прижал уши к голове, нервно дёргая уголками губ. — Я думаю, они начинают мне нравиться. — Для эгоистичного психопата это наверняка пиздец как страшно, — вздохнул Люцифер и мягко улыбнулся. У Аластора в животе потянуло от слишком понимающего взгляда. Чертов святой падший ангел… — Не так страшно, как находиться рядом с вами, — сипло прошептал Аластор. Фильтр на голосе куда-то испарился, позволяя сдавленному тембру царапнуть горло.       Он упёрся локтями в барную стойку, наклоняясь к Люциферу. Взгляды сцепились, увязая друг в друге. Аластор чувствовал приятный аромат вина и небес, который никогда не сможет перебить отвратительная вонь ада. Аластор сам наверняка пах кровью и гнилью, и ему всегда было плевать на это, но только не в нескольких сантиметрах от такого чистого и чудесного сознания. — Даже зная, что я пришёл сюда не из искренних побуждений, вы ничего не делаете, — прошептал Аластор, невесомо прикасаясь кончиками пальцев к бледной шее. Горло дрогнуло, проталкивая слюну. Мягкий выдох Люцифера успокоиться не помог. По стенам запрыгали тени и символы вуду. — Потому что только непрощенный понимает, как важно прощение, — нежно, слишком нежно для того, кто управляет чёртовым Адом, произнёс Люцифер.       Аластор бессильно зарычал. Зачем он так? Почему говорит, как будто ему не насрать. Как будто он не был бы первым в очереди на его убийство. — Пожалуйста… — почти одними губами произнёс Аластор, поднимая абсолютно потерянный взгляд на Люцифера.       Он сам не понимал, о чем просил. Замолчи. Продолжай. Уничтожь меня. Прости меня, как не простили тебя. Дай мне почувствовать эту силу. Не магическую. Силу духа и сердца. У меня ни того, ни другого нет, я с самого начала погряз в пучине внешней и внутренней тьмы, не подпуская к себе никого, потому что внутри люди слишком мягкие и нежные. Я знаю, я самолично это чувствовал голыми руками. От помех болит горло, от вечной улыбки лицо. Хочется кричать, разорвать себя на куски, лишь бы перестать ощущать эти ниточки. Хочется ощутить настоящую, высшую власть над собой.       И Люцифер понял. Каким-то неведомым образом понял. Или Аластор просто безумно бормотал ему все эти вещи? Не важно. Люцифер ласково улыбнулся ему и наклонил голову, давая доступ к шее. Горящий взгляд искушал не сдерживаться.       Аластор обречённо застонал, признавая бессилие перед этим существом. Зажмурившись, он притянул Люцифера за воротник ещё ближе и впился в нежную кожу зубами.       Святая кровь была слаще всего, что ему доводилось пробовать. Она жгла язык, пьянила сильнее вина, отчего и так пьяное сознание окончательно отключилось. Сверху послышалось тихое шипение, и Аластор, словно котенок, заскользил по ранам от зубов языком, успокаивая и слизывая остатки крови. Чужие руки обняли Аластора под лопатки, и его внезапно дёрнуло. Хлопнуло несколько пар крыльев, и Люцифер упал на диван, аккуратно размещая Аластора у себя на коленях. — Не убирай! — Аластор нахмурился, в отчаянии протягивая руку к белоснежным перьям.       Зарывшись пальцами в мягкое крыло, Аластор рвано выдохнул и снова приник к шее, наполняя рот тёплой сладкой кровью. Люцифер мимолетно поморщился от приятной боли, обнимая его за затылок. Пальцы без перчаток (когда только успел снять?) вопросительно замерли рядом с ушами. — Да, можно, — прошептал Аластор, перебирая покалывающие то ли электричеством, то ли божественной силой перья. — Вам можно всё.       Люцифер тихо фыркнул и с наслаждением погладил подрагивающие уши. Аластор неожиданно для самого себя застонал, сильнее стискивая зубы на чужой коже. Он никогда не испытывал подобного. Он захлебывался в удовольствии, не в силах сконцентрироваться на чём-то одном. Люцифер обнял его свободной рукой, потому что трясло Аластора нещадно. Ему даже показалось, что вместе со слюной на коже холодили слезы.       Внутренности дрожали от восхитительной смеси незнакомого до этого вожделения и почти животного страха. Мощь Люцифера окутывала его, подбираясь под кожу, вместе с кровью обласкивала губы, передавая через нежные прикосновения к короткой шерсти на ушах бесконечную нежность. Аластор впервые в жизни подчинялся, получая от этого удовольствие. Ангельская сила не давила, не дергала, словно безжалостный кукловод. Она укрывала, защищая и наполняя энергией. Такой силе хотелось принадлежать. Хотелось на вечность остаться у чужих ног, ощущая нежную руку в волосах. Кто-то назвал бы это слабостью. Другие зависимостью мазохиста. А третьи назвали бы любовью.       Помехи зашумели, больно ударяя по ушам. Аластора тряхнуло. Люцифер прижал его к себе, давая опору. Ласково провел ладонью по худой спине, успокаивая. — Если бы у меня была свободна душа, я бы отдал её вам, — Аластор, уперевшись ладонями в спинку дивана, немного отстранился, заглядывая Люциферу в глаза. — Я бы позаботился о ней, — улыбнулся Люцифер, откровенно любуясь Аластором. Растрепанные волосы, сбитое дыхание, чистый искренний голос и впервые на его памяти спокойная улыбка.       На тонких губах осталось немного золота. Аластор, заметив чужой взгляд, наклонил голову, позволяя Королю Ада попробовать себя на вкус. Никогда ещё поцелуй не был таким приятным.