I want love

      Хината много думала об этом и решила, что бежать нет смысла. Она хочет Саске не только как альфу, но и как мужчину. Невозможно спокойно смотреть, когда он общается с другими девушками-альфами или омегами, Хината прячет глубоко накатывающую ревность. К тому же, сам Саске далеко не железный, он — альфа, которому нужна физическая близость, не считая поцелуев и объятий. Порою Хината чувствует его жар утром, когда он жмётся и волей неволей трётся о неё возбуждённым членом. Во сне Саске льнёт близко, обволакивает запахом и прижимает ближе к груди.       Порою Хината просто мокнет от подобной близости, хочется прижаться ещё ближе и повязаться. Рано или поздно им придётся сделать это с пришедшим циклом, а у Саске — гон.       У неё никого не было, кроме Наруто. Узумаки был единственным человеком, которому можно было открыть себя и не бояться собственного тела. Он подарил ей уверенность в себе, говорил о том, как она красива, что прекраснее всех. Эти слова не предназначались ради успокоения, они правдивы, и Хината верила в себя как никогда. Благодаря Узумаки она смогла побороть страх перед собой, вырваться из кокона затравленности и зажить по новой.       Непривычно менять старый уклад жизни, поэтому Хината продолжает работать, стойчески игнорируя заинтересованные взгляды окружающих, она понимала, что станет центром обсуждения. Некоторые репортёры навязчиво требуют у неё интервью, но Хината бежит от них как от огня. Вдруг скажет что-то не так или что-то лишнее.       К Хашираме-сан она ходит с завидной регулярностью, который решает хорошенько позаботиться о её здоровье. — Рано или поздно Саске захочет ребёнка, — серьёзно говорит мужчина, — для Учиха важны гены. Я уверен, что твою дочь он принял, но и уверен ещё в том, что Саске тебе не говорил про свой гон? — А что не так? — Хината вопросительно склоняет голову. — Не хочу пугать, но Учиха… Весьма страстны, слава Ками у них гон всего раз в полгода.       Это заставляет Хинату покраснеть, но и заинтригованно прислушаться к словам Хаширамы. Мужчина прочищает горло, будто вспоминая что-то. — Ты справишься, — Хаширама берёт нежную руку Хинаты, глядя с верой в глазах, а затем становится серьёзнее, переключаясь на анализы. — Швы мы сняли, а запах, как я чувствую, ты стала контролировать лучше? — Да, — Хината кивает. — Всё благодаря вашей заботе. — Она встаёт и низко кланяется. — Подними голову, Хината-сан, да и мне не сложно, в самом деле, ты заслуживаешь счастья.       Хината улыбается и может лишь кивнуть.       Она обвиняла себя в том, что Наруто заболел. Не уследила, не заметила его состояния и как итог — стало слишком поздно. Лишилась своего Солнца. «Вина — самый худший враг, Хината-чан. До тех пор пока ты помнишь меня, я буду жить.» — говорил Наруто, держа её руку. Тоска до сих пор переполняет сердце, стоит ей заново просматривать старые записи их совместного похода на пляж. Где Наруто улыбается через экран так, как может только он — неподдельно счастливо. Она порою просматривает их в одиночестве, но в этот раз Саске под боком. Альфе стало интересно самолично увидеть Наруто, которого так любит его истинная.       Этот человек кажется ярким — вот он нежно касается руками её плеч, затем берёт её руку, увлекая в танец. Хината смущается и поддаётся. Они кружат на песке, подобно двум лепесткам и счастливо улыбаются. Такую Хинату Саске никогда не видел, а в душе разрастается какая-то горькая обида, что Наруто занимает столько места в её сердце. Альфа решает, что уж точно постарается не дать её в обиду, укрыть и защитить, пусть и Хината сама вполне может за себя постоять.       Он никогда не забудет, когда к Хинате лип неприятного вида альфа на улице, когда они вышли на маленькое свидание. Сама по себе омега хрупкая по комплекции, но Саске не ожидал, что она способна раскрошить чей-то нос! Мужчина тогда взревел, а Саске одним своим видом отогнал его, а тот, вытирая окровавленный нос, убежал, поджав нос. Омега же тогда лишь улыбнулась и вытерла кулак в крови салфеткой. Пожалуй, Хината умеет и пугать, как и мама. Эта омежья сила ставить на место сильных альф действительно приводит Саске в ступор. — Ты говорила у него нет родственников, он рос в приюте, так? — Саске вглядывается в синие глаза, которые даже через экран излучают счастье и любовь к миру. — Да. У него был крёстный, который часто пропадал в путешествиях. Наруто сам говорил, что Джирайя-сама безалаберный извращённый отшельник, — Хината чуть улыбается. — А его жена постоянно была занята… Её зовут Цунаде, если не ошибаюсь. — Не Сенджу, случаем? — выгибает бровь Саске. — Д-да, как-то так, а ты откуда знаешь? — она удивлённо глядит на лицо альфы. — Она какая-то очень дальняя родственница Хаширамы, — Саске вспоминает её. Цунаде Сенджу, лучшая из лучших, исследует природу омег и даже получила несколько знаменитых наград от самого императора за вклад в развитие медицины. Он помнит, как даже Мадара прятался от неё в прошлом, когда Хаширама чуть было не погиб из-за него, а Цунаде приехала в Токио для помощи. — О. Мир тесен, — говорит Хината. — Она нам помогала иногда после переезда и с моим состоянием, когда у меня случилась течка. Хорошая женщина.       Саске вспоминает побитое лицо Мадары (очень заслуженно побитое) и не решается возразить. — Пожалуй. А мы связаны больше, чем ты думаешь. — Ну, да. Мы же истинные, — она смеётся.       Саске смотрит на нежное лицо, в глазах видно собственное отражение, и он мягко касается пальцами подбородка, чтобы украсть мгновением робкий поцелуй. Хината подаётся вперёд, не желая разрывать сладостный контакт, и Саске ощущает мгновенно нарастающее возбуждение. Запах сгущается, становясь сладким, доносится приятный аромат смеси различных цветов, этот букет заставляет альфу нервно сглотнуть после того, как Хината отстраняется. В идущем свете от экрана телевизора её лицо кажется совершенством, влажные губы поблёскивают, а тихий выдох заставляет альфу прижаться вновь.       Хината тихо стонет сквозь поцелуй от такого напора — Саске берёт её руки и прижимает к дивану, близость пьянит и возбуждение невозможно сдерживать. Слаще этих губ он никогда прежде не пробовал, нежнее кожи на тонкой шее, которую Хината добровольно подставляет, он не ощущал. Омега же в этот момент не может унять собственное сердце, стучащее невыносимо быстро, она глядит на лицо альфы и видит в глубине чёрных глаз непреодолимое желание.       Хината чуть улыбается, освобождает свои ладони от нервной хватки и тянется к Саске, чтобы крепко обнять. Тело альфы горячее, грудью она прижимается к его груди, ощущая стук сердца, а аромат выпечки заполняет комнату. — Саске-кун, позволь мне провести с тобой гон.       Учиха замирает от её слов, произнесённых прямо у уха и улыбается. Он чувствует лёгкое покалывание около сердца — Хината волнуется. — Хорошо, — Саске ложится и сгребает в охапку омегу, ощущая себя самым счастливым. — Но почему? — Я подумала, что нет смысла бежать от… неизбежного, — она переводит взгляд на экран, где застыла спина Наруто. — Но это не значит, что я решилась только потому, что мы — истинные, я принимаю тебя, Саске-кун, всего тебя. Наруто дал мне понять, что моё существование не бессмысленно, что я могу быть любима.       Что настоящая любовь существует. Вне правил истинности, она тягучая, приятная и позволила выкарабкаться из забвения. Было ли справедливо то, что он умер, страдая? Конечно, нет. В последние минуты он не жалел ни о чём, оставляя меня и Химавари. Любить — это прекрасно, Саске-кун, это значит уметь отдавать и принимать, при этом не терять себя от накатывающей эйфории. Мне казалось, что в том пустом доме наша любовь испарилась, исчезла навсегда, но она заключена в нашей дочери. Она — доказательство того, что Наруто не исчез, а лишь просто ушёл в вечный сон. Встретив тебя, я испугалась на мгновение. Что снова буду одинока, но это далеко не так на самом деле. Настоящее — вот на чём строится любовь, о которой я тебе говорю, это наши воспоминания и чувства здесь и сейчас. Понимаешь? Я говорю всё это, потому что хочу, чтобы ты познал то же, что и я. Конечно, мы истинные, наше притяжение невозможно объяснить, это что-то за гранью того, о чём я говорю и я немного даже рада этому. Ведь встреть я тебя будучи самой обычной омегой, не как твоя судьба, то даже бы и не решилась подойти и заговорить. Зачем? Я ведь решила, что буду стараться ради дочери, но жизнь распорядилась иначе…       Саске внимательно слушает её длинный монолог и кивает её словам. — Может быть я не до конца понимаю, но я счастлив, что ты готова стать моей. Истинность, метка, наша связь неразлучна. Я никогда не любил, понимаешь? Мне это было не нужно до тех пор пока не появилась ты. Я проживал дни с чёткой целью достичь высот и стать хорошим преемником, это моя миссия, предписанная моим отцом, затем и дядей. Иногда я сомневался в том, что делаю, но я получаю настоящее удовольствие, обучаясь новому. Мне нравился мир, где я один, но встретив тебя, я открыл для себя другую часть жизни.       Я хочу видеть тебя счастливой, как я уже говорил, то сделаю всё ради этого. Мне повезло, что это ты, Хината. Ты прекрасна и нежна, подобно цветку, мой эгоизм — альфа — шепчет, что я должен спрятать тебя ото всех, но я бы тогда не отличался от обычного животного. Быть твоим космосом, занимать все твои мысли… Хочу этого невыносимо. С каждым днём я понимаю, что становлюсь жадным, но я готов мириться с этим пока ты счастлива.       Хината тихо охает от горячего шёпота. Саске говорил быстро, выдал всё, что у него духу, выглядя при этом невероятно счастливым и красивым в полутьме. Она чувствует его счастье, его эмоции от радости до волнения — всё это просачивается через неё. Не надо даже слов, чтобы понять… Учиха Саске любит.       Хината в следующие дни чувствует нервозность, потому что Саске несколько раздражён и просит не обращать внимания на это, что это нормально перед гоном. Он описал это чувство как нежелание общаться или видеться с кем-либо, будто тело готовится к непростому периоду. Химавари по соображением безопасности остаётся у Микото и даже не возражает. Хината приготовила для проведение гона всё самое необходимое — салаты, воду, ибо Саске предупредил, что трёх дней ему обычно не хватает. Она относится к этому с пониманием и готовится морально. Течки более не было с последнего раза, да и возможно ли, что Саске вызовет её? Хината решает не загадывать наперёд и ждёт назначенного дня.       Гон приходит неожиданно глубокой ночью, когда Хината заспанно глядит на лицо Саске. Она быстро пишет Мадаре-сану, что всё началось, на что тот коротко отвечает: «Ок. Можете отдохнуть недельку.» — Началось? — Хината чувствует нервозность и нервно сглатывает, глядя, как Саске мелко дрожит и тяжело кивает. Она приносит бутылку воды, к которой он жадно припадает и затем льнёт к объятиям. — Ты горишь, нужно раздеться.       Хината дрожащими пальчиками расстёгивает пуговицы на пижаме и открывает потрясающий вид на крепкое тело, бледная кожа мягкая и нежная на ощупь. Саске дрожит от прикосновений, будто сдерживается, а его запах сгущается, давит, заставляя омегу склонить голову от тяжести феромонов. Такого насыщенного запаха выпечки Хината никогда не чувствовала — он буквально оседает на языке, подобно сахару и туманит разум. Она смахивает наваждение и освобождает альфу от всей одежды — крупный член стоит, сочась смазкой, и Саске приподнимается. Хината чувствует, что это только начало, он сдерживает себя, целует мягко и непринуждённо, будто не желает напугать, а для этого нужна просто стальная выдержка.       Глаза Саске кажутся чернее ночи в темноте, а в вместе с тем в чарующей глубине Хината видит красный огонёк. Он пугающий и одновременно затягивающий, словно сладкая приманка. Она освобождает и себя от одежды, отчего Саске выдыхает от красивого вида упругих грудей, тонких рук, пытающихся закрыться от него, но он заставляет себя освободиться от пелены перед глазами и рассмотреть свою омегу как следует на нежном свете прикроватной лампы.       От чужого взгляда неловко — непривычно, никто и никогда так давно не смотрел с таким сильным желанием завладеть, и Хината тихо стонет от того, как чужие губы решили прижаться к её шее. Почти безобидный укус от чужих зубов ощущается огнём на шее, на ключицах, и Саске касается пальцами мягкого лона, что во всю течёт, а от Хинаты так и веет её собственными феромонами. Осознание приходит не сразу. «Течка!»       Хината понимает, что теряет связь с реальностью, и отдаётся Саске. Он шипит от возбуждения, но разум в глубине твердит не быть слишком напористым, и он не торопится, проталкивает пальцы в тесноту, смазка позволяет делать это без проблем, чтобы подготовить омегу для него. И даже после растяжки сладостная узость пьянит ещё больше. Хината громко охает от члена внутри, — он растягивает влажные стенки, и Саске засаживает до самых яиц, хватает Хинату за ноги, чтобы вбиться глубже — до самой матки.       Его целью становится выбить из омеги стоны, вытрахать душу и жадно сделать своей. Хината отвечает на все его движения, машет бёдрами, поддаваясь страсти. Течка разгоняет кровь по венам, а перед глазами пелена, Саске целует в губы, срывая стоны от каждого его движения, переворачивает Хинату, чтобы ухватиться по-удобнее за мягкие бёдра и толкнуться глубже.       Семя пачкает их обоих, и Саске смотрит на то, как член набухает в мягком влагалище и соединяет их тела теснее, Хината просит больше и целует мокрые губы альфы. Затем отрывается, чтобы посмотреть на вытянувшиеся клыки, готовые подарить ей метку, и Хината убирает мешающиеся волосы. Саске смотрит на притягательную шею, которую доверчиво показывает ему истинная и мягко целует перед тем как поставить метку. Это подобно священному обряду — поцеловать, лизнуть, а затем медленно вонзить, срывая с целованных губ стон. Его член сжимают теснее, когда Хината громко кричит от образовывающейся связи. — Моя любимая… — шепчет Саске, словно загипнотизированный. След от его зубов становится красным.       Первая сцепка проходит успешно, а когда узел отпадает, Саске уносит омегу в ванную. Чтобы продолжить там. Хината еле держится на ногах, но альфа поднимает её на руки — член входит глубже, а головка будто намеревается проткнуть её, отчего девушка не сдерживает крик. Саске кончает много и снова, не даёт ни единой капле упасть, затем вяжет раз за разом, кажется, будто омега убежит, но паранойя становится бессмысленной, когда Хината припадает губами к его губам, чтобы мокро и влажно зацеловать.       Хината переполнена чужим семенем, она вытекает бесконечно из неё, и Саске сменяет бешеный ритм движений на плавный, укладывает омегу на кровать, пристраивается сзади и с нежностью покусывает шею, где расцветает укус. Член входит снова без малейшего сопротивления, мысли о том, что Хината будет готова принять его всегда и везде кажется сумасшедшей и притягательной. Саске никогда не ощущал чего-то настолько потрясающего — Хината отвечает со всей страстью, отдаётся раз за разом. В один момент он и не понимает, что толкается в бессознательное тело и на миг пугается. Спит. Саске облегчённо вздыхает и вытаскивает всё ещё напряжённый член из мягкого влагалища, чтобы лечь рядом с омегой и уснуть, глядя в красивое и заплаканное лицо.       Усилившийся запах будит Саске, и первое, что он видит — лицо Хинаты, на ней любимый шёлковый халатик, на подносе в руках салат с морепродуктами и вода. — Тебе нужно поесть, — она робко улыбается, а под глазами тени. — Спасибо, — Саске смущённо отводит взгляд. За ним так никогда не ухаживали. — Я не слишком перестарался? — Ну…       Хината пускает смешок, когда видит на лице Саске отчаяние и стремится разогнать все его плохие мысли. — Это было потрясающе. Ты не выпускал меня всю ночь, ты в курсе?       Саске удивлённо глядит на время — уже обед, но гон даёт о себе знать с усиливающейся течкой Хинаты. Он быстро прожёвывает салат и выпивает воду, чтобы снова приняться за податливую омегу перед ним.       Хината теперь в полной мере понимает, о чём её предупреждал Хаширама-сан. Саске абсолютно не насытен, возможно, влияние истинности и генов Учиха делают своё дело, но Хината не может уже стонать от яростных движений Саске внутри неё — член проникает глубоко, не даёт вдохнуть. Сцепка делает почти больно, но влагалище растянуто так, что так могло бы войти два Саске, а течка усиливает все эти сладкие, но в то же время мучительные чувства. Горячо от поцелуев, на глазах слёзы от очередного оргазма. Пальцы Саске касаются её клитора, трут уверенно и быстро, вырывая из горла крики раз за разом.       Кожа к коже — тело горит огнём, а мозги плавятся. Течка уже не кажется суровым испытанием, все чувства накалены до предела, пока Саске не успокаивается в очередной раз. — Я сейчас умру… — шепчет Хината, когда разум проясняется, а Саске вновь её повязал. — Не надо… — Саске выглядит будто посвежевшим.       Веки становятся тяжёлыми в очередной раз, и Хината закрывает глаза.       Саске чувствует себя как никогда посвежевшим и просыпается, будто родился вновь, под боком спит Хината, и он с ужасом обнаруживает на ней следы на руках, ногах, везде, — от пальцев, зубов, они расцветают синяками на нежно-бледной коже. Омега крепко спит и тихо дрожит от прохлады, и Саске мягко укрывает девушку одеялом. Он не решается будить и заказывает в ресторане еду, тело болит от невероятнейшего марафона в его жизни, а в ванной он глядит на метку на своей шее. Саске ведь и не помнит как Хината успела поставить, но чувствует себя счастливым. Улыбка до ушей кажется совсем не его, а эйфория захлёстывает с головой.       Это то, что называют «окрылённый счастьем», и Саске уходит к Хинате, чтобы разбудить. Она устало раскрывает глаза и улыбается. — Саске-кун… — Кушать? — Накормишь меня? А то я не могу пошевелиться… — С радостью.       Учиха бы никогда не подумал, что будет кормить свою омегу с рук и хотел бы растянуть это действо до бесконечности. — Я не сдержался, прости, — неловко хмыкает Саске, когда девушка прожёвывает мясо. — Хаширама-сан предупреждал меня, что Учиха довольно… Выносливы, так что я морально приготовилась, — Хината неловко улыбается. Всё тело отдаётся ноющей болью при любом движении, всё, что сейчас волнует — это наестся до отвала. — Тебе же… понравилось? — Саске боится, что мог быть плох, но Хината лишь смеётся. — Глупый, конечно. Ведь это был ты.       Саске тихо смеётся, понимая, что чувствует себя маленьким ребёнком. — Я тебя люблю, — говорит он, и Хината робко поднимает уголки губ, глядя на то, как солнце играется на ресницах Саске, а его глаза суживаются от улыбки. — И я тебя люблю.

Полгода спустя.

      Химавари растёт слишком быстро для альфы. Не так давно у неё случился гон, представляешь? Саске позвонили со школы, хорошо, что я оставила его номер как резервный. Чуть не умерла от волнения! Но всё обошлось, у неё много друзей, иногда она приводит их в наш дом. Я переехала к Саске, и как он мог жить в такой большой квартире один? Не понимаю. Да, много чего произошло, но я так счастлива… Надеюсь, ты меня услышишь. У меня всё хорошо, как и ты хотел, сейчас меня отправили в незапланированный долгосрочный отпуск, я и сама не поняла как всё произошло. В этот раз всё куда лучше и приятнее, Саске не отпускает меня одну куда-либо, просит Микото-сан присмотреть за мной, но я же не маленькая девочка, верно? Хаширама-сан лично присматривает, говорит, что нужно много кушать постного мяса и рыбу, фу. А! Это мальчик… Помнишь, как ты говорил, что нет разницы, кто будет, что будешь любить, не смотря ни на что? Саске говорил также, но честно признался, что мальчик — это наследник Учиха. В этот раз беременность протекает куда лучше, но иногда мне тяжело и так горестно, а Саске чувствует и сразу приезжает — беспокоится, чувствует даже сквозь километры моё состояние. Это так невероятно. Мой отец приходил… Снова. До сих пор не знаю как к нему относиться, между нами огромная пропасть, которую заполняет наша дочь, но простить сложно, может быть, я веду себя глупо, прошлое — это прошлое… Не знаю, тяжело думать. Спасибо, что выслушал меня, Наруто-кун. Как ты там? Надеюсь, ты присматриваешь за нами…       Хината нежно глядит на могилу мужа. В городе, полном воспоминании, она чувствует тянущую ностальгию. Тот самый пляж, где Наруто сделал ей предложение, кафе, в котором они любили бывать, их съёмная квартирка не меняется. Вечером Саске разминает плечи в снятом номере отеля и ноги. От прикосновений чуть щекотно, затем альфа нежно касается живота, где бьётся маленькое сердечко.       До сих пор сложно осознать, что он будет отцом. Трепет, сладостное ожидание кажутся невыносимыми. Их маленькое чудо совсем скоро увидит свет, мама почти плакала, узнав о беременности и носится с Хинатой как с новорожденной. Отец по обычаю не показал эмоций, но уголки губ довольно приподнялись. Саске никогда не чувствовал себя таким счастливым.       Беременным, оказывается, тяжело — Хината стала капризной и иногда пугает неожиданными слезами. Хаширама-сан сказал, что это нормально, не стоит забывать, что у Хинаты гормональный фон всё ещё не стабилен, что её настроение будет скакать от «всё хорошо» до «ненавижу всех». Токсикоз, ослабленное состояние — всё это Хината пережила, и Саске удивляется героизму омег и женщин. — Как ты смотришь на то, чтобы сыграть свадьбу? — Саске мягко берёт её руку и глядит на удивлённое лицо. Я хочу, чтобы ты носила мою фамилию. Я пойму, если ты захочешь оставаться Узумаки. — Я… М-м-м, — Хината в ступоре. Она и не задумывалась о свадьбе. Официально стать частью семьи Учиха? — Я подумаю. — Омега касается щеки Саске, а в его глазах расцветает надежда.