Снова вместе

Жизнь стремительно покидала Дарта Вейдера. Он ни о чем не жалел, кроме, пожалуй, того, что не узнал своего замечательного сына раньше. Да, он совершил много таких дел, которыми не стоило бы гордиться, но в итоге все это служило на благо империи и обеспечивало безопасность, стабильность и порядок в галактике. А теперь он уходил из жизни и уходила из жизни Империя после смерти своего монарха и его единственного наследника. Но даже и империи Дарту Вейдеру было не жаль. Не разрушат ее так просто. Все равно что-то хорошее от нее останется. Прошла минута. Люк смотрел через пелену слез, как его только что обретенный отец сделал последний судорожный и болезненный вдох. — Отец! — позвал Люк, сглатывая слезы, — Энакин! Но Люку никто не ответил. Он остался один в запасном маленьком ангаре боевой станции. Вейдер закрыл глаза, заболевшие от непривычно яркого освещения. Веки стали очень тяжелыми, все тело болело, чесалась правая рука, потерянная уже двадцать семь лет назад. Он лежал, прислонившись к металлической стене, и слушал тихое гудение различных систем станции. Это произошло постепенно. Он практически ничего не понял, а в один момент перестал ощущать боль. Это было очень странно и непривычно. Последние двадцать три года боль была постоянным спутником его жизни. Потом он перестал чувствовать давящую тяжесть брони. Дышать было легко и приятно, и он сделал глубокий вдох. В воздухе ощущался приятный запах, опознать который Вейдер не смог. Кажется так пахло на Набу, но он был не уверен. Запах ассоциировался с двумя самыми лучшими женщинами в мире: мамой и Падме. Он постарался открыть глаза, и у него это получилось, но он ничего не увидел. Вокруг него была кромешная темнота, в которой через, вероятно, несколько минут появились звезды. Они были необычайно яркими и красивыми. Созвездия не читались. Вейдер не видел таких нигде. Прошло еще некоторое время и он захотел встать. Двигаться было как никогда легко. Ему не мешали больше громоздкие доспехи. Вейдер осмотрел себя. Он был одет в такую же одежду, что и во время своего пребывания в храме джедаев. Он поднял к глазам руки. Они обе были из живой плоти и это было необыкновенно. Он поднял руки к голове и взъерошил себе волосы. Он шел вперед по неширокой дороге. В этом месте было очень пусто и тихо, но это не пугало, а успокаивало. Ему казалось, что прошло довольно много времени, хотя в этом месте почти ничего не поменялось, только звезды немного изменили свое положение. Наконец кое-что изменилось, и Вейдер заметил бледное свечение впереди. Под куполом, не охватываемым взглядом, находился источник свечения. Вейдер оглядел купол. Он был очень большим и отражал окружающие звезды. Свет исходил из арочного проема, украшенного дивными узорами. Вейдер зашел внутрь. Под куполом появился звук и цвет. По мягкой светло-зеленой траве разливался нежный теплый свет. Вейдер закрыл глаза и долго наслаждался густым воздухом, насыщенным цветочными ароматами, и журчанием воды. — Энакин? — медленно и как-то неуверенно проговорил голос старого наставника из-за спины. — Кеноби! — Вейдер открыл глаза и отшатнулся назад, сжимаясь, как кошка, готовая к прыжку. Оби-Ван в длинном плаще стоял и смотрел с горечью на покойного бывшего ученика. — Не бойся. — он говорил тихо и очень спокойно, — Ты умер, как и все здесь. Меня можешь не бояться. Я никогда не хотел причинять тебе зла. — Да ну? — протянул Вейдер, выпрямляясь. Он понял, как глупо выглядел. — Как мило, что ты забыл Мустафар. — К спокойствию призываю, — сказал, опираясь на трость старенький зеленый магистр Йода, — все мы здесь, и ссоры не к чему нам. Скайуокер юный, видимо вернулся к свету ты перед смертью. — это прозвучало то ли утверждением, то ли вопросом, Вейдер не понял. — Откуда такая уверенность, магистр? — спросил он все также настороженно. — Сюда не пускают тьму, — просто ответил Оби-Ван Кеноби. — Энакин, я думаю, ты захочешь кое с кем встретиться. Вейдер внимательно поглядел на Оби-Вана и пошел за ним вглубь этого странного сада. Он стоял в тени высоких кустов и глядел на освященную мягким теплым светом поляну, посередине которой стоял высокий мраморный фонтан в три яруса. Вода, вытекающая из фонтана, собиралась в песчаном русле и ручейком текла куда-то дальше. На бортике фонтана сидела девушка в легком платье и что-то нежное напевала, расчесывая и укладывая на плечи роскошные каштановые локоны. Вейдер судорожно сглотнул, когда понял, кто перед ним. Он обернулся задать вопрос Оби-Вану, но джедай как в воду канул. — Падме? — осторожно спросил он, когда подошел ближе и сел на некотором расстоянии от нереально красивой, но неживой девушки. Девушка подняла на Вейдера огромные карие глаза, ярко выделяющиеся на бледном мистически очаровательном личике. — Падме? — повторил вопрос Вейдер и протянул руку к руке девушки, чтобы удостовериться, она настоящая, не мираж, не видение. — Эни, — Падме, а это определенно была она, робея, взяла Вейдера за руку и придвинулась ближе. Ее руки были холодны, как лед, но нежны, как раньше, когда они оба были живы и счастливы вместе. Вейдер был полностью сосредоточен, на глазах девушки, а та придвинулась ближе и села вплотную к нему, крепко прижавшись и положив голову на ему плечо. — Прости, — тихо произнесла Падме. Ее голос казался Вейдеру эхом от того звонкого и чистого, который он слышал больше двадцати лет назад. Тут он понял, что Падме перед ним извиняется, но это было очень неправильно. Это он должен был извиняться, на коленях молить о прощении, но извинялась она, та, которую он убил собственными руками не за что. — За что? — спросил он, обнимая Падме свободный рукой. — За все. За измену твоим идеалам. За предательство нашей любви. За недоверие. За… — она запнулась и подняла голову, заглядывая в глаза Вейдеру, — За Мустафар. Он не выдержал ее взгляда и потупился. В том, что произошло на Мустафаре, был виноват только он. Ну, и, может быть, Оби-Ван, но точно не Падме. Она пала жертвой его заблуждений и его жажды власти. И Вейдер поторопился высказать эту мысль Падме, которая, внимательно выслушав его, опять положила голову на плечо. Тихо журчал фонтан, разбрызгивая капли воды, отражавшие в многократном объеме свет, падавший на них. Сами собой в воде материализовались маленькие белые и желтые рыбки и большая золотая. — Что это? — спросил удивленно Вейдер у Падме, зачерпнувшей в сложенные лодочкой ладони немного воды и маленькую рыбку. — Рыбки, — ответила девушка, поднося рыбку к глазам и внимательно ее разглядывая, а потом показывая Вейдеру. Он улыбнулся. Рыбка была красивая и изящная. Падме тоже была красивая и счастливая. — Я вижу, — он зачерпнул новую рыбку и передал девушке, когда та отпустила предыдущую, — А как они появились? — Ты захотел, — Падме с благодарной улыбкой подставила ладони, принимая новую рыбку. — Всмысле? — Мы умерли и теперь можно все. Тем более тут. Журчал фонтан, цвели маленькими белыми цветочками кусты, что-то напевали птички, а Вейдер и Падме сидели, обнявшись, на влажном камне, тихо говорили и смотрели на рыбок.