Клянусь

       — Я не хочу тебя больше видеть! — Амалия злобно швырнула подушку в свою телохранительницу, а после спряталась под одеялом.        — Принцесса, — Евангелина тяжко вздохнула, нагнулась и принялась собирать все разбросанные игрушки и подушки, монотонно возвращая их на места, при этом всём лишь тяжко вздыхая, но ничего не говоря, и, наконец, когда последняя игрушка была посажена на место, и в руках осталась лишь подушка, кра позволила себе приблизиться к чужой кровати, аккуратно усаживаясь на самый край, все еще держа подушку в руках, нервно теребя её уголки, пытаясь таким образом хоть как-то справиться с волнением. — Ваше Высочество, прошу, выслушайте меня, — в ответ лишь тишина, и спустя несколько долгих секунд - тихий всхлип, тут же подавленный принцессой. — Ваше Высочество, я искренне сожалею о случившемся и прошу у вас прощения, обещаю, более такого не повторится, — Ева протянула руку к Амалии, но тут же ее одернула, возвращая на подушку.        — Вот и как я тебя должна прощать, когда ты извиняешься просто потому, что так надо?! В тебе нет ни капли искренности! Ужасно! — Амалия уже не скрывала своих слез, голос ее дрожал, был хрипловат, и это заставляло Еву одновременно дрожать от беспокойства и беспомощности, и скрипеть зубами от гнева и негодования, и что в итоге победит - неизвестно.        — Ваше Высочество, прошу, давайте всё обсудим и разберёмся в этом как взрослые, адекватные люди, — Евангелина не теряла надежд достучаться до принцессы, чтобы после спокойно обсудить произошедшее и наконец выяснить, за что вообще она просит прощения то, ведь сама кра совершенно не понимала, чем же расстроила юную принцессу, и как теперь с этим справиться.        — Ты сама знаешь что произошло! Но даже так продолжаешь играть и упрямится, обижая меня еще больше! Проваливай! — Амалия резко вскочила, сбросила с себя одеяло и обвиняюще тыкнула пальцем в грудь телохранительницы, смотря глазами полными слез обиды, гнева и боли.        — Ваше Высочество... — Евангелина не знала как на это реагировать и что вообще делать, ведь даже причина такого настроения девочки, и то где же сама кра провинилась, была неизвестна, но при этом сама Амалия вот уже в который раз продолжала утверждать, что Ева и сама должна все прекрасно знать, но откуда, видимо, ее волновало.        — Вон! — Амалия с силой ударила в плечи своей телохранительницы, сбрасывая ее с кровати, а та и не сопротивлялась, лишь молча и покорно поднялась с пола, поклонилась и вышла из комнаты, закрывая дверь, более не говоря ни слова. — Ушла... — тихо, дрожащим голосом прошептала Амалия, широко раскрытыми глазами смотря на закрытую дверь в собственные покои, а после громко всхлипнула и принялась рыдать с еще большей силой.        А всё это произошло из-за одной сцены, произошедшей часом ранее.        Тогда Амалия бегала по всему дворцу, в поисках своей телохранительницы, что сквозь землю провалилась. У кого бы не спросила - ответ один, не видели, не знают, не слышали. Спустя час таких похождений раздражение и желание высказать всё кра при первой же возможности, пропало, сменившись беспокойством и страхом. В голову начали лезть не самые хорошие мысли, а вслед за ними и воспоминания. Помнится, когда-то в детстве, такое уже происходило, и закончилось это тем, что юная принцесса получила известие о смерти собственной матери, и что пока она бегала по дворцу, пытаясь разузнать где она, ее уже не было в этом мире. И вот ситуация повторялась. Никто не знает, где Ева, а она в одиночестве бегает по двору, пытаясь ее найти, ловя на себе косые взгляды. До этого Евангелина никогда так не пропадала, она никогда ее не бросала, никогда не позволяла себе молча уйти дольше чем на пол часа, и даже так кто-то всегда был осведомлён о том, где же кра находится, а сейчас, казалось бы, даже земля, по которой они ходят, не даст ответ, словно и не было Евы, пропала и всё, и знать никто об этом не знает. И вот прошел час, второй, а кра все нет и нет. Ее комната пуста, тренировочный двор, их любимые места, сады, столовая, дворик, коридоры, тронный зал, и многие, многие другие места, где раньше бывала Ева, были так же пусты. Ее нигде не было. Амалия уже не знала что ей делать. Никто не знает куда делась кра, ну что это такое! Не могла же она в один момент просто исчезнуть? Не могла же? Она ведь так с ней не поступит?        Время бежало все быстрее, страх сковывал все сильнее, тугой ком подступил к горлу, а слезы заблестели на глазах, губы задрожали, руки тряслись, но Амалия продолжала искать телохранительницу, про себя моля Садиду лишь о том, чтобы она нашлась, живая, здоровая, и Амалия смогла высказать ей всё, что она о ней думает. Но время шло, уже наступал вечер, а кра так и не было, и никто не мог ее найти, пока, наконец, какой-то стражник не сообщил, что видел девушку, похожую на Евангелину, где-то в районе дворцовых ворот, и услышав это Амалия рванула туда, уже обдумывая варианты произошедшего, того, что и заставило девушку с ней так поступить и бросить одну, со своими страхами и переживаниями, на весь день. Ну должна же быть этому веская причина!        Как оказалось - нет, не должна. Когда вся запыхавшаяся Амалия прибежала к дворцовым воротам ее встретила счастливая, довольная Ева, вся красивая, нарядная, с множеством заколок и цветов в волосах, которые, к слову, ей невероятно шли, и тот, кто делал ей прическу, вплетая каждое украшение, явно старался.        Когда Амалия взглянула на Евангелину, она лишь широко улыбнулась, неловко хихикнув, видимо смеясь с самой принцессы, ведь та сейчас выглядела абсолютно неряшливо. Растрепанные волосы, заплаканные глаза, помятая одежда, го даже сама Амалия об этом не беспокоилась, предпочитая этим мелочам действительно большую проблему - пропажу Евангелины, а та сейчас просто так стоит перед ней, вся довольная, красивая, да ещё и смеётся?!        На суровый вопрос о том, где Ева была, кра лишь вновь хихикнула, радостно прощебетав, что познакомилась с одной юной девушкой, и та пригласила ее в город отдохнуть, ну а кра, подумав, что Амалия не будет против, решила не упускать возможность и отдохнуть.        Сказать, что Амалия была возмущена - ничего не сказать. Столько злобы она за свои десять лет существования еще не испытывала! Она, значит, бегала тут, искала, а Ева просто без предупреждения ушла веселиться с другими, оставив ее?!        Ну а дальше скандал, крики, слезы, ругань, и, наконец, одиночество.        Вдруг в дверь раздался стук, но Амалия даже и не собиралась отвечать. И так ясно, кто стоит за дверью, и она не ошиблась. Дверь открылась без разрешения, Евангелина вошла в комнату. Держа в руках накрытый поднос, а после, несколько секунд неуверенно потоптавшись на месте, она двинулась к кровати, на которой сидела Амалия, уже успевшая вновь спрятаться под одеяло.        — Амалия, — тихо позвала Ева, аккуратно присаживаясь на край кровати, как и получасом ранее. — Я... Мне жаль, что я тебя обидела. Мне рассказали, что ты сказала меня весь день, а я просто ушла, даже не предупредив. Это ужасный поступок. Я провинилась и как твой телохранитель и как твоя подруга, и мне правда очень жаль. Я надеюсь, что сможешь меня простить... — кра подсела ближе, но руки держала при себе, так и не решаясь поднять одеяло, впрочем, это и не требовалось, ведь спустя несколько секунд Амалия сама вылезла из-под него, бросаясь к Еве, но уже не за тем, чтобы прогнать, а чтобы обнять, наконец, спустя такой долгий и тяжелый день.        — Я прощу тебя, но при одном условии, — садида положила голову на плечо старшей девушки, все так же обнимая ее. — Клянись, что больше так не поступишь, что больше не заставишь меня волноваться и не пропадешь без вести, что больше не бросишь меня одну.        — Это похоже на клятву перед алтарём, — хихикнула Ева, нежно целуя принцессу в лоб.        — Пф, ну и ладно! Какая вообще разница? Назови как хочешь, но если не дашь слово, то и прощать тебя не буду!        — Хорошо, Амалия, я клянусь.