Нарушая запреты

— Мерида, я должна серьезно поговорить с тобой. От этих слов все внутри леденеет. В голову сразу лезут тысячи предположений, о чем именно узнала мама. О четверке за тест во вторник? О просроченном «Грозовом перевале» в городской библиотеке? О том шуточном видео, что они с Моуди записали в четверг? Или… нет, об этом и подумать страшно. Стараясь не выдавать своего волнения, Мерида послушно заходит в комнату матери. Главное — не нервничать и не гнать лошадей. Все, что нужно, мама скажет сама. Не к чему подбрасывать ей идей. — Да, мам. О чем ты хотела поговорить? — Мерида садится на край кровати, разглаживая складки длинной, до середины голени, юбки. Элинор садится рядом и накрывает ее руку своей. Мерида внутренне поникает. Значит, разговор будет действительно серьезный. — Милая, скажи, когда ты в последний раз виделась с Райаном? — вкрадчиво, почти ласково спрашивает мама. Мериде кажется, что ее столкнули в бездонную пропасть. Она догадывалась, что они не смогут прятаться вечно, но надеялась дотянуть до совершеннолетия. И ведь почти получилось — каких-то трёх месяцев не хватило. Но нет. Мама все узнала, и сейчас… сейчас ее, наверно, как минимум посадят под домашний арест. Если не чего похуже. Но, впрочем, сдаваться так сразу Мерида не собиралась. Она была готова отрицать все до последнего. — С Райаном? Макинтошем, ты имеешь в виду? — делает вид, что вовсе не понимает, о чем это мама. — Ну конечно, — кивает мама и повторяет. — Так когда ты с ним виделась? — Ну, допустим, сегодня. И вчера. И позавчера. Когда учишься в одном классе, сложно не замечать друг друга, — упорно строит из себя дурочку Мерида. А сама между тем напряжённо думает, пытаясь сообразить, что именно может быть известно маме, и откуда. Кто их сдал — вот главный вопрос. Неужели Моуди ненароком обмолвилась? И это после десяти лет дружбы! — Я не об этом, милая, — мягко улыбается мама, неотвратимо подходя с главной теме их беседы. — Когда ты в последний раз виделась с ним… в менее формальной обстановке? Деликатность тона матери заставляет Мериду напрячься ещё больше. Она помнит о том, что лжесвидетельство является отягощающим обстоятельством при вынесении приговора, но все равно уверенно врет, глядя маме прямо в глаза: — На Пасху, когда мы заходили к ним в гости вместе с Макгаффинами. Разве ты не помнишь? Она ходит по очень тонкому льду. Если сейчас мама уличит ее во лжи, то весь ее хрупкий мир, выстроенный за последние два года, будет разбит вдребезги. Мерида рискует, но иного выхода она не видит. — А после ты с ним не встречалась? Раньше, насколько я знаю, вы были дружны. А мама все никак не хочет помочь дочери. Мерида не понимает, к чему эти осторожные вопросы — то ли мать и правда не знает ничего о них, то ли надеется добиться чистосердечного признания от дочери. Как бы то ни было, она пожимает плечами: — Да я как-то перестала с ним общаться, когда он начал строить из себя невесть что. Да и в школе мы почти не пересекаемся. — Ну и хорошо, — улыбается мама, и гладит Мериду по плечу. — Я говорила с Эллен, она просто в ужасе от того, куда катится Райан. Говорит, совсем нелюдимым стал, хамит ей постоянно, и постоянно где-то пропадает. Мерида чувствует, как натянутая струна внутри неё расслабляется. Мама ничего не знает. Это просто очередная беседа о том, как важно быть скромной и послушной девочкой, хорошо учится и не прикасаться к алкоголю или, боже упаси, наркотикам. — Ещё очень жалела, что перестал с тобой общаться, — продолжает мама. — И просила поговорить с тобой, может, ты знаешь, где Райан пропадает. Я, конечно, пообещала спросить, но сразу сказала, что ты вряд ли чем-то поможешь. Ты же у меня такая умница, как ты можешь водиться с таким балбесом? Мерида улыбается и согласно кивает головой. О, она могла назвать все бары и клубы, в которых проводил вечера Макинтош. В трети из них он отрывался вместе с ней. Она с удовольствием посмотрела бы, какое выражение приняло бы лицо мамы, услышь она об этом. Но Мама ничегошеньки об этом не знает. И Мерида постарается, чтобы она узнала обо всем как можно позже. — Фу, мама, ну как можно… — она морщит нос, напуская на себя отвращение так, что сорвала бы овации самого Станиславского. — Я помню, как он вырядился на Пасху. Эти цепи, кожаная куртка, да ещё и подводка… Они шли ему. Потрясающе и крышесносно. Особенно подводка. Мерида тащилась от его рокерских прикидов. И уже второй месяц как сама щеголяла в не менее ярких — конечно, в тех местах, где мама ее в жизни искать не будет. На пьяных вечеринках в клубах и пабах. А на Пасху она закидала его таким количеством пошлых анекдотов, что у него случилась форменная истерика. — Я не сомневалась в тебе, — улыбается мама. — Не забывай, что… Дальше следует стандартная лекция о том, как вести себя достойно. Мерида знает ее наизусть, и потому пропускает мимо ушей. Все равно пункт «не врать матери» там идёт гораздо раньше, чем «быть внимательной». Дождавшись, когда мама закончит, Мерида интересуется: — Мааам, а ты же меня отпустишь сегодня к Моуди? Я обещала ей помочь разобраться с новой темой по математике. — Ты надолго? — тут же переходит в атаку мама. — Ну, мы думали в честь пятничного вечера пригласить Эшли и устроить пижамную вечеринку, но если ты будешь против, — мнётся Мерида. Этот диалог в ее голове звучал гораздо лучше, но это было до серьёзного разговора. — Эшли? Это которая Вайнер, да? — спрашивает мама, подозрительно прищуривая глаза. — Да, она самая, — поспешно кивает Мерида. — На год нас младше, учится в той же школе. — На всю ночь, значит? — допрос продолжается. — Да, — осторожно соглашается Мерида, чувствуя, что именно сейчас все должно решиться. Ну, вернее, оно решилось ещё раньше — она все равно сбежала бы, даже не отпусти ее мама, но это вызвало бы определенные трудности. — Чтобы была дома в десять, — строго отрезвел мама и, дождавшись, пока плечи Мерида грустно поникнут, добавила: — Утра, конечно же. — Урааа! Спасибо, мамочка! — Мерида кидается маме на шею, быстро чмокает в щеку и столь же стремительно скачет в свою комнату. — Я тебя-а люблю-у-у! Она правда любит маму. Просто не во всем сходится с ней во взглядах. Раньше она спорила с ней до хрипоты, а потом, по мнению мамы, у неё закончился переходный возраст. На самом деле, просто Мерида поняла, что некоторые вещи ради их общего спокойствия лучше проворачивать без маминого ведома. «Все-таки Макинтош дурно на меня влияет», — улыбается про себя Мерида и надевает под длинное пуританское платье в шотландскую клетку максимально развратный комплект белья. В обычное время он был надежно спрятан, но сегодня повод достать его стопроцентно был. Из того же тайника достаются и отправляются в спортивную сумку и топик кислотного цвета, мини-юбка и кожанка. Сапоги на шпильках, насколько помнит Мерида, она в прошлый раз оставила у Райана. В параллель она набирает сообщение Моуди с просьбой прикрыть ее в случае чего — у них с Эшли на самом деле на сегодня была запланирована спальная вечеринка, только Мериды на ней не будет. У неё найдутся занятия поинтереснее. Сборы прерывает звонок телефона. На экране высвечивается лаконичное: «Р.» — Да, слушаю, — тут же отвечает Мерида, не рискуя называть парня по имени в квартире. — Ида, я жду тебя, — в трубке звучит бархатистый голос Макинтоша. — Как обычно, на соседней улице. Сколько тебе ещё надо времени, чтобы собраться? Одна, две выкуренные сигареты? — Ни одной, — смеётся Мерила, натягивая на ноги туфли. — Я уже выхожу. Не успеешь и раза затянуться, как я буду у тебя. — Спорим, что успею? — Мериде не надо видеть Макинтоша, чтобы знать, как он сейчас ухмыляется. — Игроман несчастный, — фыркает она. — На что спорим? — На поцелуй, — у Райана одна ставка, и он остаётся верен ей. — Если я выигрываю, то целую тебя, а если ты окажешься права, то целуешь меня. — Ты вымогатель, — беззлобно шипит Мерида и жмёт на «отбой». Несколько секунд смотрит на экран телефона и пытается прогнать с лица дурацкую улыбку. Она любит. И этого мама ей не запретит. Никогда.