О нелёгкой доле Хокаге

— Опять своих котят за шкирки таскаешь? Данзо, робко скосивший блестящие глазёнки в сторону главы Учих, похоже, пребывает в отчаянии. Ну, или на грани истерики. Иначе как объяснить надежду, которую Мадара случайно успевает разглядеть во влажном, по-детски пристыженном взгляде, едва зайдя в кабинет? И это Данзо-то! Самый бойкий из будущей группы эскорта! Что же тогда кроют в себе остальные две мордашки, опущенные в пол?.. — Сгинь с глаз долой, Учиха! — Тобирама шипит не хуже змеи. «Видать, котятки таки сильно разозлили мамашу-кошку…» — мысленно заключает Мадара. — Я бы сгинул, Учиха, — отзывается он, расставляя акценты, где надо, — но твой Ки вот-вот разнесёт всю округу. Тобирама не реагирует, и Мадара спешит подобраться поближе. Прописная истина: кричащий Тобирама — относительно спокойный Тобирама, но вот молчаливый… Плохо дело, в общем. Успокаивать надо, да поскорее. — Ну-ну, Хокаге-доно, — трогать супруга в присутствии его подопечных Мадара не решается. По крайней мере в открытую: руки-то дороги… Вместо этого он огибает кабинет по стенке, дабы не дать виновникам переполоха ложных надежд на спасение, и, оказавшись у Тобирамы за спиной, незаметно укладывает ладонь тому на спину. Поток родной чакры должен утихомирить буйного шиноби. Несмотря на внешнее спокойствие, Мадара уверен: Тобирама находится в состоянии холодной ярости. — И что же такого натворили юные дарования?.. — Что натворили… — глухо, пугающе тихо начинает Тобирама. — Хирузен, — кидает твёрдым полутоном в адрес притихшего у окна мальчишки, — расскажи Мадаре-сама, что произошло. Я с удовольствием послушаю об этом ещё раз. Мадара, рассчитывая на отсрочку «взрыва», выжидающе глядит на Сарутоби, одним только взглядом подсказывая: говори, пока дают! Ну, и пока можешь… Со злым Сенджу на расстоянии в пару метров это, вообще-то, небывалая удача — ценить надо! — Мы тренировались, — несмело начинает подросток, — в Западной части деревни, в миле от границы, есть полигон… — Заброшенный полигон, — вмешивается Тобирама, незаметно подстраиваясь под мягкое проглаживание поперёк спины. — Продолжай, — адресует он сразу двоим. — Да… его не используют, — понурый кивок в знак согласия. — Закрыт по причине непригодности. — Тогда зачем вы там тренировались? — склонив голову набок, Мадара старается не выдавать зарождающегося мандража. Плохо это, при детях-то… Но до чего же он любил, когда его Сенджу-ныне-Учиху выводили из себя! Ведь успокаивался тот лишь благодаря ему, Мадаре, и лишь при одном условии (желательно, в горизонтальном положении, но в целом не принципиально). — Мы хотели опробовать новую технику! — подаёт голос Данзо. — Соединить стихийные потоки огня и ветра и… — И страховать водным, — заканчивает Кагами, бочком подбираясь к Шимуре. — Для этого мы позвали Хирузена… — Да, Сару вообще ни при чём!.. — Молчать! — Тобирама встрепенулся под тяжёлой ладонью. Мадара, слегка нажав кончиками пальцев на чувствительные точки над поясницей, спешит перевести внимание на себя: — Выходит, вы, ребята, — кивок в сторону тянущихся друг к дружке Данзо и Кагами, — решили, что лучшим решением будет поэкспериментировать со стихийным слиянием на заброшенном полигоне? — Ну… — робкое мяуканье со стороны Данзо. — Да, — смиренно подтверждает Кагами. — Кто же знал, что там пороховой склад… — Ками! — Мадара заходится в кратком хохоте. Тут не котята, тут уже дьяволята! Вот оно, оказывается, как… А Учиха всё думал, откуда взялся запах гари, повисший вместе со смогом с утра пораньше? Не свои ли, не катонщики служили причиной?.. Впрочем, отчасти так оно и было. А потому занимать нейтральную позицию Мадара не может. Не по должности ему такое с рук спускать, да и муженёк, Тора-сан — добрейшей души инквизитор! — за гриву оттаскает так, что сам же устанет распутывать. — Ладно, Шимура — у него что в голове, что по стихии ветер, — театрально сокрушается Мадара, — но ты-то, Кагами, как умудрился? На кой ёкай позоришь меня, катонщик? — Мадара-сама, мы правда не хотели! — неожиданно вступается за приятеля Данзо. — Это вообще я предложил! — Предложил что, Шимура? — подозрительно тянет Тобирама, похоже, порядком обретя контроль. Беда с этими детьми, а что поделать?.. Мадара давно уж свыкся — у него клан полон таких щеглов, как Кагами; только и успевает предотвращать внеплановые самосожжения то тут, то там. А вот Тобираме сложнее. Сенджу — клан особых нравов, полностью Учихам противоположных. Правда, если уж что случается по милости представителей оного, то никак иначе как с божьей помощью проблему не решить. Что до Шимуры, так тот вовсе Тобираме протеже приходится. Мальчишке пока невдомёк, насколько трепетно его сенсей относится ко всему, с ним связанному. Да и ко всем ним в целом. За спинами у малышни Тобирама неизменно заявлял: «Эти дети — наше будущее»; в лицо же то отчитывал, то наставлял, не давая ни намёка на поблажки. Всех их, некогда маленьких воинов, так растили — под избыточным контролем и по всей строгости. А за кем не доглядели, тех и не было уж давно… Порой Мадаре хотелось отнять у Тобирамы возможность заниматься этими оболтусами. Не потому, что плохо получалось. Вовсе нет. Ей богу, да лучше Тобирамы, пожалуй, никто бы не справился с этакими экземплярами. Просто случись с ними что — и Тобирама навряд ли переживёт. Не после всех и без того многочисленных потерь. А малышня будто специально лезла в самое пекло… И это в мирное-то время! Вообще-то, не малышня, если так подумать. Детины пятнадцати лет отроду ещё чуть-чуть и пересекут тот рубеж, за которым начнётся настоящая жизнь юных шиноби: ночные дозоры, миссии высоких рангов без сопровождения старших, вступление в эскорт… А ещё возможность беспрепятственно покупать алкоголь, кутежи в воинской общаге и утехи с юдзё в увеселительных домах. Одним словом, молодость! Порой Мадаре даже жаль, что в их время такого не было: война шла в самом разгаре, как-никак. С другой стороны, именно благодаря такому прошлому они обрели своё нынешнее. И лично Мадару оно более чем устраивало, хоть и цена бесспорно оказалась велика. Отбросив все ненужные сейчас мысли, Мадара честно пытается внять детским россказням. Признаться, с податливым и тающим от ласки Тобирамой под рукой даётся это так себе. Данзо, кивнув на ободряющее «Давай!» со стороны Кагами, выпаливает на одном дыхании: — Мы хотели найти замену Катону! Техника забирает слишком много сил, что может стать губительным фактором на поле боя. Я и Кагами решили, что могли бы сымитировать аналогичный эффект путём слияния концентрированного потока воздуха и пламени. Завершив импровизированный рапорт, Данзо затихает и непроизвольно прибивается под бок к Кагами. Хирузен, что странно, на этот жест усмехается (как только смелости хватает?). Тобирама, помолчав с минуту, с сомнением уточняет: — Вы что же, сконцентрировали потоки и… синтезировали Катон? — Ну, как бы… — едва слышно отзывается Данзо. — Аналог, — кидает Кагами из-за его плеча. — Мощность чуть меньше, а так… — Хокаге-доно, как много шиноби работают в парах? — хитро тянет Мадара, склоняясь над Тобирамой так, чтобы их взгляды пересеклись. — Сдаётся мне, таких десятки. — Ты предлагаешь?.. — Пускай осваивают! — торжественный хлопок по столу заставляет ребятню содрогнуться. Мадара не без злорадного удовольствия продолжает: — Ежели окажется непрактично, так хоть молодняк научим связь налаживать. «У Кагами с Данзо она вон как хорошо налажена… Поди на каждом углу без устали налаживают!» — проскакивает ироническая мысль, и Мадара хмыкает, добавляя: — Одно, что деревню нам пожгут… — Не пожжём! — заверяют все трое в унисон. — Впредь будем внимательнее! Три лохматые головушки вразнобой утвердительно кивают, и Мадара, сжалившись, обращается уже к Тобираме: — Хокаге-доно, полагаю, бойцов можно отпустить. Инициативность — благое дело, а поджёг непреднамеренный… — Так! — громогласно объявляет Тобирама, окинув суровым взглядом горе-троицу. «Вот лиса-притворщица! Сам-то уж давно плавится от ласки…» — мысленно дивится Мадара. Предвкушение охватывает нутро, заставляя затаить дыхание, точно перед финальным прыжком в сторону добычи. Минута — и он останется наедине со злым, нервным и возбуждённым Тобирамой… Идеально! — Вот что, экспериментаторы. Наказание за свои фокусы получите все трое, какое — скажу позже, — театральная пауза не длится и пяти секунд. — А теперь кыш отсюда! И чтоб ни шагу из деревни в эти выходные! — Хай, Тобирама-сенсей! Хай, Мадара-сама! Едва получив «вольную», ребятня испаряется, будто их и не было. Умеют же скооперироваться, когда хотят! — Тора-сан, милейший, а ты меня не убьёшь? — сквозь шумные выдохи спрашивает Мадара, когда подростков уже след простыл, а Тобирама, гонимый отголосками не до конца остывшего пыла и нервным возбуждением, плавно перетекающим в томное и сладостное, седлает его без лишних прелюдий. — Убью, — с придыханием отвечает Тобирама прямо в губы, — заезжу до смерти и совру, что ты сам… Близость такого Тобирамы дурманит сознание и кружит голову. Мадара ни за что не возьмётся ответить, что ему полюбилось больше: медленный, долгий секс в порыве нежности или же спонтанный и сумбурный в моменты, подобные сегодняшнему. Тобираме нужно снять стресс, Мадаре — почувствовать Тобираму. Прекрасное сочетание. Мадара и шёл-то сюда с целью прижать «Хокаге-доно» к стенке, задрать белый плащ до лопаток и… — Третий случай за неделю! — грубое трение бёдер выбивает из Мадары весь дух. — Позавчера малышня клана Инузука едва не выпустила на свободу свору бойцовских псов… Вчера — пьяный дебош среди придурков-вертухаев… Сегодня — это! — резкий укус приходится в шею, и Мадара выпускает первый стон. Ухо обжигает влажный, судорожный шёпот: — Просто трахни меня как следует, чтобы я забыл обо всём этом. Мадару передёргивает от одной только интонации. Тобирама, не теряя времени впустую, уже вовсю хозяйничает между его ног. Отвердевший член заключают в горячее кольцо пальцев и ладони, принимаясь за активные ласки со знанием дела. Тобирама давно уже выучил, как нужно делать, чтобы свести с ума в считанные мгновения. — Неужели котята настолько тебя разозлили? — Котята могли сгореть заживо минувшим утром! — запалисто цедит Тобирама, судорожно расправляясь с застёжкой на форменных брюках. — Убил бы! М-м… Ёкай, вот так… — Ти-ише, — Мадаре приходится заткнуть чужой рот ладонью. Пальцы, обильно обмазанные в предусмотрительно прихваченной смазке, проникают в горячее нутро безо всякого сопротивления. Тобирама не зажимается практически никогда, будто был создан для того, чтобы насаживаться на учиховские пальцы и принимать в себя его член. Звонкий вскрик, вырвавшийся из его уст с первым толчком, едва глушится о ладонь. Хорошо, если АНБУ и дальше продолжат делать вид, будто ни разу за всё время не заметили дикого танца слитых воедино чакровых потоков. А сливались они в этом кабинете ой как часто… В противном случае один особо нервный Сенджу-Учиха ликвидирует всех невольных свидетелей. А Мадаре ещё и помогать придётся — супружеский долг, он такой, многогранный… — В отставку!.. Ах!.. Срочно! — лепечет Тобирама меж короткими поцелуями, то и дело срываясь на прерывистый скулёж. — А тебя… с-с… в Хокаге! Блядь, да! — Ловлю на слове, — шепчет Мадара и, перехватив его покрепче, ускоряется. «Кончишь — тогда поговорим», — проносится мимолётная мысль. Тобирама несомненно страшен в гневе. Однако в предоргазменном экстазе он пугает порой даже больше. Мадара — Хокаге? С его-то огненным во всех смыслах нравом?! Да не приведи Ками!