На часах в углу маленькой кофейни тикнуло долгожданное время. Время, когда остальные студенты уже начинают включаться в лекцию на первой паре, а преподаватели отмечают присутствующих. В это время обычно в кофейню кометой залетал растрёпанный и сонный Ларри, который опаздывал на занятия абсолютно всегда. Парень ежедневно жертвовал успеваемостью и приходом вовремя, а всё ради того, чтобы проведать друга-бариста. Ну и, конечно, отведать пончик с кофе, ибо дома тот позавтракать не успевал.
Они успели неплохо поладить с тех пор, как Джонсон поступил в местный университет. Будучи ещё абитуриентом, он не сильно парился по поводу выбора места для обучения. Лишь удостоверился при поступлении, что рядом с вузом есть нормальная кофейня и пара приемлемых кафе. Стаканчик хорошего напитка и вкусная пища рядом с вузом волновала его даже похлеще, чем выбор факультета.
Утро у металиста сегодня выдалось особенно хорошим. Светило ласковое весеннее солнышко, почки уже обещали распуститься листьями и цветами, трава выползала из-под земли салатовым ёжиком, в воздухе метались запахи прохладного ветра, который контрастировал с тёплыми лучами на коже. Ларри такое всегда любил, ведь весной Нокфелл становился настолько живым, что было даже непривычно. Каждый год парень думал, что запомнит эту весну на всю жизнь, но на следующий год вновь забывал и отвыкал от апрельской красоты и восхищался природой как в первый раз. Он шёл от остановки автобуса неспешно, старался вобрать в лёгкие побольше сигаретного дыма и свежего воздуха. Хотелось вдохнуть весь кислород расцветающего города, чтобы взбодриться и освежиться, а потом всё равно сладко заснуть на последней парте под гнётом света и тепла у окна.
Когда парень стоял и докуривал у дверей кофейни, он по обыкновению стал вглядываться в окна и высматривать знакомого баристу. У них была маленькая традиция махать друг другу, пока тот несуетливо досмаливал табак. Тонкие губы с зажатой сигаретой растянулись в улыбке и глаза сщурились, когда за окном показалась знакомая голубоволосая макушка. Можно было даже сказать, что шатен вставал по утрам и ехал на учёбу лишь ради приятного разговора с милым баристой. Это каждый раз буквально вытаскивало его из постели и несло собираться. Это была важная и неотъемлемая часть дня, а возможно и единственная причина для радости, если не брать в счёт весну.
Разговорились они впервые тогда, когда исследующий местность возле вуза Джонсон набрёл на эту кофейню и попросил чего-то на усмотрение и вкус баристы. Парень в маске тогда испачкал фартук матчей, которой Ларри, немного распробовав с крайне сложным лицом, прыснул изо рта. К сожалению, прямо на одноглазого стажёра, который тогда так и замер в изумлении с пачкой молока в руке и молчаливым взглядом. С тех пор Джонсон перестал доверять вкусам незнакомцев, но стал чаще забредать в это крохотное, но уютное заведение, пока то не обратилось в привычку, а общение с протезником в дружбу, хоть то и противоречило правилам администрации кофейни.
Темноглазый широко помахал знакомому силуэту, однако сквозь солнечные блики на стекле он увидел, что бариста даже не смотрел в его сторону, а обслуживал посетителя и много жестикулировал, перегнувшись через стойку. Ларри озадаченно глядел с минуту на картину в кофейне, потом окинул взглядом своё мутное отражение на стекле. Постарался с помощью резинового браслета с лейблом метал-группы наскоро прибрать чёлку в пучок позади. Волосы были не первой свежести, а перед очаровательным и всегда аккуратно одетым кофеваром тому не хотелось позориться. Затушив сигарету о подошву, тот зашёл в тёплое помещение. До ушей сразу донёсся голос чем-то явно недовольного гостя у кассы. Прибитая толщей протеза речь голубоволосого почти терялась на фоне громких грубостей клиента. Они оба что-то горячо доказывали друг другу, только вот у гостя кофейни было большое преимущество в возможности повышать голос и приправлять свою полемику матерными вставками. Кофевару с бейджиком на чёрном фартуке, который гласил «Салли», просто оставалось пытаться донести что-то до покупателя вежливым и милым тоном.
— Я тебя по-человечески просил погорячее сделать! Это что за Антарктида ебучая у меня в стакане?! — возмущался мужчина лет тридцати с округлым животом под рубашкой и стаканчиком в руке. Из стакана, к удивлению, то и дело поднимались линии горячего пара, — Сделай горячее или верни деньги! — неуважительно требовал клиент.
— Я ведь сказал, что аппарат не может греть молоко выше, чем шестьдесят пять градусов. Извините, мы не можем вернуть деньги, — парень с протезом облокотился рукой о стойку и устало выдохнул под маской. У того только началась смена, однако в сфере общепита проблемы и проблемные покупатели всегда летели со страшным напором и даже не смотрели на время и уровень усталости сотрудника. Приходилось отдуваться каждый день, — Всё, что я могу сделать — добавить кипятка. Но ведь это разбавит ваш кофе! — огорчённо всплеснул руками парень, которого передёргивало от одной лишь мысли о порче вкусного и с душой сделанного напитка каким-то пресным кипятком. Больше всего он не любил, когда кто-то норовил нарушить идеальные пропорции составляющих напитка. Незаметно для посетителей, под его протезом восторжествовало по-шекспировски трагическое выражение из остатков растерзанного лица.
— Салли, ты ведь девочка не глупая, сделай мне нормальный раф, а? — с напускным примирением и терпеливостью поднял мужчина брови и вдохнул, пробуя немного успокоиться и косясь на бейджик сотрудника.
— Слышь, мистер любитель погорячее, я те щас кипяток прям в рот залью, если от него не отвяжешься, — Ларри сложил руки на груди и поравнялся с негодующим клиентом, заглядывая ему в наглое лицо. Тот лишь с недоумением взглянул на выскочку-металиста, а после медленно перевёл взгляд на притихшего кофевара с немым вопросом «это ещё и
он?»
Бариста беззвучно с облегчением выдохнул, теперь уже стараясь удержать в себе не порывы горчащего негодования, а смех и благодарный заговорщический кивок своему постоянному клиенту.
— Мамой клянусь, залью ведь! Сал, дай-ка сюда кипятку! — придавая лицу и голосу побольше грозности потребовал шатен, протягивая руку кофевару и не сводя устрашающего взгляда с посетителя.
Салли решил подыграть и быстро организовал стаканчик бурлящего и шипящего кипятка. Как только стакан оказался в костлявой руке металиста, недовольный гость кофейни сразу дал заднюю и поумерил свой пыл.
— Э, э, мужик, полегче! — инстинктивно начал пятиться к двери мужчина. А кто бы не испугался сомнительного вида неформала со спортивным телосложением, густыми нахмуренными бровями, которые не могли предвещать ничего хорошего, да ещё и со стаканом кипятка в руке? Впрочем, уже через несколько секунд в кофейне остались только хохочущий на всё помещение бариста и чуть ли не орущий от боли завсегдатай этой самой кофейни.
— Ёбаный его рот, Салли, дай льда! — как только дверь за хамом захлопнулась, Джонсон поспешил поставить обжигающий стакан на стойку и взвыть ужаленным зверем. Рука горела и стала вмиг красной, а парень безрезультатно пытался на неё дуть и рявкать матерные заклинания, чтобы кожу поскорее перестало печь. Салли, хоть и взялся гомерически смеяться, однако быстро сообразил для приятеля пакет со льдом. Ларри же всё не унимался, будто у того на последнем слове жалобно заела пластинка.
— Опусти в него руку, герой ты мамкин, — посоветовал кофевар, пока оправлялся от смеха и боли в мышцах живота. Ларри мгновенно запихнул руку в заботливо протянутый целлофановый пакетик чуть ли не по локоть и блаженно выдохнул.
— А нихуёво я его так, ага? — самодовольно сделал грудь колесом и нос повыше быстро пришедший в норму Ларри.
— Если меня штрафанут — буду пенять на тебя, — покачал головой Сал.
— Да чё я-то? Я ведь помочь хотел! А ты вообще не при делах был, так что забей, — отмахнулся Джонсон, играясь пальцами с кубиками льда в пакете, — Я всё поражаюсь твоей выдержке, чувак. Терпение у тебя — ну прям как у… как… — почесал он в задумчивости щетинистый подбородок.
— Как у работника общепита, — скромно продолжил кофевар, убирая стакан с кипятком и не выпитым кофе прошлого клиента.
— Эй, это ж халявный кофеёк был! Мог бы сам выпить, — со скорбью утраты поглядел шатен на то, как содержимое стакана беспощадно выливается в раковину, — Ну, или мне отдать, — косвенно признался тот в искренних мотивах своей печали во выброшенному продукту.
— Ты всё равно такой не любишь, он с сиропом. Я тебе новый сделаю. Тебе же как всегда? — потёр шею протезник, нервно суетясь у стационарной кофемашины.
— Да, пончик с шоколадом, большой капуч с этими твоими посыпушками, — под «посыпушками» металист имел в виду все специи в ассортименте, вроде корицы, мускатного ореха и кардамона, которые пришлись по нраву его большому носу, — И с любовью! — по-детски нелепо надул губы рослый парень, неловко шурша пакетиком со льдом.
— Шоколадный пончик, большой капуч, — голубоволосый метнулся к кассе, стал вбивать в неё наименование нужного напитка, — С «моими этими посыпушками» и… — один глаз неуверенно поднялся к примолкшему постояннику, который, осознав то, что ляпнул, закусил внутреннюю поверхность щеки, — И с любовью, — послушно повторил бариста более автоматическим и повседневным тоном, утыкаясь обратно в экран кассы, будто проговаривал совершенно обычную позицию в заказе. А после дёргано поправил фартук и голубые хвостики и удалился к кофемашине.
Рука Джонсона уже давно успела остыть, более того, даже замёрзнуть и покраснеть уже от переохлаждения. Однако тот совсем про неё забыл, наблюдая за тем, как приятель колдует ему очередной стаканчик согревающего кофе. Лёд уже по большей мере растаял, а длинные пальцы лишь иногда вылавливали мелкие осколки льдинок и растапливали их теплом тела. Кареглазый каждый раз просто не мог отвести взгляд от того, с какой сосредоточенностью и абсолютным погружением в процесс Сал готовил кофе. Он это дело и правда любил, разбирался во всех сортах зёрен и методиках приготовления как рыба в воде. Казалось, что если разбудить его ночью и спросить о видах кофемашин, то он даже не открыв единственного своего глаза начнёт бурчать как мантру из полудрёмы: «капельные кофемашины, перколяционные кофемашины, гейзерные кофемашины, компрессионные кофемашины, эспрессо-кофемашины…»
— А ты и правда какой-то жёсткий кофейный задрот. Одногруппника одного мне напомнил, — усмехнулся в подпирающую подбородок ладонь Ларри, припоминая, как с такой же увлечённостью и концентрацией обычно копался в своих поделках на перерывах его товарищ Тодд Моррисон, — Прям светишься весь, когда экспрессы свои эти нашаманиваешь, — улыбка всё не сходила с щёк долговязого, который теперь поймал себя на мысли, что пялился прямо на обвязанную поясом фартука талию одноглазого, — Или ты только для меня так стараешься?
— Ты у меня сейчас экспрессом нахер поедешь, — не отрываясь от переливания молока в мерную чашку милым тоном кинул он через плечо. Сал наклонился, чтобы всмотреться в метки на стенках прозрачной чаши и ни в коем случае не перелить и не недолить.
Шатен лишь закатил глаза, но вскоре вернул их на худую талию бариста. Может, он и не был знатоком в культуре кофе, однако в который раз пообещал себе разобраться во всей этой теме, чтобы как-нибудь прийти к Салу и удивить его, блеснув знаниями. Почему-то хотелось впечатлить его хоть чем-то, но пока даже базовые термины удавались парню с трудом и тот вновь падал в грязь лицом перед кофейных дел мастером. Интересы Сала отчего-то хотелось разделять, стать таким способом немного ближе. Салли интересовал и очаровывал Ларри своей энергетикой, которая, казалось, отливалась понемногу из его души в каждый взятый им стаканчик.
Вскоре перед металистом возник долгожданный шоколадный пончик в пакетике, а следом ещё более долгожданный кофе, который тот решил приберечь до прихода на занятия. Только он хотел поблагодарить кофевара, как увидел нетипичное поведение друга за стойкой. Тот как-то ссутулился, стал перебирать в пальцах край фартука, а голубой глаз увёл в сторону.
— Слушай, я это… Дай я тебе кофе переделаю, я, кажется, с технологией приготовления напутал немного, — рука протезника неуверенно потянулась к стаканчику, желая аккуратно изъять его из пальцев Джонсона.
— Чувак, я спешу. Препод снова урчать на меня будет! — умилённо вскинул брови Ларри, так и не отдав стаканчик. Неужели Сал тоже боялся ударить в грязь лицом перед металистом, сварганив тому «неправильный», по его меркам, кофе? — Да и потом, выльешь его ещё в раковину, я-то тя как облупленного знаю! — кинул с усмешкой длинноволосый, держа в одной руке кофе с пончиком, а другую засунув в карман, в поисках денег для оплаты, — А, да… И сорян за этот пиздец, — карие глаза сконфужено опустились на пролившуюся из пакетика талую воду, которая неспешно капала на пол со стойки. Мелочь, наконец, нашлась, но для её поисков пришлось освободить вторую руку, взяв пончик в зубы, а кофе поставив на столик. От темноглазого не ускользнуло и то, с каким напряжением и тревогой смотрел протезник на своё творение, — Вфё пуфём, бво? — вопросительно поднял бровь Ларри с набитым ртом. Салли, как тому показалось, даже не сразу среагировал на заданный вопрос.
— А, да, всё ок, чувак. Иди, раз опаздываешь, — с натянутым безразличием кинул бариста, уходя за тряпкой для уборки, — Хорошего дня, Ларри! — успел он сказать перед тем, как шатен открыл дверь на улицу. В ответ послышалось что-то непереводимое из всё так же набитого пончиком рта.
Когда дверь всё же захлопнулась, Сал схватился за кончики хвостиков и тихонько съехал на пол спиной по стойке.
— Придурок…— только и шепнул он сам себе.
***
Пара обещала быть очередной скучной нудятиной, но когда Джонсон соизволил явиться в аудиторию, к его счастью, до конца занятия оставалось уже совсем ничего. Как раз времени хватит на перекус недоеденным пончиком и наслаждение чудесным кофе Салли. Ну, и, конечно, имитацию бурной деятельности с открытыми мятыми конспектами. Ларри прокрался к последней парте, всё ещё держа сладкую выпечку в зубах, но к его несчастью его быстро рассекретил недовольный взгляд преподавателя. Джонсон лишь обернулся к нему, когда все в аудитории притихли и стали посмеиваться при виде крадущейся пантеры с шоколадной добычей в клыках. Ларри состроил учителю наиболее милую и невинную улыбку, хотя получился больше какой-то грязный от шоколада и сахарной посыпки оскал. Так или иначе, студент улизнул за задние ряды. Пришло время насладиться ароматом пряностей и самого кофе, а чтобы сделать это получше, Ларри открыл крышку стаканчика. Замер. В недоумении проморгался, приоткрыл губы и поднял тёмные дуги бровей, будто в стаканчике был оживший дюймовый Майкл Джексон, вытанцовывающий по напитку лунную походку, а не простое, но аккуратное сердечко, нарисованное молочной пенкой. Простое сердечко, которое говорило слишком многое за самого его автора-кофевара. Весь остаток учебного дня Ларри ходил безучастной и немой тенью по стенам университета с открытым стаканчиком в иногда подрагивающей руке. Кофе уже напрочь остыл, пенка осела, но притрагиваться к напитку Джонсон так и не решился. Не хотелось портить рисунок. Хотелось его как-то сохранить, на память.
***
Прошло немало времени с того дня, который теперь у обоих парней считался одним из самых лучших в их жизнях. Джонсон выпустился из вуза. До самого последнего дня самого последнего курса он продолжал ходить в ту кофейню. После выпуска он не придумал ничего лучше, чем пойти в коллеги к своему любимому бариста. Он всё же решил удивить того своими самостоятельно полученными знаниями о кофейной культуре. Вот только одних лишь знаний на стажировке оказалось недостаточно, а потому прямо сейчас голубоволосый остался после своей смены на попозже, чтобы заняться стажировкой кофейного новобранца Джонсона.
— …И потом заливаешь молоко тонкой струйкой, рука под углом в двадцать градусов, не забывай, — тихо и методично пытался закрепить Фишер пройденный с кареглазым материал. Долговязый сутулился над столешницей, а Сал стоял позади, легко направляя его руки своими.
— Ага…— сосредоточенно повторял указания Ларри, укрывая от чужого глаза улыбку из-за столь долгожданной и приятной близости.
— Знаешь, чувак, — еле слышно прошелестел главный бариста, — У тебя глаза цвета стопроцентного эфиопского мокко.
— Спасибо, — растянулся в улыбке обернувшийся к нему Ларри и оставил лёгкий поцелуй на растрепавшейся к концу рабочего дня голубой макушке.
